– Он тебе не нужен. Кстати, раз уж мы о них заговорили – где эти толпы прекрасных женщин?
«Тебя интересует, свободен ли я для ухаживаний?»
Я закатила глаза.
– Просто любопытно, как сложилась бы ваша жизнь, если бы вы не стали полубогами. Амон – старший, значит, он должен был жениться первым, верно?
«Почему ты решила, что он старший?»
– Не знаю. Наверное, потому что он пробудился первым.
«Он не старший. Амоз опередил его на несколько минут, а я опоздал почти на час».
– Погоди-ка. Хочешь сказать, вы тройняшки?
«Что такое тройняшки?»
– Ну, когда у одной матери рождаются сразу трое детей.
«Понимаю твое замешательство. Нет, у нас разные матери».
– Значит… У вашего отца было несколько жен? Наложниц?
«Нет. Мой отец любил мою мать и только ее одну».
– Тогда я запуталась. Как вы можете быть братьями при разных матерях?
«Родители зачали нас, когда в Египте воцарился культ Сета. Мы появились на свет в один день, хотя каждый в своем городе. Жрецы объявили это знаком богов, поэтому родители воспитали нас вместе, словно братьев – надеясь, что в будущем мы объединим под своей властью весь Египет.
Мы поочередно жили в трех царствах. Кровь не смогла бы связать нас крепче, и даже между единоутробными братьями не могло быть дружбы нежнее. Каждый из нас наследовал собственное царство, а потому нас не тревожила зависть или ревность».
– Похоже, у вас было отличное детство.
«Ни один смертный не мог бы желать детства более счастливого, чем то, которое выпало нам. Что ж, я достаточно усладил твой слух историями нашего возмужания – не пора ли и тебе рассказать о себе?»
– Вряд ли мое детство покажется тебе интересным.
«Напротив, ты мне весьма интересна».
– Как девушка или как личность?
«Разве я не могу быть очарован обеими?»
– Гм, ладно. И о чем ты хочешь услышать?
«Почему бы тебе для начала не открыть мне свое самое сокровенное желание?»
Я рассмеялась.
– Зачем? Ты в свободное время подрабатываешь джинном на полставки и выполнишь полтора моих желания?
«Зря смеешься, принцесса. Мне доступна магия, рассеянная среди звезд, а это не пустяк. Ну же! Открой мне свои мечты, и я добуду все, чего бы ты ни пожелала».
Даже если бы я верила, что он может выполнить свое обещание, – чего бы я хотела на самом деле? Любви. Эта мысль пронеслась у меня в голове, подобно комете. Я испугалась, что Астен ее услышит, и сказала первое пришедшее на ум:
– Я хочу, чтобы Амон снова был здоров. Такое ты можешь исполнить?
Астен несколько секунд помолчал.
«Среди нас целитель – Амоз. Он сделает все, что сможет, едва пробудится».
– А у Амона вообще хватит сил его пробудить?
«Если нет, я ему помогу».
– Спасибо.
«Ты заботишься об Амоне».
– Да.
«Даже зная о его предназначении?»
– Конечно.
«Тогда он счастливец, что тебя встретил».
Я облизнула обветренные губы.
– А чего хочешь ты? Наверняка же какая-нибудь мечта греет тебя все эти тысячелетия в загробном мире?
«Я не осмелюсь выдать желание своего сердца, – ответил Астен после паузы. – Высказать его – пусть даже человеку такому понимающему, как ты, – значит отдать свою судьбу на волю космических ветров. Дерево, растущее у меня в груди, ветвится мириадами возможностей, но стоит выставить его на холод, как я осиротею и останусь опустошенным».
– Мне очень жаль, что вас постигла такая судьба. Должно быть, в посмертии ужасно одиноко.
«Мы есть друг у друга. И я благодарен уже за это».
Я почувствовала, что Астен впадает в тоску – состояние, в котором его было очень странно видеть, – поэтому решила переменить тему.
– Что ты любишь делать, когда просыпаешься? Ну, кроме как флиртовать с дамами. Амон сказал, что больше всего наслаждается пирами.
Астен рассмеялся.
«Да, у него вечно еда на уме. Мне же кажется самым захватывающим исследовать мир – то, каким он стал за время нашего сна. Я всегда любил отправляться в неизвестные места и находить там приключения на свою голову».
– Что ж, в последнюю тысячу лет мир изменился особенно.
«Расскажи мне».
– Я даже не знаю, с чего начать.
«Начни со своего города. Откуда ты родом? У тебя светлая кожа, но ты не похожа на гречанку или римлянку».
