– Роза, – позвала Гала.
Та не отзывалась. Розе не хотелось говорить. Ее тоже одолевали мысли. Она думала о том, что ее сестра Лилия одна может впитать в себя всю ту любовь, которую ее семья «выделяла» для них обоих. И, конечно, вернет ее умноженной своей красотой и талантом. Сейчас Роза думала о себе, прислушивалась к своей душе, пытаясь понять, чего она все-таки хочет. Этот странный мир был для нее чужим, но здесь было так интересно. Розе, авантюристке по натуре, хотелось приключений. Не войны. Военных игр! Не крови. Волшебных эликсиров! Решение было принято. Роза уснула. Впрочем, как и Гала.
* * *
В шатре диктатора агент № 348/7359-007 молча поставил на стол флягу с вожделенной жидкостью. Его Солнцеподобие переводил взгляд с фляги на агента и обратно. Страшные подозрения закрались в его сознание: «Пил? Нет? Он же не знал, что это за жидкость! Или знал? Узнал? Подслушал? Нет! Что он мог подслушать? Мысли мои? Может, догадался? Он умный! А, даже если пил? Будет вечным агентом для тайных поручений». Агент, как положено, стоял по стойке смирно и «ел» глазами начальство, и в этих самых глазах диктатору не удалось ничего прочитать. Тогда агент был отпущен, а Его Солнцеподобие остался один на один с флягой.
* * *
Все разошлись. Мы (Вован, Димон и я) сидели вокруг костра. Ребята перед ужином, конечно, умылись, но все равно их покусанные физиономии в свете пламени выглядели зловеще.
– Как в пионерском лагере, – с ностальгической ноткой в голосе сказал Вован и поморщился. Укусы, несмотря на инопланетный антидот, все еще болели.
– Ага! Пошли девчонок пугать, – сказал Димон и почесал все еще распухший нос.
– Кого? – не понял я. – Это вы ведьм пугать собрались? Интересно, чем? Своим видом?
– Ну-у-у… – потянул Димон. – Когда-то давно девочки боялись мышей, пауков и привидений. Можно найти огромного паука или плотоядную мышь, например.
– Или накрыться простыней, разрисованной углем, и, размахивая руками, прогудеть: «У-У-У!» – съязвил я. – Учтите, расколдовывать вас не буду.
– Можно еще порисовать зубной пастой, спрятать одежду или подвесить баллон с водой над дверью, – поддержал Димона Вован. – Классика.
– Ну, после такого расколдовывать, я думаю, будет просто нечего, – вздохнул я, – пошли спать!
Надо будет проследить за этими великовозрастными «пионерами». Что-то я не помню, куда Элеонора лучевое ружье дела…
* * *
Его Солнцеподобие играл в «гляделки» с флягой и думал: «Все было просто. Все понятно. До этого. До появления манускрипта, до экспедиции, до появления этой фляги. Вот она. Стоит передо мной и манит: «Что же ты не пьешь меня? Боишься?» Конечно, боюсь. А вы бы не боялись? Вливать в себя неизвестную жидкость без цвета и запаха? Пока ничего не скажу насчет вкуса. Надо бы сделать химический анализ. Конечно, под моим контролем – вдруг им тоже захочется попробовать, что пьют диктаторы? Что же, надеюсь, это не паранойя! Хотя какая разница?» Его Солнцеподобие взял в руки флягу, погладил ее почти с нежностью и позвал камердинера.
* * *
Проснувшись, Вован с Димоном вдруг поняли, что они могут больше никогда не увидеть Галу с Розой. Ведь Хортус собирался закрывать врата на рассвете, а уже полдень. Ну да! Проспали! Засиделись они вчера у костра. Зато придумали такое… И как пошалить и как успеть убежать. И над кем это «пошалить» теперь устраивать, если девчонки все же решили уехать домой? С чувством тревоги братки побежали к шатру Элеоноры и увидели Галу, мастерящую метлу, и Розу, натягивающую лук. Девушки были так увлечены непривычным для них делом, что не заметили ребят. Братки переглянулись. Одна и та же мысль мелькнула в их головах: «Ура! Они уже никогда никуда не уедут. По крайней мере, с этой планеты».
– Знаешь, Димон, я вдруг вспомнил, что у меня есть срочные дела, – сказал Вован и удалился настолько поспешно, что Димон успел только открыть рот для того, чтобы сообщить другу: «Аналогично!» И, не успев этого сделать, побежал в другую сторону.
* * *
Получив результаты анализа, Его Солнцеподобие уставился на листок с цифрами.
– Это что? – спросил он профессора. – Вы издеваетесь? Что я должен понять, глядя на это? Неужели нельзя было просто написать: жидкость, сданная на анализ, – вода, безопасная для здоровья? Зачем мне знать, сколько и каких минералов в ней содержится? Я просто должен знать: можно ее пить или нет?
