Это шатер, настоящий шатер, все потолки, хоть и очень высокие, были, как в соборе, куполами, непонятным образом освещались, казалось, что они сами светятся яркой голубизной неба. На стенах светлые гобелены, на которых едва проступают вышивки невероятных, совершенно сказочных птиц, вдоль стен стоят обитые такой же тканью невысокие скамеечки, пуфики и столики. Ни одной картины, только букеты цветов, помещенных в изящные золотые вазы, закрепленные на стенах, подойдя к одному из них, я коснулась пальцем лепестка алой розы и поняла: это камень, цветок был из камня. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и обернуться:
– Очень красиво, удивительно, как хасы умели создавать красоту. Амир, прости, я не смогу произнести настоящее название твоего народа.
Он был бледен как полотно, а глаза темнели с каждой минутой.
– Ты помнишь…
– Конечно, все очень красиво, как шатер, вы жили в шатрах?
– Нет. Шатер был только у вождя.
Я кивнула и пошла дальше. Амир никак не направлял меня, шел рядом и наблюдал за мной. Мне стало жарко, и я сняла пальто, он взял его из моих рук, положил на пуфик, и пока я рассматривала инкрустированный столик из камня, пальто непонятным образом исчезло. Как там, в сказке об Аленьком цветочке, надо привыкнуть к таким неожиданностям и не разбрасываться одеждой, может совсем исчезнуть. Перейдя в очередной зал, я остановилась на пороге, все стены украшало оружие: серебряные и золотые сабли, щиты, пики и еще что-то, что мой женский ум определить не смог. В центре стоял стол, старый знакомый, с которым я уже разговаривала. Вокруг него стояли стулья, спинки которых были украшены изображением какой-то хищной птицы, и трон вождя, выделявшийся размерами и золотой птицей. Настоящий тронный зал, олицетворение войны и власти, власти единоличной и непререкаемой. Обойдя стол, я мельком взглянула на Амира и пошла дальше, женщине здесь не место.
И опять остановилась на пороге. Удивительный дом, полный контрастов. Будуар, легкомысленный и яркий, с диванчиками в золотую полоску, на которых в большом количестве лежали подушки и подушечки. Изящные столики на золоченых ножках, зеркала на стенах. Много живых цветов, расставленных повсюду в высоких красивых вазах. Гарем. Я прикрыла рот ладошкой, чтобы не рассмеяться и подняла глаза на Амира, он улыбался! Глаза светились смешинкой и легкой иронией, твое место, женщина.
Посмотрев в окно, только чтобы не видеть этой иронии, я увидела море.
– Море!
Амир кивнул и открыл дверь, задрапированную шторой:
– Твоя спальня.
Спальня была чуть меньше тронного зала, и я опять встала на пороге. После будуара мне казалось, что я уже ничему не удивлюсь, но стена вокруг, именно вокруг, полукруглая и совершенно прозрачная, поразила меня. Постояв в изумлении несколько секунд, я маленькими шажками подошла к ней и положила руки на стекло: кругом было море, яркое, сверкающее миллионами бликов, несущее мне навстречу свои волны. Где-то в небесной голубизне сверкало солнце и ласково касалось моего лица. Я бы стояла и стояла, но Амир спросил:
– Ужинать будешь?
Я кивнула головой, но не двинулась с места, он взял меня за руку, отвел от стены, и я увидела постель. Гигантский альков, в котором может поместиться весь гарем. Может, Амир перепутал, хотел гарем сюда перевезти, и кровать не успели поменять? Запнувшись от удивления, я подняла на него глаза и поразилась яркой голубизне, сверкавшей как алмазы. Может это его постель, а я где-то в другом месте буду спать? Но он, же, не спит. Голубизна сверкнула смешинкой, и Амир подхватил меня на руки.
– Четыре пуховых матраса – тебе должно понравиться.
Он уложил меня в центре площади моей постели и отошел. Любуется? Я подвигалась, точно четыре, очень мягко, можно горошину класть. И подушек штук десять, пожалуй, я права, для гарема все было приготовлено. Мне пришлось долго возиться, чтобы слезть с этой постели, Амир не стал помогать, так и стоял. Голубизна сверкала, и губы странно шевелились, словно он что-то говорил про себя. Когда я все-таки смогла встать с постели, рука указала мне на панель:
– Твоя гардеробная. А следующая дверь ведет в бассейн.
Естественно, я пошла смотреть бассейн. Посередине пляжа сверкало голубое озеро, бурлящее как горный поток. Когда я смогла ступить на пляж, то не сразу поняла, что это ковер такой, внешне ничем от песка не отличается. И вид на море во всю стену, и потолок тоже прозрачный, в него еще светили лучи заходящего солнца. Я сразу скинула туфли и прошлась по ковру босиком, Амир решил остановить меня, вдруг сразу брошусь в воду:
– Ты хотела поужинать. Правая панель.
