– Хм, – замялся он и встал, намереваясь подойти, но тут сообразил, что она почти вровень со мной. – В принципе, с таким ростом можно и девушку взять… – и сев обратно, уже по-деловому спросил: – Где раньше служила?
Та замялась:
– Я бы предпочла не распространяться об этом, милорд…
– Ах да, меня зовут Олок див Толор… Почему не хочешь рассказывать про предыдущую службу? Мы могли бы… – он глянул на меня, и я отрицательно мотнул головой. Тем не менее он все-таки продолжил: – …добавить пару монет к тем трем, что платим новичкам… Если ты ветеран или десятник.
– Я ветеран и десятник, – кивнула она. – Но рассказать, где служила, не могу. Может быть, позже.
Я возмутился:
– Ни разу не слышал про бабу-десятницу!
– Соур!
– Извиняюсь, милорд! Но по мне, врет она.
– Видишь, Тандела, наш капитан тебе не верит!
– Просто он слишком мало меня знает, милорд!
От самоуверенности в ее голосе я у меня возникло желание как следует всыпать ей. Мы с Олоком переглянулись, и граф проговорил:
– Что ж, когда узнаете друг друга получше, тогда и возобновим разговор об оплате, а пока – три серебряных монеты в месяц.
– Как скажете, милорд.
Вот заладила, милорд, милорд.
– Хорошо. Платим мы по монете в конце каждой декады. Соур, она в твоем распоряжении.
– Да, мой граф. Пойдем, Тандела.
– До свидания, милорд.
– Еще увидимся, Тандела.
Я направился к казармам.
– Парни у нас не сахар, но ты, надеюсь, знаешь, как себя вести. Пару раз дашь кому-нибудь… по морде, конечно. Потом они устроят тебе темную…
– В общем, все как обычно? – ни капли не стушевавшись от открывавшихся перспектив, перебила Тандела.
Я усмехнулся:
– Ну, наверное, да.
– Тогда, думаю, до темной дело не дойдет, – жестко усмехнулась она, в очередной раз взбесив меня самоуверенностью.
– Ну, так даже лучше. Вот и ребята.
Мы вошли в казарму. Здесь было человек тридцать.
– Внимание, парни! – я хлопнул в ладоши. – Вот ваш новый соратник… Вернее, соратница. Ее зовут…
– Тандела, – сказала она громко и уверенно и приняла позу, привычную скорее десятнику перед строем, чем новобранцу при знакомстве с соратниками: прямые ноги на ширине плеч, рука на рукояти кинжала.
Спокойно, Соур, только спокойно, я постарался взять себя в руки. Не хватало еще вызвериться на нее в первый же день.
– Пух, ты здесь?
– Я, капитан!
– Она будет в твоем десятке.
– Понял, кэп.
– Объяснишь, что у нас тут к чему, место покажешь, ну, как обычно!
– Понял, кэп! – Пух, единственный боец и десятник, который был выше меня, встал и вышел из толпы. – Все будет в порядке, капитан. Я за ней присмотрю.
Я развернулся и направился к графу. Доложить о том, что теперь у нас семь полных десятков.
У графа уже сидел Исол.
– Здорово, капитан!
– Здорово, колдун, – я пожал ему руку.
– Говорят, ты принял к нам на службу девчонку выше тебя ростом? – спросил Исол.
– Девчонку принял. Но она чуток пониже, – я показал пальцами пару сантиметров.
– Страшная?
– Угу. Она лысая. Даже брови сбриты. Наверно, скрывает свое происхождение. Зато грудь – во!
– А, – махнул рукой колдун. – Молодежь, вам бы только сиськи мять…
Граф встал, принес чернила и бумагу и начал в ней что-то писать.
– Имя? – тем временем продолжил расспрашивать колдун.
– Тандела.
– Интересно. Не рокроманское, это точно.
– Откуда ты знаешь? Может, она имя придумала.
– Конечно. Но зачем ей тогда такое непонятное имя? Назовись ты нормально – Тали или Натали.
Я пожал плечами. Снаружи раздался крик. Затем вопли. Потом рык. Мы метнулись к окну.
Пух дубасил свою новую подчиненную дубинкой. Рычал тоже он, от злости. Девчонка умудрялась уворачиваться. Вот она подставила руку, а ногой нанесла жесткий удар в живот. Пух заткнулся и чуть отступил назад. В гробовой тишине он сказал:
– Ну, хорошо. Сейчас я научу тебя исполнять приказы командира, новобранец, – и пристукнул палкой по ладони.
Граф повернулся ко мне:
– Она ему сейчас что-нибудь сломает, Соур.
Я глянул на лестницу:
– Я всё равно не успею ее остановить. – Если честно, то времени было за глаза, но не верилось, что какая-то баба сможет уложить моего самого здорового десятника.
А зря. Пух решил обрушить палку на нее сверху, а она в момент замаха сделала подшаг, подставила скрещенные руки под его запястья и нанесла мощный удар ногой в пах… Гул неодобрения пронесся по рядам наблюдавших солдат. Граф громко хмыкнул:
– Может, даже не только ему.