– Результат анализа на обратной стороне, Ваше Солнцеподобие, – ответил профессор.
Диктатор поспешно перевернул листок, выдохнул и отпустил профессора.
* * *
Диктатор задумчиво смотрел на флягу, ее поверхность была почти блестящей. Как сложно решиться. Открыть, поднести к носу, втянуть в себя воздух, пытаясь уловить хоть какой-нибудь аромат. А смысл? В результатах анализа ведь ясно написано: «Жидкость без цвета и запаха!»
«Сделаю один глоточек и посмотрю, что будет, – думал Его Солнцеподобие. – Ага! И как я пойму, будет что-то или не будет?» – диктатор долго колебался, но, все-таки решившись, взял флягу со стола и сказал вслух:
– Пойму лет через сто!
Он открыл флягу, отхлебнул и отключился.
* * *
Когда «дела» отпустили Вована, он встретил своего товарища, который что-то прятал за спиной. Вовану стало страшно интересно, что же это.
– Димон, а ты знаешь, что у тебя штаны порваны? Неприлично! Столько женщин вокруг! – схитрил Вован.
Димон начал крутиться вокруг себя, пытаясь увидеть злосчастную дырку, продемонстрировав при этом то, что прятал за спиной. Это был букетик полевых ромашек, собранных на северном склоне Лысой горы. Такие растут только там. Но этот склон довольно крутой, и Димону явно пришлось постараться. Ради Розы? Ради Галы?
– Ага! Вот оно как! Друг называется! Решил за моей спиной выпендриться перед девчонками?
– А сам? – обиделся Димон. – Что за спиной прячешь? Показывай! Сейчас посмотрим, кто из нас настоящий друг.
Вован вздрогнул. Ведь у него за спиной тоже был букетик, правда, собрал он его не на склонах родных просторов, а на клумбе бабушки Нелли. Вован был очень осторожен, но ведьма успела послать вслед улепетывающему любителю фиалок заклятие «хвоста». Повернувшись спиной к Димону, он продемонстрировал букетик нежно розовых фиалок и не менее нежно розовый поросячий хвостик. Димон чуть не рухнул от хохота. Он согнулся, держась за живот.
– Срочно беги к Элеоноре, – сказал он своему «хвостатому» другу.
– Почему не к Васе? – не понял Вован.
– Он решит, что ты это заработал ночью, и откажется тебя расколдовывать. Не может же он нарушить свое слово, непонятливый ты мой, – ответил Димон.
– А Элеонора из солидарности с бабушкой Нелли мне еще и пятачок не наколдует? – засомневался Вован.
– А надо было раньше думать, где букетик «покупать»! – отрезал Димон. На секунду задумавшись, он продолжил: – Слушай, Вован, а может, все оставить, как есть? А что? Очень миленький хвостик. Раньше у всех такие были. Не то рудимент, не то атавизм. Точно не помню.
Но Вован уже не слышал. Он бежал ко мне, не выпуская из рук букетик нежно-розовых фиалок.
* * *
Придя в себя, диктатор почувствовал на лице ткань палатки. Снаружи его тряпочного плена доносились звуки паники. С большим трудом выбравшись из складок шатра, Его Солнцеподобие наблюдал катаклизм. Весь лагерь был разрушен. Люди бегали без штанов. Диктатор посмотрел на себя. Он тоже был не в лучшем виде: китель без пуговиц, брюки сползли.
Паника страшна уже тем, что, даже если в этой беспорядочно суетящейся толпе есть хотя бы один здравомыслящий человек, он никогда не сможет выяснить, что, собственно говоря, происходит. Даже если будет очень громко взывать к благоразумию всех вместе или поодиночке.
Сейф! Он остался без присмотра. А в нем… Его Солнцеподобие попробовал найти вход в свой шатер. Он приподнимал складки ткани, пытаясь отыскать вход. И поняв, что в борьбе с шатром ему не победить безоружным, стал искать свой нож, который он постоянно носил на своем поясе, сделанном из шкуры редчайшего вида горной саламандры, дабы разрезать эту уже ненавистную тряпку.
«Ну какой нож? Брюк же нет! Пояса тоже. Естественно, с ножом». Шум паники, от которого поначалу ему удалось абстрагироваться, начал потихоньку проникать в его сознание. «Проклятая тряпка! Мне надо добраться до моего сейфа». Диктатор опустился на колени и попытался порвать ткань руками, потом зубами. Но она не поддавалась. Тогда Его Солнцеподобие зарычал и схватил за щиколотку пробегающего мимо своего камердинера так, что тот упал. Диктатор подтащил его к себе и навис над ним, подминая камердинера под себя, чтобы тот не вырвался и не убежал.
– Что происходит? – рычал диктатор. – Вы все с ума посходили? И, похоже, я сам тоже скоро присоединюсь к вам.
От голоса Его Солнцеподобия камердинер начал приходить в себя, попросил диктатора слезть и пообещал вести себя тихо.