Кивнув, я естественно коснулась левой панели, и передо мной открылся потайной ход. Каменные ступеньки и вспыхнувшие факела не испугали меня, я восхищенно вздохнула, и услышала над ухом пояснение Амира:
– Выход в море.
– Можно сразу… из спальни…
– Вода еще холодная. Дверью на выходе управляю я.
Я кисло взглянула на него и вздохнула, температуру воды в море он будет определять по правилам своей арифметики. Безропотно я закрыла дверцу и коснулась указанной правой панели, понятно, раздевалка для сборной по плаванию. Чтобы я уже никуда не свернула, Амир подхватил меня на руки и вынес в спальню.
– А туфли?
Их было много, всяких разных на косых полочках, одежды тоже. Амир усадил меня на пуфик и вопросительно посмотрел в ожидании указаний. Растерявшись от такого изобилия, я куда-то махнула рукой, и мне подали мягкие кожаные тапочки с украшением в виде цветка. Расхохотавшись, я подала ногу, надевай сам, вдруг и тапочки жать будут.
Что-то у него связано с женскими ножками, какая-то история, и она бередит его душу. Амир страшно побледнел, глаза почернели мгновенно, а руки окаменели, он замер с тапочками в руках и меня не видел. Королева. Только она имеет для него такое значение. Я выскочила из гардеробной, руки дрожали и на глазах появились слезы, настроение мгновенно рухнуло в черную бездну. Спрятаться было негде, только в постели, что я и сделала, улеглась на краешке, забралась под одеяло и закрыла голову подушкой.
Попытки Амира снять с меня подушку я решительно пресекала, хваталась за нее обеими руками, ему бы пришлось ее поднимать вместе со мной. И организм отреагировал на жестокую обиду, я заледенела, теперь даже если бы и хотела, то отпустить подушку уже не могла. Коснувшись моих рук, он почувствовал холод, сразу скинул одеяло, лег рядом и обнял меня вместе с подушкой, прижатой к лицу, горячий поток энергии жаром полыхнул по всему телу. Согревшись, я с трудом разжала пальцы, и Амир убрал подушку.
– Прости.
– Уходи.
– Ты должна знать.
– Не хочу ничего знать, уходи.
Но он лишь сильнее прижал меня к себе и заговорил:
– Королева приняла на себя болезнь Мари, при которой кровь не сворачивается, у королевы кровоточили ноги. Несколько дней она теряла свою кровь, прежде чем я смог ей помочь.
– Почему?
– Глеб мне не доверял.
– Муж?
– Да. Я был враг. И она страдала из-за меня.
Вот что он вспомнил, моя вытянутая нога ассоциировалась у него с ножкой королевы.
– Ты вылечила своей энергией мальчика с подобной болезнью.
– И что?
– Я понял, что и у тебя может такое произойти. Завтра Вито тебя обследует.
Он помолчал, отпустил меня и приподнял платье, скажем так, значительно выше колен, провел рукой, но тела не коснулся, а я кожей почувствовала горячий поток энергии от его ладоней.
– Ран нет.
Амир аккуратно поправил платье, но рядом не лег, резко встал:
– Тебе пора ужинать.
– Прошло время, болезнь уже должна была проявиться.
– Ты потеряла много жизненной энергии, надо еще раз проверить. Опасность остается всегда, тем более, что ты много времени провела с Мари.
Это называется много?! Да всего несколько встреч! Я возмущенно запыхтела и стала выбираться с кровати. Амир опять не стал помогать, так и стоял, даже руки в карманы спрятал. Феодал, вот сейчас придумает повод и не возьмет Мари в Испанию, мои владения смотреть. Когда я встала на ноги, он подал мне тапочки, пришлось сесть. Он перепутал мои ноги с ножками королевы, воспоминание еще оставалось в нем, так нежно касаться можно только королевской ноги, чтобы не оскорбить своими руками. Еще немного и я снова оледенею.
Оказалось, что в столовую можно выйти прямо из будуара, нет необходимости прерывать заседание штаба, чтобы пройти на ужин или обед. Приподняв очередную драпировку, Амир открыл красивую, всю в маленьких золотых украшениях дверь, и я опять замерла.
Над всем главенствовало золото, не то, которое сверкает и хвастается собой, а золото силы и власти, и что-то общее было у этой столовой с тронным залом. Внешне это выглядело как ресторан с одним большим столом и несколькими диванами вдоль стен. Золотом был украшен даже стол, волнистые линии переходили друг в друга и расходились по краям тонкими волосками, мягко оттеняя цвет дерева. Спинки и подлокотники стульев, больше похожих на кресла, были обвиты тонкими изящными золотыми нитями, как бы закрепляющими обивку. Диваны, широкие, с высокой спинкой, выделялись небольшими фигурными вставками золотых пластин, неглубоко уходящих в светлую кожу. На стенах висели золотые геометрические фигуры, напоминающие рисунки на столе. Но они не сверкали, а лишь подчеркивали солнечный цвет гобелена. Купол потолка был весь заполнен маленькими золотыми шариками, которые весело качались на золотых нитях и сверкали в лучах заката.
