Зябко поежившись, Эрменгильда скукожилась, попытавшись сохранить остатки тепла, и, так ничего и не добившись, подняла глаза на мужчину, улыбнулась разбитыми губами:
– Я доставляю вам столько хлопот…
Кенниг только хмыкнул. Как ответить на это, он попросту не знал. Сбоку мелькнула знакомая вывеска – нарисованный маслом пучок трав, и колдун резко натянул поводья. Идея пришла внезапно: погоня пока отстала, а состояние все хуже и хуже. Если он до этого смог вспомнить, какие травы для чего, то, может, и сейчас сможет подобрать что-нибудь тонизирующее, чтоб просто с коня на землю не свалиться. Благо, он точно знает, что здесь, у Йенсена, товар хороший.
Спрыгнув на землю и передав поводья девушке, Винтар строго приказал:
– Сиди здесь, ни во что не вмешивайся. Несколько минут у нас есть.
Лавка, на удивление, была заперта – в будний-то день! Можно было, конечно, отправиться к Петерсу или Шульцу, тем более что сейчас он помнил про их существование, но до них ведь еще надо доехать, не заблудиться в петлянии улиц, не свалиться от слабости под копыта коня…
Кенниг отчаянно заколотил кулаком в дверь. В первые минуты ничего не происходило, колдун уже был готов отказаться от своей затеи, когда на втором этаже распахнулось окошко и мужской голос выкрикнул:
– Не работаю сегодня! Не видите, закрыто.
– Мастер Йенсен, пожалуйста! – взмолился Винтар. – Всего несколько минут. До других травников слишком далеко, а мне срочно!
На миг повисла тишина – водяной маг уже решил, что ему придется искать других торговцев, – когда травник сдался:
– Сейчас спущусь. Но всего несколько минут, не больше, мне некогда.
Загрохотал замок, дверь чуть приоткрылась, и Кенниг проскользнул внутрь.
– Что вам угодно, господин Шмидт? – мрачно поинтересовался хозяин, сложив руки на груди.
Хороший вопрос. Самому бы знать.
– Настойку корня левзеи.
– Это сейчас редкость, – пожал плечами мужчина. – У вас хватит денег?
Еще один интересный вопрос. Сколько их осталось?
– Хватит, – буркнул Кенниг только для того, чтобы сказать хоть что-то.
Травник пожал плечами и направился к прилавку. Только сейчас ледяной колдун заметил, что Йенсен одет в дорожный костюм, словно собрался куда-то… Видно, решил выехать из города по срочному делу, а тут Кенниг со своими покупками.
– Ворота закрыты, мастер Йенсен.
– Что? – мужчина, как раз вытащивший из-под прилавка пузырек с желтоватой жидкостью, оглянулся. Руки его ощутимо дрогнули.
– Ворота, говорю, закрыты. Вы не выедете из Бирикены.
Флакон с дорогой настойкой выскользнул из руки травника, осколки полетели в разные стороны, а с лестницы в дальнем углу, ведущей на второй этаж, раздалось звонкое:
– Папа, я собралась! Ой…
– Я же сказал, не выходить! – рявкнул травник, оборачиваясь.
Впрочем, Кенниг уже тоже успел оглянуться на звук и замер, не в силах оторвать взгляда от увиденного. На лестнице стояла, не отрывая напряженного взора от застывшего колдуна, молодая девушка в темном платье. Та самая девушка, что еще сегодня ночью сидела в одном подвале с Эрменгильдой…
– Ой… – тихо повторила случайная знакомая, не отрывая напряженного взгляда от Винтара.
– Ага, – согласился мужчина.
– Убирайтесь отсюда! – рявкнул Йенсен. Кажется, он был совершенно не рад тому, что кто-то увидел его дочь. Хотя, честно говоря, Кенниг думал, что он, как спаситель, мог бы рассчитывать на более теплый прием.
Впрочем, высказать он ничего не успел. Дверь оглушительно взвизгнула, и в лавку влетела давешняя спасенная ведьма. Босая, простоволосая, растрепанная, капюшон плаща упал с головы, а в глазах светился страх:
– Там… Там… Идут! Я чувствую! Они рядом! – запыхавшись, выпалила она, а потом разглядела, кто находится в комнате, и тихо выдохнула: – Ой… – и поспешно завела руки за спину, словно это могло скрыть, что в руках она держит повод невесть с чего перевоспитавшегося и не пытающегося затоптать чужаков Уголька.
– Сердце Единого! – не выдержал травник. – Убирайтесь отсюда, иначе…
– Папа, ты не понял, – чуть слышно обронила девушка. – Это он меня спас…
Йенсен так и замер, пораженно уставившись на Винтара.
Впрочем, тишина продлилась недолго: через пару мгновений вновь ожила Эрменгильда:
– Быстрее!.. Там… Идут… Я чувствую.