– Нет, я из Нью-Йорка. Это город в Соединенных Штатах Америки. Там пробудился Амон.
«Это далеко?»
– Ох… Через океан.
Я запустила пальцы в мягкие перья на шее Астена и принялась рассказывать все по порядку – начиная с того момента, как повстречала Амона в Метрополитен-музее. За беседой часы текли незаметно. Астен прерывал меня, только чтобы прояснить незнакомые слова, поэтому когда он внезапно начал снижаться над грядой невысоких холмов, я искренне удивилась.
«Амон говорит, мы на месте. Держись крепче».
Астен сложил крылья, и мы камнем спикировали в долину посреди пустыни.
Сердце ушло в пятки, я крепче вцепилась в шею Астена и закрыла глаза. Посередине выжженной солнцем долины виднелась маленькая коричневая точка, которую невозможно было разглядеть с такой высоты, и я задумалась, что это: потемневший от времени звериный скелет? Самонадеянное деревце, пустившее корни в самом сердце египетского никогде?..
Гигантский ибис раскинул крылья, чтобы замедлить падение, несколько раз подпрыгнул на песке и наконец остановился. Затем он припал к земле, помогая мне спешиться. Едва я захромала прочь, птица вспыхнула ярким бриллиантовым светом и рассыпалась миллионом искр, которые собрались в изящный юношеский силуэт. Через мгновение рядом опустился золотой сокол.
– Лилия, – выдохнул Амон, приняв человеческий облик. – Спасибо, что позаботился о ней, брат.
– Это было честью для меня, – и Астен, хитро мне подмигнув, направился к доктору Хассану.
Амон обнял меня за плечи и провел подушечками пальцев по слегка ослабшему бинту.
– Все еще болит?
– Угу. Но меньше, чем если бы мной закусил гигантский червь.
– Такими вещами не шутят, – посерьезнел Амон. – Он мог тебя убить. И на этот раз моих сил не хватило бы.
– Эй, все в порядке! Астен со своей звездной магией подоспел как раз вовремя.
Амон ничего не ответил – лишь положил ладонь мне на затылок, и я догадалась, что он опять использует древнеегипетский «рентген». Я мягко, но настойчиво отвела его руку.
– Слушай, хватит уже за меня трястись. Честное слово, если бы я была на пороге смерти, то знала бы об этом. Сейчас у нас есть проблемы поважнее, тебе не кажется? До полнолуния осталось всего ничего. Подумай лучше о церемонии!
Амон дернул челюстью – будто промолчать в ответ стоило ему титанических усилий – и неохотно кивнул. Мы направились к Астену и доктору Хассану, но через пару шагов ногу под бинтами пронзила колющая боль, я ойкнула и споткнулась. Амон, не слушая никаких возражений, тут же подхватил меня на руки, и остаток пути я проделала по воздуху. По телу начали растекаться знакомые струйки медового тепла. Я хотела возмутиться, что в таком состоянии Амон не имеет права тратить энергию еще и на других, – но он опередил меня, шепнув на ухо:
– Не отнимай у меня хотя бы этого, Нехабет. Это единственная малость, которую я могу для тебя сделать.
Я сразу припомнила рассказ Астена – а также вечную склонность Амона винить себя в бедах окружающих – и расслабилась, решив вернуть «должок» потом.
Видимо, палящее солнце укрепило Амона: его кожа на глазах обретала густой золотистый оттенок. Я украдкой взглянула на уставшее лицо парня и задумалась, какой радости могла бы себя лишить, испугавшись пробуждения Астена.
Амон был тем, кем он был. Он не вызывался в спасители Египта – и не мог победить законы физики, которые раз за разом покрывали трупными пятнами его ныне совершенное тело. Он был всего лишь человеком, вовлеченным в игры богов, – могущественной пешкой, которую еще более могущественные гроссмейстеры двигали по доске в угоду своим целям.
В голове промелькнула безумная идея – освободить Амона и его братьев от этого нескончаемого кошмара. Должен же быть способ?.. Но сперва нам следовало пробудить третьего брата. Я так глубоко погрузилась в мысли, что не заметила, как Амон остановился рядом с Астеном и доктором Хассаном – такими же неподвижными и безмолвными.
– Что такое? – Я попыталась высвободиться и посмотреть, на что они глазеют, – но Амон просто развернулся вместе со мной.
Открывшаяся картина заставила меня судорожно сглотнуть. Коричневая точка, которую я приметила сверху, оказалась человеком – избитым, обугленным, окровавленным, с одной пустой глазницей, переломанными конечностями и торчащими из кожи костями. Каким-то чудом он еще дышал.
