– Он говорил, что ты можешь свести меня с покупателем, который заинтересован в черных камнях. Тех, что иногда привозят из Хагжита.
Он помедлил несколько мгновений, не веря своим ушам.
– Ты о глазах серафима?
– Хрен знает как они называются. Черные булыжники, внутри которых белый дым.
Он сразу стал заинтересованным:
– И у тебя есть такой камень?
– Есть парочка.
– Парочка?!
– Ну, может, и побольше. Смотря как договоримся с покупателем. – Я делал вид, что не подозреваю об истинной стоимости минералов.
– Что-то не очень верится.
Я достал из-за пазухи один из двух камней, попавших ко мне из коллекции бургграфа Бризена.
– Как теперь? Веры прибавилось? – Я позволил ему рассмотреть лежащую на ладони драгоценность.
– Где ты их добыл?
– Это так важно?
– Никто не станет покупать вещь, украденную у какого-нибудь князя с туалетного столика. Себе дороже. Ты же понимаешь.
Уверен, он купил бы его, даже если бы я притащил булыжник, лежащий на туалетном столике, в который впивалась бы отрубленная рука князя, но конечно же кивнул и рассказал, «боясь», что клиент уйдет.
– Мы с моей ротой накрыли торговое судно хагжитов в устье Весели. Мне при разделе добычи достались в том числе и эти четыре крошки. Сперва хотел выбросить или продать какому-нибудь дураку, но решил, что запас карман не тянет. Сохранил. А лет через пять после этого Вальтер обмолвился о таких штуках. И вот я у тебя.
– Могу я?.. – Он протянул руку, и я отдал ему камень, предупредив:
– Только без глупостей, друг.
Он не смог скрыть свою алчность. Придирчиво изучил товар при свете свечей, с видимой неохотой вернул обратно.
– Камень настоящий.
– Так как насчет того, чтобы свести меня с покупателем?
– Я и есть покупатель. Сколько ты за него хочешь?
Вот только этого мне не хватало.
– Э, нет-нет! – погрозил я ему пальцем. – За дурня меня держишь? Вальтер сказал, что ты посредник и приведешь меня к продавцу. Что все дела решать с ним. Я не продам товар тебе только для того, чтобы ты перепродал его дороже. Или встреча с покупателем, или никаких сделок!
В углах его рта залегли недовольные складки. Но говорил он терпеливо, точно с глупым зверем:
– Мой клиент ни с кем не встречается. Все сделки проходят через меня.
Я насупился и упрямо выдвинул челюсть, надеясь, что не переигрываю, сказал раздраженно:
– Я не знаю тебя, так же как и ты меня. Но знаю Вальтера и помню его совет. План таков – ищу законника, показываю товар, он ведет к тому, кому нужен камушек. Я получаю деньги, и все страшно довольны.
– Не кипятись, наемник. Подумай сам. Какая тебе разница, от кого получать монеты? Ты же приехал сюда заработать, да? Так я и предлагаю это. Если тебя устроит цена.
Разумеется, все это было более чем логично. Но я упрямо гнул свою линию:
– А если твой друг даст больше?
– Ты сам назовешь сумму. Если она приемлема, мы договоримся. Если нет, тебе больше меня никто не даст. Моего клиента все равно нет поблизости, и тебе придется иметь дело со мной. Или ждать, когда он вернется. Неделю. Месяц. Год.
– Скажи, где он и как его зовут. Я поеду к нему.
Тот с печалью развел руками:
– У меня нет такой информации.
Примерно, так я и думал. И, конечно же, не рассчитывал, что он мне поможет. Попытаться стоило, надеясь, что он идиот, но, как и оказалось, это не так. Значит, перейдем к тому варианту, который мы изначально запланировали с Гертрудой.
Для начала я выругался. Помянув Вальтера, Руджеролло и неизвестного покупателя. Законник посмотрел на меня с некоторой долей раздражения, спросив:
– Полегчало?
– Черта с два полегчало! Надо было продать это дерьмо еще в Фирвальдене первому же алхимику!
– Вряд ли там дали бы тебе хорошую цену. Продай мне, – в который раз предложил он. – Внакладе не останешься.
Я задумался, и на лице у меня было написано, что я стараюсь не продешевить. Затем назвал сумму:
– Пятьдесят флоринов.
– Дорого, – возразил законник. – Ты столько за пару лет не зарабатываешь.
– Откуда тебе знать, сколько я зарабатываю! – окрысился я. – Пятьдесят монет!
– Скинь пятерку, и я куплю все четыре камня. Сто восемьдесят флоринов. Прикинь сам. Целое состояние. Тебе больше никогда не придется заниматься тем, чем ты занимаешься, чтобы заработать на хлеб и пиво. Осядешь в тихом местечке, купишь себе постоялый двор, получше этого.