Только сейчас травник разглядел если не все, то очень многое: и синяки на лице у девушки, и разбитые в кровь губы, и выглядывающую из-под накинутого на плечи мужского плаща нижнюю рубаху:
– За вами погоня?
Винтар не видел необходимости хитрить и изворачиваться: настойки у травника уже нет, окажется чересчур преданным местным властям и постарается остановить – так Кенниг легко его остановит.
– Инквизитор.
– Папа, это он, – вновь всхлипнула давешняя знакомая.
Впрочем, мастер Йенсен и без того, кажется, все решил:
– Поднимайтесь наверх. Попытаемся вас укрыть.
– У меня конь, – мотнул головой Кенниг, буквально кожей чувствуя, что с каждым ударом сердца у него остается все меньше времени. Еще немного, еще чуть-чуть, и погоня свернет на эту улицу, и преследователи сразу поймут, куда идти…
– Вокруг дома – на задний двор. Там есть конюшня. Потом через черный ход пройдете сюда, я дверь сейчас открою. Идите.
Еще раз Винтару повторять не пришлось.
Гвилла уверенно вела вперед. Был у нее дар или талант, девушка никогда не задумывалась. Впрочем, она и деления-то такого не знала.
Все было намного проще – стоило «ищейке» настроиться, впасть в транс, и мир словно подергивался туманной пеленой, в которой возникали призрачные фигуры тех, кто был здесь раньше. А уж выбрать нужную и пойти по следам за «отпечатком» служанка инквизитора за двадцать с лишним лет жизни научилась хорошо.
Вот и сейчас она, выполняя приказ хозяина, спешила по горячим следам, видя, как призрачные всадники мчатся вперед, как заворачивают за угол, как спешиваются перед лавкой травника…
Гвилла сбилась с шага. Да, она всего лишь выполняет приказ. Да, она не в силах ослушаться хозяина – слишком уж хорошо известно, что ждет непокорного, но… Но разве кто-то заслужил такую судьбу, как у нее, Одильхоха или Фалько? Или, если брать худший вариант, как у Рикмира? Конечно, все слуги знают, что зрение он потерял лишь из-за того, что его сестра решила встать в горделивую позу и заявить, что предпочтет смерть ошейнику. Конечно, все слуги помнят, как, увидев, что огненная плеть, созданная Лиубой, полоснула по глазам того, кто видит дороги и необходимости, Хасса забилась в руках у Фалько и закричала, что сделает что угодно, что поклянется в верности на книге, что согласится надеть ошейник, только отпустите Рикмира, отпустите брата… Всем слугам известно, что каждый из них подневолен. Но разве кто-то еще заслужил такую судьбу? Разве та наивная девчонка, еще не осознавшая свой дар и хватавшая за руки свою умирающую компаньонку, виновата в том, что инквизитор обратил на нее свой взор? Разве должна она тоже надеть ошейник и жить в страхе?
Гвилла на миг запнулась, отбрасывая нужное видение и обращая внимание на другое, более раннее, и, уверенно миновав лавку мастера Йенсена, направилась дальше, уводя своих спутников к Шульцу и Петерсу.
Когда Кенниг, заведя Уголька в пустое стойло, прошел через черный вход в лавку, та встретила его гробовой тишиной. Задвинув засов – на замок травник решил не раскошеливаться, – водяной маг медленно поднялся по расположенной в дальнем углу лестнице на второй этаж. Деревянные ступеньки чуть поскрипывали под ногами, а расположенный над лавкой жилой дом казался совершенно безлюдным. Ни звука, ни голоса…
Самое противное было то, что Винтар сейчас понятия не имел, где Эрменгильда и правильно ли он поступил, оставив ее наедине с травником и его дочкой. Не придумав ничего лучше, водяной маг толкнул ближайшую дверь…
Небольшая комнатка, вероятней всего, служила для отбора и подготовки трав. На столе, стоящем в центре, были бережно разложены пучки сухих растений, у дальней стены стоял перегонный куб – сейчас холодный и пустой, а у занавешенного окна замерла, робко выглядывая меж штор, давешняя незнакомка. Там же обнаружились и ведьма с травником. Эрменгильда, вытянувшись в струнку, сидела на низком стульчике, закинув голову к потолку, а рядом, с небольшой плоской миской, наполненной тягучей желтой мазью, стоял мастер Йенсен. Осторожно окунув чистую тряпицу в лекарство, мужчина бережно прикоснулся к ссадинам на лице у ведьмы, и та дернулась от боли.
– Тихо, тихо, девочка, – чуть слышно выдохнул травник.
Сколько ей лет? Семнадцать – восемнадцать? Она действительно годилась Йенсену в дочки…
Кеннигу, кстати, тоже. Не произойди всех этих несчастий десять лет назад, сейчас все могло бы быть по-другому… У него могла бы быть дочь… Такая же, как Эрменгильда… Или другая, совершенно на нее не похожая…
