Нога зацепилась за корягу, я едва не упал, но сумел удержать равновесие. Впереди показались колючие заросли амра. Но сворачивать было нельзя.
Краем уха я услышал треск. Скремт шмыгнул в заросли. Я – за ним. Он вылетел на залитую лунным светом опушку. Я – за ним. Дышать стало больно, воздух вырывался с хрипом. Сердце стучало как бешеное. Скремт исчез. Я огляделся, пытаясь понять, куда он мог спрятаться.
Над головой хлопнули сильные крылья. Я глянул вверх: сверкнув желтыми глазищами, в небо поднялась огромная сова. Дочь утбурда, тебя еще не хватало! Проклятое место!
Я бесшумно двинулся в обход. Осторожность подсказывала, что дальше идти не стоит. Казалось, воздух замер. Нигде не было и намека на шевеление. Если скремт прекратил движение, значит, его логово рядом.
Тучи вновь начали затягивать небо. Опушка казалась необъятной. А еще снова появилось чувство, что кто-то сверлит мне спину взглядом. Видит – мне не спрятаться. Но магию применять нельзя – я понятия не имею, какие тут могут быть ловушки. Уничтожить скремта можно только двумя способами: обратить в пепел, использовав мощь Посредника, или просто… простить. Прощение может быть любым. Обычно оно связано с его прошлой жизнью. Получив прощение, мятежный дух скремта обретает покой. Но тут… Скремт не нападает на людей. Тут произошло что-то странное, раз он пошел на убийство. Это вам не йенгангер.
Я замер. Крылья совы хлопнули совсем близко. Неужто выслеживает? Тварь крылатая.
Вполне может быть. Ночные птицы и звери всегда помогают нашему брату. Правда, звать именно этого скремта братом мне совсем не хотелось.
Я медленно отошел к старому тису, прижавшись спиной к стволу. Отсюда опушка просматривалась лучше всего. Но медлить было нельзя.
– Давно меня ждешь? – раздался голос над ухом.
Я вздрогнул от неожиданности. Рядом никого не было… лишь ниоткуда мне в грудь целился кинжал. Серебряный, с прямым лезвием – точь-в-точь как Хишакхов, что остался на постоялом дворе.
Кинжал молниеносно метнулся вперед. Я рванул в сторону. Скремт явно не любил долгих разговоров. Будь в его руках не оружие древней расы, я б не испугался. Но так…
А вот то, что на нем чары невидимости, – это плохо. Это значило, что невидимость здесь может быть где угодно. Утбурды всех мастей, не зря я почувствовал, что место проклятое!
Кинжал взлетел совсем рядом, оцарапав мне щеку. Я отшатнулся, но тут же попытался наугад перехватить невидимую руку. Получилось. Скремт дернулся и замер. Прошипел какое-то проклятие и неожиданно ринулся вперед с такой скоростью, что я не удержался на ногах.
Это не скремт – что-то большее. Но что?! Я зажмурился, пропустив удар. Твердая земля и сухая трава – ощущения не из приятных. Вдобавок еще казалось, что на земле лежит лишь часть моего тела.
Снова раздался волчий вой. Скремт неожиданно замер. Я выхватил кинжал, но враг не мешкал. Единственное что я мог – выбить из его руки оружие. Нелучший выход, конечно. Я замахнулся и всадил кулак в живот противника. Послышался стон. Я снова замахнулся, но удар попал в пустоту. Неожиданно земля под ногами разошлась, туман наваждения мгновенно растаял. Передо мной разверзлась пропасть.
Я невольно сделал шаг назад и уперся спиной во что-то твердое.
– Хорошо полетать, – хрипло шепнули мне на ухо и столкнули вниз.
Опора мгновенно ушла из-под ног, и я рухнул в сизый туман, скрывавший клубами дно пропасти. Сердце остановилось. Жуткий полет длился лишь несколько мгновений. Что-то большое и тяжелое с силой ударило меня в бок, отбросив к противоположной стороне пропасти. Руки вслепую ухватились за какую-то корягу. Глаза пришлось быстро закрыть, потому что вниз тут же полетели мелкие камешки и земля. Но падение прекратилось – коряга держала.
Совсем рядом кто-то ухнул, послышалось хлопанье крыльев. Кое-как успокоив дыхание, я краем глаза глянул в сторону: из пропасти в ночное небо быстро поднималась сова. Размышлять было некогда. Глубокий вдох. Сейчас, главное, ногу ставить в подходящие углубления и держаться крепко. Вот так. Еще, осторожнее, спокойно, и еще раз вот так.