Я мрачно смотрел на него, затем опустил плечи:
– Черт с тобой. Сорок пять за камень.
– Все четыре при тебе?
– Нет. Только этот. За остальными надо ехать.
– Далеко? – невинно поинтересовался он.
– Не твоего ума дело.
– Просто пытаюсь понять, успею ли я собрать деньги, – постарался разрядить обстановку законник.
– Успеешь. Я теперь сюда приеду не раньше осени.
– Но этот камень продашь сейчас?
– Давай деньги, и он твой.
Руджеролло достал из кошелька золотую монету, положил на край стола.
– Это аванс. Остальное будет завтра к вечеру.
В отличие от Билеско, улицы здесь не освещались. Накрапывал мелкий дождик, даря свежесть и усиливая запах уже отцветающих лип. Я прятался возле городского колодца, и поблизости была лишь блохастая псина, осторожная и брехливая, наблюдавшая за мной из укрытия ближайшей подворотни. Рядом находилось маленькое кладбище, и хоть оно и скрывалось за высокой стеной, я слышал тихие шепотки – кто-то из иных существ не спал нынешней ночью.
Шаги человека, который и не думал скрываться, раздались со стороны центральной улицы. Я увидел изящный белый силуэт, и Гертруда оказалась рядом.
– Как прошло?
– Как мы и предполагали. Он готов купить камень, но не показать нам того, кто похож Константина.
– Законник сам виноват. Ему давали шанс отойти в сторону, – с меланхолическим равнодушием произнесла она. – Идем до конца?
– Спрашиваешь. Что с нашими друзьями?
– Спят безмятежным сном. Раньше следующего вечера в себя не придут.
Я представил рожу Джанкарло:
– Они будут чертовски злы.
– Пусть злятся. Мы уже будем далеко.
К дому Руджеролло мы подошли через пять минут, так никого и не встретив по дороге. На первом этаже была лавка, на втором – жилые помещения. Гера на несколько мгновений прижалась лбом к дощатой двери, закрыла глаза. Я поглядывал по сторонам, надеясь различить в чернильном мраке хоть какое-то движение, но все было тихо, если не считать легкого шелеста дождя по крышам и мостовой.
– Там трое, – наконец сказала Гертруда. – Два человека и собака. Все спят.
– С псиной возникнут проблемы?
– Только не когда с тобой колдунья. Дверь крепкая. Будет много шума.
– На окнах первого этажа ставни. Но не на втором. Погоди. Я залезу наверх. Там должно быть легче.
Металл водосточной трубы холодил кожу, лезть было невысоко, так что я быстро оказался на выступе, свесился вниз, протягивая моей спутнице руку. Она легко подпрыгнула, наши пальцы переплелись, и я одним движением поднял ее к себе.
Она мягко подула на стекло, и то выгнулось пузырем, точно было сделано из мыльной воды, а затем беззвучно лопнуло, превратившись в мелкий белый песок, осевший на пол. Я просунул руку в получившееся отверстие, повернул щеколду и распахнул раму.
Гертруда остановила меня и отправилась первой.
В соседней комнате горел тусклый свет. Снизу раздавался негромкий храп.
– Жди здесь, – приказала мне Гера, легко сбежав по ступенькам во мрак.
Она вернулась через минуту, храп звучал так же, как и прежде.
– Женщина. Теперь не проснется. За мной.
Чувствовала она себя совершенно уверенно, как будто каждую ночь вламывалась в чужие дома.
Свет в спальне Руджеролло давала стоявшая на столе свеча. Гертруда громко хлопнула в ладоши, заставляя огонь подпрыгнуть к потолку, освещая каждый темный уголок в комнате, с интересом глядящего на нас пса йонмерской породы, и законника, спавшего на узкой кровати.
Я выдвинул стул, сел на него, видя, как человек просыпается и пока мало что понимает. Впрочем, надо отдать ему должное, соображал он очень быстро. Маленький пистолет с колесцовым замком, прятавшийся под подушкой, оказался в его пухлой руке. Щелкнул спусковой крючок, ударила искра, из дула пошел жалкий сизый дымок.
– Какой конфуз. – Я огорченно цокнул языком.
Руджеролло, вооруженный дагой, уже был готов к бою.
– Не надо горячиться, дорогой, – попросила его Гера. – Острые предметы куда опаснее, чем вы думаете.
Он, видя, что я даже не делаю попытки встать, чтобы защитить ее, бросился на девушку. Мелькнула тень, с рычанием сбила его с ног, вцепилась в руку. Законник заорал от неожиданности и боли. А сторожевой пес, обученный убивать, по одному слову Геры отпрыгнул в сторону, садясь у ее ног, довольно скаля окровавленные клыки.
– На кровати будет удобнее, – сказал я человеку.
Тот послушно сел, зажимая левой рукой рваную рану на правой. Кровь стекала по локтю и капала на простыню.
