Вскоре обнаружилась еще одна неприятная неожиданность. В сам замок попасть оказалось невозможно. В нем не было ни одной двери. Только безмолвные черные провалы окон, словно глаза Госпожи Смерти. Дотрагиваться до шершавых стен я даже не стал – магия чувствовалась стоило хоть немного приблизиться. Магия такой силы, что неизвестно, к чему могло привести самое невинное прикосновение.
С моих губ сорвалось весьма крепко словцо, потому что, оглядев здание еще разок, я пришел к выводу – проникнуть внутрь невозможно. Зато в моем распоряжении были двор, пустой сад и конюшня. Точнее, то, что от нее осталось.
Вернувшись в сад и опустившись на деревянную скамью, я уставился невидящим взглядом перед собой. Усталость все же начинала сказываться. Думай, Оларс, думай. Скремт может наблюдать за моими действиями из укромного уголочка, даже не высовывая оттуда носа. Хотя странно, почему он еще не предпринял новой попытки оторвать мне голову. Я откинулся назад и тут же, тихо вскрикнув, выпрямился. Оглянулся. Высохшие кусты амра, а колют – мало не покажется! Я протянул руку, чтобы коснуться сухого растения. Но нет! Мои пальцы замерли, так и не притронувшись к изогнутой темно-коричневой веточке и продолговатым зеленым листьям. У амра шипы не такие! Более широкие и тупые, больше похожи на наконечник стрелы, а эти – узкие и длинные.
Бессмертник… Пресветлые боги севера, нельзя же быть таким глупцом!
Вскочив на ноги, я быстро прошелся вдоль сплетенной, некогда живой изгороди. Бессмертник – вечнозеленое северное растение. В Ванханене встречается очень редко, но все же попадается. Раньше его высаживали возле могил. Считалось, что бессмертник может защитить от злых сил, храня покой умерших. Я аккуратно отодвинул ветки в сторону, пытаясь понять, есть ли что-то за зарослями. Возможно, не могила, но что-то же… Опять же герб на воротах. На нем тоже изображен бессмертник.
Есть! Во тьме белела часть стены из светлого камня. Усыпальницы и склепы у нас обычно строили из мрамора или известняка. В том, что замок не принадлежит к раудбреммским местам, я уже уверился.
В очередной раз обругав садовников и преодолев колючую преграду, я услышал шелестящий вздох. И очень тихое, но все же отчетливое:
– Не ходи туда…
И не пошел бы, да с пустыми руками возвращаться было никак нельзя. Покой мертвых тревожить не люблю, однако мертвые с завидным постоянством тревожат мой.
В самом неприметном углу оказалось два склепа. Скромных, но очень аккуратных, будто лишь возле них по неведомой причине сохранились и чистота, и какое-то необъяснимое ощущение покоя. Склепы находились совсем рядом, перед ними был давно высохший фонтан и расположенные полукругом резные скамьи. Вероятно, когда-то здесь были навесы, укрывающие от солнца и ветра, но теперь от них ничего не осталось.
Возле входа в каждый из склепов стояли вырезанные из белого камня статуи.
Такие должны были быть и у моих родственников, да только нет больше имения Глемтов. Да и последний из моей семьи не совсем жив.
Та статуя, что была ближе ко мне, изображала высокого широкоплечего мужчину в одежде моряка. Одной рукой он держал меч, другую протянул в сторону. Если судить по телосложению, в его венах текла кровь исключительно северных людей. Черты лица прямые, грубоватые, но при этом наделены какой-то диковатой красотой. Стянутые за спиной в хвост волосы, борода, как принято носить у северных моряков. Нахмуренные брови, сжатые губы, а взгляд… всего лишь статуя, а ощущение, что пытается вывернуть душу наизнанку. Я взглянул на вторую статую и понял, что рука мужчины на самом деле протянута к ней, а не просто отставлена в сторону. Но эта вторая…
Я подошел ближе, но прикоснуться не решился, будто передо мной было творение бога. Кто создал тебя, прекрасная? Высокая женщина в длинном просторном платье с накидкой на плечах. Вырезавший ее мастер даже сумел повторить узор-оберег на рукавах – ванханенский вытянутый ромб, чередующийся с зигзагами. Не хрупкая, как хульдеэльфе из детских снов, а настоящая богиня из огня и снега. Жаль, что каменная. Лицо – изумительно правильный овал, черты лица крупные, но ни капли ее не портят. Высокий лоб, широкая лента опять же с узором-оберегом придерживает заплетенные в косу волосы. Высокие скулы и аккуратный подбородок. На губах можно даже заметить едва наметившуюся улыбку. Взгляд… взгляд такой же, как у статуи рядом, но чувствуется в нем что-то еще. Будто может она видеть не только внешнее, но и внутреннее. Вот уж загадка: дело тут в таланте скульптора или же та, что покоится в этом склепе, была столь необычной женщиной? Одну руку она уверенно протягивала к мужчине, вторая лежала на загривке большого волка.