Только выбравшись на ровную поверхность, я сообразил, что пропасть не столь глубока, как показалось вначале. Скорее уж расщелина. У страха глаза велики. Но, вообще, непонятно, откуда она здесь взялась. А сова… Тут вообще загадка. Птица нарочно отбросила меня, давая возможность спастись, а сама улетела. Силушка у нее – дай все северные боги, однако. И в том, что она меня нарочно отшвырнула, я был уверен. Но вряд ли она служит скремту. К тому же ясно как солнечный день, что совушка непростая. А вот кто ее хозяин – уже серьезный вопрос.
Туман как назло поднялся выше, окутав всю опушку. Встав и кое-как отряхнув одежду, я выпрямился и чуть поморщился. Боли не было, но тело ломило неслабо. Йенгангера, в котором лишь часть жизни, да еще и закованного в сильнейшие чары, нельзя уничтожить, сбросив в расщелину. Безусловно, если б я неудачно приземлился, то вывихнул бы руки-ноги, или еще что похуже произошло бы. Получалось, что скремт либо не знал, с кем имеет дело, либо хотел посмотреть, на что я способен.
Я вдохнул холодный, чуть сыроватый воздух. Было темно, но скоро станет светать, а это плохо – с восходом солнца мое колдовство начнет исчезать. Ладно, надо действовать, а не стоять.
Но стоило только обернуться назад, как я тут же замер как вкопанный.
Леса больше не было. Из тумана подобно черным скалам выступали высокие башни. Узкие окна, мощные стены, причудливые барельефы. Впрочем, через миг я понял, почему они кажутся причудливыми. Изображения линормов – морских драконов – обычно встречаются на севере. На нашем доме в Ванханене были именно такие. Но в Раудбремме линормов не почитают – слишком далеко отсюда ледяные волны северного моря.
Слева от меня, соединяя два края расщелины, находился широкий деревянный мост.
– Плохи дела в Раудбреммских лесах, – пробормотал я под нос, осторожно приближаясь к нему.
Судя по всему, скремт потратил все свои силы и не мог больше скрывать замок чарами. Но не исключено, что колдовскую защиту нарушил я, когда вступил с ним в схватку. Невидимость – штука неверная: держится плохо, недолго и исчезает в самый неподходящий момент. Но когда нет другого выхода, то вполне может сгодиться и она. Особенно если вы намерены уничтожить незваного гостя быстро.
Мост доверия не внушал. Прогнившие доски, кое-где и вовсе зияющая пустота. Идти – опасно, но разворачиваться и возвращаться на постоялый двор нельзя, работу надо делать до конца. Посреднику не нужно оружие: он сам и оружие, и орудующий. Меня учили с самых юных лет, что Посредник не должен зависеть от вещей, которые можно потерять, поломать или… В общем, не должен он ни от чего зависеть.
Попробовав ногой доску, я с удивлением понял, что держится она крепко. Еще одна иллюзия, чтобы не ходили чужие? Хотя глупость говоришь, Оларс Забытый. Замок – настоящий. Другой вопрос, как он здесь оказался. Пока что загадка на загадке: скремт, убивший человека и спрятавшийся в лесу, неизвестно откуда появившийся замок, странная сова. Что будет дальше?
Быстро перейдя мост, я остановился возле массивных дверей, окованных железом. Видно, не один ванханенский мастер работал над этим произведением искусства. Ручки были выполнены в виде голов оскалившихся волков, причудливые фигуры линормов, казалось, ползли вверх и к стенам. Посередине дверей красовался герб в вытянутом витом овале. Я присмотрелся и увидел переплетенные металлические стебли с острыми колючками. Похоже на местный амр или…
Я нахмурился. Где-то я уже видел это растение.
За спиной раздался волчий вой, словно подгоняя и напоминая о приближающемся рассвете.
Я осторожно положил ладонь на дверь. Она оказалась холодной и сырой – приятного мало. Так просто ее не открыть, но чары на ней отсутствовали, так что можно было воспользоваться одним из бабушкиных уроков. Жаль, что достигнуть ее высот мастерства мне никогда не удастся. Ингва Глемт вообще была загадочной личностью. Даже мы, ее семья, не все о ней знали.
Резко вскинув руку, я начертил в воздухе тут же вспыхнувшую серебром руну и, закрыв глаза, бросился вперед. Послышался неприятный треск, дышать стало тяжело, но тут же все исчезло. Рукав, зацепившись за одно из металлических украшений двери, порвался. Ладно, не беда. Главное, что я сам сумел пройти сквозь нее.
Я огляделся. Внутренний двор выглядит чистым, будто его только что вымели. Но через время стало ясно: тут не только чисто, но и пусто. Пройдя вперед по выложенной камнями дороге, я поймал себя на ощущении какой-то неясной обреченности. Чувство, что кто-то смотрит в спину, не исчезло. Однако теперь в этом взгляде не было ни злобы, ни ненависти. Лишь бесконечная усталость и дикая тоска. Такая, что хотелось выть волком. Может, не зря сопровождали меня волчьи голоса, едва я начал ворожбу?
