Куллен кивнул, прижав кулак к сердцу.
– Пусть Райбра наблюдает в подзорную трубу, – продолжал Мерик. – Как только я освобожу пассажирку от монахов, сразу подниму ветер. Тогда ты перенесешь ее сюда. Справишься?
– Да. – Куллен криво улыбнулся.
Мерик указал на трех других Ведунов воздуха.
– Вы все пойдете со мной за пассажиркой. Если кто-то из вас слишком устал, чтобы пролететь четверть мили, говорите сейчас.
Прозвучало три «нет, сэр», так что, довольно кивнув, Мерик оглянулся на своего брата по Нити.
– Как только пассажирка ступит на палубу, прикажи гребцам и Ведунам прилива надуть парус.
Брови Куллена вздернулись над очками, и Мерик знал, что за этим последует протест, но начал говорить, прежде чем брат по Нити успел возразить.
– Все, что имеет значение сейчас, Куллен, – это пассажирка. Мы должны выполнить нашу часть сделки. В противном случае… – Мерик не закончил предложение – Куллен и так все прекрасно понимал. – Кроме того, немедленно свяжитесь с моей тетей по каналам голосовой магии. Узнайте, почему каравенские монахи преследуют мою пассажирку.
Не дожидаясь подтверждения, Мерик кивнул трем Ведунам ветра и шагнул к фальшборту. Они заняли места рядом с ним. У каждого из них был тесак на бедре и два пистолета на перевязи.
Как один, они отдали честь адмиралу – с гораздо большим уважением, чем Мерик привык получать от слуг своего отца, а затем развернулись к башне и берегу. Позади них Ведуны прилива и Куллен хором возобновили матросскую песню. Ветер и течение поднялись снова.
– Набрать воздух, – крикнул Мерик, прислонившись к высоким перилам. Как один, капитаны наполнили грудь воздухом. Мерик тоже. Потом они резко выдохнули и вновь набрали воздух в легкие.
Ветерок закрутился спиралью вокруг их ног.
– Подготовиться к полету! – крикнул Мерик.
Мужчины дышали так же глубоко, и воздух продолжал закручиваться, поскольку магия каждого из них была направлена внутрь. Воздушные потоки под ними набирали скорость и мощь.
– Взлетаем! – Мерик оторвался от палубы, и его команда пропала в порывах, вызванных магией ветра, потерялась во внезапном реве, заполнившем уши.
Глаза слезились. От соленого ветра перехватывало дыхание…
Сердце билось в горле.
В это краткое мгновение, когда вся магия Мерика была сосредоточена в воздушной воронке под ногами, когда он взлетел, легкий, как буревестник на волне, он был непобедим. В нем бушевали радость, сила, могущество.
А затем он снизит высоту. Он опустится к воде и будет колдовать, поддерживая естественный поток воздуха над волнами. Его сердце замедлит ритм, сознание снова сосредоточится, и он станет акулой, плывущей на охоту.
На охоту за какой-то неизвестной доньей фон Хасстрель.
Маяк приближался, увеличиваясь в размерах. Прилив отступал, море мельчало, волны пенились.
Они достаточно приблизились к башне, чтобы рассмотреть все детали: две девушки метались из стороны в сторону. Они носились так, что даже не заметили Мерика.
Одна из них была в черном, с коротким клинком.
А другая – в серебристо-белом…
Мерик мгновенно узнал ее, даже с такого расстояния. Несмотря на то что половина ее платья была оторвана.
У Мерика было достаточно времени, чтобы проклясть бога вместе с его коралловым троном, прежде чем все его внимание сосредоточилось на том, чтобы замедлить спуск…
И на том, чтобы разорвать любого чертова монаха, который посмел приблизиться к его пассажирке.
Магия крови Эдуана вела его и шестерых каравенских монахов в пригороды Веньязы. Эдуан знал в лицо каждого монаха, но лишь одного – по имени. Лекс – старый монах без четырех зубов и с одним глазом.
Они двигались на север. Окровавленный плащ Эдуана привлекал перепуганные взгляды прохожих. В груди было полно зазубренных стрел – придется позже их выдернуть, – а на руках и ногах зияли по меньшей мере десять ран, они заживали слишком медленно. Но он не прекращал преследования.
Затем, посреди скопления постоялых дворов, в сознание Эдуана ворвался запах Ведьмы истины.
Она была здесь, в пределах каких-то ста шагов.
Он тут же бросился бежать, втягивая носом воздух…
И тут ведьма верхом на лошади выехала на улицу впереди него. Было видно, что она в бегах. Он просто указал на нее, монахи кивнули, и началась настоящая погоня.
Тем не менее, как назло, Эдуан был единственным из каравенцев, кто не смог найти лошадь. Шестеро монахов с легкостью «одолжили» скакунов на первых двух постоялых дворах, а в других было пусто. Когда он наконец нашел пегую кобылу во дворе таверны, он по крайней мере на пять минут отставал от других.