Я замер. Волк был не из камня. Живой зверь внимательно смотрел на меня. Но двигаться и не пытался. Зверь, на которого не действуют чары? Или хранитель этого места? Час от часу не легче…
Мой взгляд скользнул по двери за спиной статуи, обнаружив ванханенскую рунную вязь. Символы сливались в имя – Сигрид. Волк тихо, но настойчиво зарычал. Я сделал шаг назад.
– Не переживай, не трону твою хозяйку.
Зверь замолчал, словно поняв сказанное, и посмотрел на статую. Холодные недвижимые губы будто ответили ему улыбкой. У меня вдруг появилась смутная догадка.
Скремты, хвала всем богам, могут представать лишь в том облике, что был у них перед смертью. Они не умеют принимать обличье животных или иных живых существ. Поэтому я смело направился к склепу мужчины. Так и есть: на двери было написано второе имя – Сирген.
Еще раз посмотрев на обе статуи, я понял, что похожи они не только взглядами. Телосложение, черты и выражения лиц тоже общие… Родственники? Ладно, это можно легко выяснить. Я уверенно шагнул вперед, поднимая руку, чтобы призвать разрушительные силы.
– Стой! – раздался хриплый знакомый голос.
Не обратив на него внимания, я уже направил руку на дверь, чувствуя, как воздух резко стал гуще прежнего, а дверь начала обволакивать смолянистая тьма.
– Стой! – На этот раз в крике уже не было приказа. Почти просьба, рожденная ненавистью и безысходностью. И снова тот же взгляд в спину, словно выжигающий безумным огнем.
Я молчал, внутри тьмы уже, как живые, начали вспыхивать пурпурные и серебристые искорки.
– Дух, ставший скремтом, клянешься ли ты бессмертником и камнями севера, что не причинишь мне вреда? Если я получу клятву, твоя телесная оболочка останется целой.
Поклясться бессмертником – уберечь после смерти собственный покой и покой близких людей. Камни севера – то, на чем все ванханенцы дают нерушимые клятвы. Считается, что они были принесены Морским Владыкой Гунфридром в древние времена.
В ответ – тишина. Он не знал, можно ли мне доверять. Но, пока я не услышу клятвы, не обернусь и не отзову чары назад.
– Что тебе моя клятва? – прозвучало устало, хотя можно было расслышать клокочущую в голосе ненависть.
– Это мое дело.
Тьма на мгновение замерла, но по моему велению снова принялась уничтожать дверь.
За спиной прошелестел вздох – испуганный и безнадежный. Если исчезнет тело, то скремт никогда не сумеет обрести покой.
– Клянусь, – голос неожиданно стал уверенным и спокойным. – Клянусь бессмертником и камнями севера, что не трону тебя, Оларс Глемт. Теперь за тобой слово Посредника.
Однако он прекрасно понимает, с кем имеет дело. И знает, что честью ни один Посредник разбрасываться не будет. Слишком многие за это поплатились собственной головой.
– Твое тело останется целым. Я его не трону.
Тьма начала таять, пока вовсе не исчезла.
– Слово Посредника.
На мгновение повисла напряженная тишина. Я начал медленно оборачиваться. Но немедленно был сбит с ног оглушающим ударом.
– Уло! Нет! – тут же раздался хрипловатый крик.
Спустя миг я понял, что лежу на земле, придавленный весом огромного волка. Еще недавно он сидел возле воплощенной в камне Сигрид.
– Уло, оставь его, – уже спокойно, но твердо повторил скремт.
Желтые глаза внимательно изучали меня, оскал совсем не походил на дружелюбную улыбку. Шевелиться не стоило, я молча смотрел на волка. Страх и паника исчезли: хранитель рода не станет причинять вред без веской причины. Будто почувствовав, что я не боюсь, волк недовольно заворчал, отпустил меня и отошел в сторону.
Я сел на земле, глядя на приблизившегося скремта, очень похожего на статую. Точнее, статуя походила на него. Только лицо будто скрыто серой тенью.
Он протянул мне руку:
– Уло не любит чужаков.
Я размышлял лишь миг, отказываться от помощи не стоило. Клятву нарушать он не станет, а хранитель рода меня не тронет. В том, что волк не простой зверь, сомнений уже не было. Предательство всегда оборачивается против нарушившего свое слово.
Рука скремта оказалась на удивление крепкой.
– Уло – хранитель рода?
Лишнее уточнение не помешает.