Я понесся вниз, но теперь точно не успел. Когда я выбежал во двор, Пух уже лежал со сломанной рукой, а толпа, собиравшаяся кинуться на Танделу, чуть сбавила обороты, завидев меня.
Тандела, до этого стоявшая с дубинкой в руке против добрых двух десятков человек и не показывавшая признаков страха, повернулась ко мне и отчеканила:
– Капитан, десятник сломал руку!
– Да ну? – опешил я от ее доклада. – Каким же образом.
– Мы не сошлись во мнениях относительно того, где мне следует спать, и немного повздорили. – Пух застонал; и Тандела заявила: – Я требую предоставить мне отдельную кровать – как каждому солдату!
Ну Пух, ну сукин сын, подумал я. И ведь ладно бы Торел, с тем все понятно, без баб не может, но и этот туда же! С трудом сдержав желание засадить лежащему еще и по морде, я приказал себе остыть. Нечего было доверять дело десятнику, девок в гарнизоне у нас не было, может, потому и переклинило. А пока надо помочь бедняге. Позже он свое получит.
– Разойтись! – приказал я солдатам, все еще стоящим вокруг. – По задачам, быстро! Очистили плац! Тандела, помогай.
– Я, кэп! – ответила Тандела, подходя поближе.
Пух протестующе замычал, но она схватила его за ноги:
– Где у вас тут колдун обитает? Ему на пару минут работы.
Я схватил десятника за плечи. Ох, демоны! Ну и весу же в нем.
Исол был уже у себя, когда мы внесли Пуха.
– Ну что там? – Он присел у пострадавшего и замолчал, осматривая руку.
– Тут так просто не вправишь, – сказала Тандела. – Кость в двух местах сломана!
– Где же это тебя учили таким садистским приемам? – ядовито осведомился я.
Она помрачнела, плечи ее непроизвольно напряглись, но ничего не ответила.
Исол заступился за нее:
– Не суетись, не так тут и сложно. Работы на пять минут.
– Выходи, солдат! Жди у казармы, – скомандовал я и спросил у Исола, что-то колдующего над Пухом: – Точно все нормально?
– Нормально. К утру будет как огурчик.
– Отлично. Пойду разбираться с солдатом, – я приоткрыл дверь, но Исол меня придержал.
– Не кипятись особенно, Соур. Если она еще и тебе что-нибудь сломает, придется ее выгнать. А графу нужны люди.
Я кивнул, в коридоре крепко ругнулся и поспешил к казарме.
Тандела у входа в казарму стояла в излюбленной позе с рукой на рукояти и сверху вниз смотрела на трех десятников, что-то ожесточенно втолковывающих ей. Без воплей и рыка, даже на полтона тише, чем обычно. Судя по всему, ее самоуверенность бесили не только меня.
Завидев меня, десятники зашли в казарму, что-то бросив на прощанье, и она процедила знакомое:
– Ага, сейчас.
– Темную пообещали? – поинтересовался я.
– Да куда им, они и темноты-то боятся, – скривилась она.
Я вздохнул, понимая, что и сам недолго выдержу:
– Иди за мной, солдат. Я покажу тебе отдельную постель, положенную, как и всем в этом гарнизоне.
Мы зашли в офицерский кубрик, состоящий из трех крошечных комнат смежных между собой. Две – для лейтенантов, их занимал я. Одна, ближняя к выходу, для адъютантов, в нее я решил поселить Танделу.
– Будешь спать здесь, – я указал на одну из кроватей.
– Спасибо, кэп.
– «Кэп» – это обращение для десятников. Солдаты обращаются ко мне «капитан».
– Спасибо, капитан.
– Теперь дальше, – я сел на стул и пригласил ее жестом. Она не поняла. – Садись, поговорим.
Она уселась на кровать и впервые сняла маску самоуверенного говнюка.
– В чем дело, капитан? Я в чем-то провинилась?
– Ясный хрен… Хм. Конечно. Ты совершила серьезный проступок – покалечила своего непосредственного начальника.
Она пожала плечами:
– Он предложил спать с ним. Затем накинулся на меня с этой дурацкой палкой. Вот и пришлось сломать ему руку.
– Хочешь сказать, что ты не виновата?
– Да. Я защищалась.
– Ладно, давай по-другому объясню. – Я помолчал, собираясь с мыслями. – Согласен, он поступил как минимум неразумно, задел тебя… но не следовало калечить командира.
На ее лице отразились непонимание и злость.
– Капитан, он унизил меня! Как женщину и как солдата! А я – воин, солдат! Да я в своей жизни убила людей больше, чем этот урод в своем подчинении имеет! Я никому не позволю обращаться с собой так, как он посмел, даже императору!
Она говорила с такой яростью и убежденностью, что я понял: все, что она сказала у графа и повторила сейчас – правда. Девка – ветеран, с кучей трупов за спиной. Жутковато смотреть в это лицо. Без бровей оно выглядит как-то не по-человечески. Брр… Ладно. Хочет репутацию крутого бойца – пусть создает. Похоже, ее примут вполне нормально. Даже эта сцена с десятниками перед казармой вполне вписывается в схему, попугали, потом еще раз проверят на твердость. Нет, а Пуха-то как заломала!