Но Эдуан был хорошим наездником, и пегая ему доверилась. Лошади всегда ему доверяли. Вскоре он поскакал вниз по длинному ровному прибрежному тракту и догнал телегу, которая катила на север с такой скоростью, что вот-вот отвалятся колеса.
От телеги исходил едва ощутимый запах Ведьмы истины, и Эдуан увидел валявшееся там покрывало из пальмовых листьев.
Его губы растянулись в довольной ухмылке. Это покрывало было сделано из жил саламандры, и, если бы она осталась под ним, Эдуан никогда не поймал бы ее запах.
Она допустила ошибку.
Вскоре Эдуан обогнал телегу с ее паникующим возницей, и они с пегой несколько минут скакали одни, несясь на предельной, сумасшедшей скорости.
Потом впереди возникла башня – темное пятно на фоне ночного неба. Эдуан, возможно, и не заметил бы ее, если бы не шесть белых накидок рядом с каменными руинами, и если бы не восемь лошадей без всадников, которые галопом двигались к Эдуану.
Когда Эдуан направил кобылу в волны, первый из восьми скакунов промчался мимо. Потом один за другим, пронеслись остальные, в суматохе разбрызгивая морскую воду.
Кобыла Эдуана, казалось, решила последовать примеру пробежавших мимо лошадей, так что ему пришлось отпустить ее. С всплеском ступив ботинками в воду, он побежал по песку.
Но Эдуан был лишь на полпути к башне, когда шестеро каравенцев обогнули ее и скрылись из виду. Несколько мгновений спустя четыре силуэта приземлились на той же невидимой стороне развалин. Ведуны ветра.
Эдуан позволил себе прошипеть бранное слово, быстро выдохнул, домчался до башни и обежал ее вокруг. Его встретил порыв ветра, и едва Эдуан успел схватиться за каменный выступ маяка, чтобы удержаться, как мимо него пролетели двое монахов в центре торнадо из воздуха и воды. Их тела отбросило на двадцать шагов, пятьдесят… Потом они безвольно упали на песок и, вероятно, долго еще не могли встать.
Но такая атака, как эта, не могла быстро повториться. Ветер утих, кружа над неглубокими волнами, а Эдуан поднялся на ноги и помчался вокруг башни.
Два монаха с мечами боролись с тремя Ведунами ветра, вооруженными саблями. Волны разбивались об их колени. Монахи, казалось, почти не замечали этого, но ведуны Ветра…
Единственная причина, почему их еще не убили, – магия, позволявшая отлетать в сторону и уклоняться от клинка. Но еще несколько минут, и каравенцы начнут побеждать. Они образцово владели оружием.
Так что Эдуан оставил эту задачу им, а сам оказался у стертых кривых ступеней. Запах Сафии доносился сверху, и Эдуан начал подниматься по винтовой лестнице.
Но он поднялся только на один виток лестницы, обложенной белым камнем, когда старый Лекс свалился прямо к его ногам. Его единственный глаз был широко открыт, а лицо побледнело. Казалось, он не замечал Эдуана.
Эдуан схватил монаха за плащ.
– Что случилось?
Монах вздрогнул, будто сбросив оцепенение. Сморщенная татуировка вокруг его отсутствующего глаза растянулась.
– Кар-Авены, – прохрипел мужчина Эдуану. – Я их видел. Мы должны отступить.
– Что? – попятился Эдуан. – Это невозможно…
– Кар-Авены! – настаивал Лекс все громче. Даже с яростью. Он завопил, перекрывшая звон мечей, вой ветра и шум волн: – Отходим! – Выдернул свой плащ из рук Эдуана и скатился вниз по ступенькам.
Эдуан в ужасе наблюдал, как другие монахи подчинились приказу Лекса, вложили свои мечи в ножны и осторожно попятились назад, подальше от Ведунов ветра.
– Глупцы, – зарычал Эдуан. – Глупцы!
Пролетев вверх последние несколько ступенек, он заметил, что монахи на пляже также прекратили борьбу. Они и в самом деле отступали, их рты были разинуты, а глаза не отрывались от крыши.
Эдуан достиг верхней площадки… и тут же остановился.
Даже он, никогда не веривший в легенду о Кар-Авене, почувствовал, что не может вдохнуть, настолько был поражен увиденным.
Там была девчонка номаци, вся в черном, она низко присела. Рядом с ней возвышалась Сафия в белом платье.
Казалось, будто время остановилось. Эдуан жадно впитывал каждую деталь необыкновенного зрелища.
Девчонка номаци держала абордажную саблю, сверкавшую серебристой дугой, черное платье ведьмы Нитей развевалось, вторя движениям… Вилы Сафии, направленные вниз, расплылись пятном темного железа, а изорванный подол белого платья колыхался на ветру.
