Ознакомительная версия.
Жила с нами по соседству замечательная «тётя Галя» – выдумщица и хохотушка лет пятидесяти. Своих детей у тёти Гали не было, и к малышне она относилась с большой нежностью. Придумывала разные смешные штуки, например, маску-пугалку! Вырежет, помню, из очищенной картофелины вставную челюсть с недостающими зубами (вроде той, что делают стоматологи из гипса!) и заправит в рот. На лицо наденет прозрачный чулок, на голову – широкополую шляпу. Чудище – не передать словами! Ребятня визжит, а она раскинет руки в стороны и – за ними!
Научила тётя Галя нашего Антона, которому исполнилось на тот момент четыре года, весёлой песенке. Прочно вошла тогда в нашу жизнь эта незатейливая песня! Она звучала дома и во дворе. Она звучала с утра и до позднего вечера. Она звучала ночью – ужасом в снах!
Антошка надумал провести презентацию песенки в своей детсадовской группе. Готовиться стал с вечера. Долго выбирал подходящие к случаю шортики. Отложил любимую рубашку с множеством кармашков на кнопочках. Потом, невзирая на мои протесты, притащил огромный галстук из дедушкиной коллекции галстуков, кишащей пёстрым разнообразием (на все случаи жизни!). Утром он непривычно быстро собрался в детский сад. Мы с мужем прыснули со смеху, когда ребёнок предстал перед нами: вихры на макушке ровно приглажены (смочил обильно водой), шортики надеты задом наперёд, рубашка застёгнута так, что один конец был ниже другого, тоненькую шейку обхватывал дедушкин галстук, игравший всеми красками радуги. Галстук по-хозяйски раскинулся на груди нашего цыплёночка и произвольно свисал ниже худеньких, в ссадинах, коленок.
В воспитании мы придерживались принципа: отсутствие запретов. Поэтому, пороптав и посмеявшись, застегнув правильно все кнопки на рубашке ребёнка, я оставила чудовищный галстук на прежнем месте. У детсадовских ворот попрощалась с сыном до вечера. На работу шла, мысленно хохоча и предвкушая то впечатление, которое произведёт Антошка своим эксцентричным внешним видом и не менее эксцентричной песней!
Вечером направилась за ребёнком. Навстречу шли мамы и папы с детками, которые напевали… нашу песенку! В песочнице карапузы посыпали друг друга песком, декламируя знакомые слова!
Подойдя к увитой виноградными плетями веранде, где группа всегда собиралась к вечеру, я замедлила шаг. Малыши смирно сидели на лавочке, болтали ногами и пели! Мой сын, стоя ко мне спиной, размахивал перед ними руками, как дирижёр. Внезапно Антошка оглянулся. Какой он был счастливый! Пунцовые щёки расплылись в широкой улыбке, вихры на макушке торчали во все стороны, тёмные глаза радостно искрились, и в них отражалось многоцветье дедовского галстука! Мне ничего не оставалось, как присоединиться к ребятишкам и подпевать этому импровизированному хору под управлением моего сына:
У Бегемота нету талии (3 раза),
Он не умеет танцевать!
Припев:
А мы его – по морде чайником, велосипедом и паяльником, велосипедом и паяльником – и научили танцевать!
А у Жирафа шея длинная (3 раза) —
Он не умеет песни петь!
Припев:
А мы его… и научили песни петь!
У Крокодила морда плоская (3 раза) —
Он не умеет целовать!
Припев:
А мы его… и научили целовать!
Странная песенка… Чем она привлекала малышню?! Думаю – возможностью подразнить взрослых!
Однажды она оказала Антошке медвежью услугу: Тогда же мы надумали показать ребёнка педагогу в музыкальной школе. Для этого занимались, разучивая детские песни. Особенно трогательно звучала песня кота Леопольда, которую и приготовили к исполнению:
Дождик босиком по земле прошёл,
Клёны по плечам хлопал,
Если добрый ты – это хорошо,
А когда наоборот – плохо…
Надо сказать, что при всей своей жизнерадостности, сын иногда терялся в обществе малознакомых людей. Поэтому, когда он увидел строгую даму в больших роговых очках за роялем – я заметила – ребёнок сник.
– Ну, мальчик, что ты будешь петь? – серьёзно, без сюсюканья и заигрываний, спросила басом строгая дама, нажав случайно клавишу. Клавиша басовито поддержала: «Пе-е-еть…»
Мальчик стоял, опустив голову, и рассматривал облупившуюся краску на деревянном полу. Казалось, что даже упрямые вихры поникли, желая спрятаться.
– Антош, дождик босиком!.. – подсказывала я, пытаясь помочь.
Сын взглянул на меня, и крошечные слезинки блеснули в уголках глаз.
– Мальчик! Пой!.. – дама легонько стукнула по крышке рояля, и чёрный, сияющий лаком красавец гулко отозвался: «По-о-ой…»
И Антон запел. Сначала тихо, потом голосок набрал силу, и, наконец, во всю мощь, звонко и заливисто:
Я стояла красная, как рак, и боялась взглянуть на даму.
Антошка закончил петь и победно, с радостным ожиданием, уставился на педагога. Она молча, в замешательстве, протирала очки. Потом обратилась ко мне:
– Вот что, мамочка… Пусть ваш сын подрастёт. А когда придёте в следующий раз, будьте добры, подберите для ребёнка репертуар – есть очень много хороших детских песен!
Как-то незаметно песенка про Бегемота и его талию, пережив пик популярности в малышовой среде, стала забываться. Она звучала всё реже. Ей на смену пришли новые песни и новые увлечения.
Только я, тоскуя по вихрастому, с озорными чертенятами в глубине лукавых глаз, Антошкиному детству, иногда вполголоса напеваю:
Дождик босиком по земле прошёл,
Клёны по плечам хлопал,
Если добрый ты – это хорошо,
А когда наоборот – плохо…
В горах
(Только не бойся…)
– Давай спи, – строго говорит мне бабушка, плотно задёргивая цветастые выцветшие занавески, – завтра вставать рано – чуть свет, дед ждать не будет!
Я быстро зажмуриваю глаза и отворачиваюсь к стенке. Но заснуть сразу не удаётся. На улице ещё шумят, играя, соседские ребятишки. Во дворах нетерпеливо повизгивают привязанные псы, неистово крутясь на своих цепях. Слышен каждый звук – вот зазвенело перевёрнутое козлёнком цинковое ведро, и бабушкино приглушённо-досадливое: «Вот бисова нывира!»
Это у неё такое ругательство. В казачьих семьях не приняты плохие слова – грех! Но бабушка иногда ругается так, когда думает, что её никто не слышит. У нас в семье всегда были строгие правила: детей далеко от дома не пускали. Для них всегда находились работы по дому, двору, огороду. У всех станичников небольшие хозяйства: козы, куры, утки, поросята. За всем нужен пригляд и уход. Дети работают наравне со взрослыми, и стыдно прослыть лентяем и бездельником. Но вечером, после всех забот, можно погулять возле двора, где собираются и соседские дети. Играм нет конца! Но строгое вечернее: «Домой!» – беспрекословно.
И, вот уже призывные «Домой!» слышны с разных концов улицы, и дети нехотя разбредаются по дворам. Темнеет. В открытое окно вползает мягкая вечерняя прохлада и тишина, нарушаемая приятным звоном цикад. Скорей бы завтра!
Завтра мне предстоит ехать с дедушкой в горы. Наш дедушка Петро, бывший казак, работает на ферме скотником. С весны подросших телят угоняют на всё лето в горы. Там, на зелёных буйных пастбищах, меньше выгорает трава, и животные на воле быстро набирают вес.
Это лето выдалось урожайным на фрукты, особенно уродили сливы, терновки, алыча. Ветки деревьев буквально ложатся на землю под тяжестью плодов. В станице открылись приёмные пункты, куда местные жители могут сдавать фрукты со своих участков. Деньги небольшие, но нужные в каждом доме, где после войны растут оравы ребятни. В нашем подворье фруктовых деревьев мало, а садик, который был когда-то в конце огорода, вырубили, когда обрезали участки бывшим казакам.
И вот дедушка согласился взять меня с собой в горы. Оказывается, они с напарником пасут своё стадо вблизи разорённых в войну немцами горных хуторов. Домишки там все сгорели и развалились, а сады хоть и одичали, но остались.
Бабушка разбудила меня ровно в ту минуту, когда я наконец провалилась в глубокий захватывающий сон. Наш козлёнок Стёпка пытался прыгнуть с края обрыва прямо мне на голову. Сон слетел мгновенно, не оставив и следа.
Мы погрузили на бричку, запряжённую колхозной кобылкой, корзины для слив. Бабушка принесла мне старый трикотажный костюм брата – ночи в горах холодные, да и клещей опасаться приходилось. Взяли еды на три дня и поехали.
И вот, мне 13 лет, я впервые отправляюсь в странствие. Колёса тарахтят по тихим улицам, телега подбрасывает на рытвинах и ухабах, а я представляю себя путешественницей в дальнюю неведомую страну…
Всё вокруг интересно и ново! Незнакомые улицы с чужими курами и любопытными собаками скоро остались позади, и мы выехали на лесную дорогу, ведущую в горы.
Ознакомительная версия.
