Ознакомительная версия.
Однако, совершенно не слушая, Джонатан поднялся, осторожно переложил пытающуюся возражать меня на постель, подмигнул, а затем, выпрямившись и глядя на находящегося в ореоле боевой магии белого, холодно поинтересовался:
— Насколько я понимаю, претензии у вас исключительно ко мне, мэтр Октарион?
Рожу передернуло, но, сохраняя остатки разума, маг хрипло вопросил:
— А у вас имеются сомнения, господин Вегард?!
— Ни малейших, — заверил мэр. — Просто уточнил. И надеюсь, у вас хватит благородства не вмешивать в наше с вами выяснение отношений госпожу Герминштейн.
— Благородства?! — сдавленно переспросил Арвейн.
— Вам данное слово не знакомо? — усмехнулся мэр.
И эта усмешка стала для белого последней каплей! Я ничего не успела сделать, как маг нанес удар! Исполненный силы, убийственный удар, и синий огонь снес Джонатана!
Мой перепуганный крик раздался одновременно со звоном разбитого телом мэра окна спальни, и, оторопевшая от ужаса, я не успела ничего предпринять, как белый метнулся следом, промчавшись мимо в вихре боевой магии и швырнув в меня молнией заклинания.
И черная ведьма задохнулась от боли, сжимаясь на покрывале. Холод, смертельные оковы холода стиснули запястья и щиколотки, петля на шее сдавила, словно пальцы белого мага. Слезы оказались тем единственным, что было способно двигаться, они и заструились по щекам, злые слезы беспомощной ведьмы, и я призвала источник! Дохрай отозвался разъяренным рыком, магия заструилась по кончикам пальцев, вверх по ладони, чтобы раствориться в ледяных оковах, пройдясь по телу судорогой боли. С трудом выдохнув, закрыла глаза и призвала то, чем пользоваться никогда не планировала, — источник белой магии. Низкий утробный рык Гардэма и накалившиеся докрасна ледяные оковы! Я высвободилась за мгновение до того, как в комнату вбежал мужчина в черном, на лацканах которого отчетливо был виден знак сияющего аркана. Он остановился в дверях, глядя на взбешенную черную ведьму, и задал мне неожиданный вопрос:
— Госпожа Герминштейн, вы не пострадали?
Я?! Пару секунд взирала на него, прежде чем поняла — примчался ко мне на помощь. Он примчался меня спасать! Меня! Черную ведьму! Да не меня сейчас спасать нужно!
Я рванула к окну, черпая силу черного источника и на ходу призывая Дохрая, но с ужасом осознала, что ответа нет! Хранитель не ответил! Он…
Когда подбежала к окну, поняла почему. Дохрай сражался! Не просто сражался — он прикрывал Джонатана, упавшего на одно колено и судорожно пытавшегося сорвать с шеи аркан Найсентран, огромный и движущийся, словно живой питон. Я это точно определила, от такой гадости нас в магистериуме учили бежать сломя голову. Потому что создать подобное способны только очень сильные маги! Одно такое заклинание за минуту сжигает силу двух полноценных черных источников и сильно ослабляет белый. Причем для полного восстановления мэтру Октариону понадобится даже не год — несколько лет! То есть Арвейн пошел ва-банк!
Да ни одному ловцу не справиться с арканом Найсентран! А Джонатан как-то справлялся. Не знаю как, но вместо того, чтобы сейчас лежать на брусчатке содрогающимся в агонии, он лишь опустился на колено и одной рукой удерживал петли аркана, другой пытаясь залезть в карман. И я не сразу поняла, что он достает, пока не увидела маленькую черную коробочку — блокиратор магии! И мэтр Октарион, отбивающийся разом от двух моих хранителей, в то время как его подмастерья и оруженосцы дрались с ловцами Джонатана, тоже это увидел! Увидел и, понимая, что блокиратор уберет с пути Дохрая, выхватил из-за пояса метательный нож, а затем магией отшвырнул от себя Гардэма. Мой тигр, пролетев через половину площади, упал прямо у ступеней, ведущих в лавку черной ведьмы, и… не поднялся. Я застыла в отчаянии. Жители города, которых оказалось немало, просто народ опасливо держался в отдалении под прикрытием домов, побежали на площадь кто с чем — лопаты, грабли, сковородки, ухваты… Джонатан, заметивший поражение Гардэма, рывком оттянул от шеи сверкающий магией аркан и… И тут я поняла, что он сейчас откроет коробочку, тем самым подставив себя под удар белого мага. И одновременно с этим увидела, как из моей лавки выскакивают шесть камышовых котов, обозленных тем, что их предводитель лежит бездыханным. А у котиков против Арвейна вообще ни шанса! Как и у жителей города, которых теперь мэтр беречь не будет — ему терять нечего, судя по всему. И Джонатан совсем не понимает, что блокиратор откроет белому возможность убить его без всякой магии и…
Мэр щелкнул крышкой блокиратора! Дохрай обернулся к нему, словно хотел предупредить об опасности… Белый перехватил нож, готовясь к броску… Жители вбежали на площадь… Шесть камышовых котов, истошно вопя, окружили мэра и белого мага. Гардэм приподнял голову…
В следующий миг одна черная ведьма призвала магию!
Рывок — и блокиратор вылетает из руки Джонатана, взмывает вверх и тонет в стремительно создаваемом мною плетении Паутины Тьмы, куполом накрывшем центр площади и высосавшем меня почти досуха. Да, мы, черные ведьмы, тоже имеем в запасе пару козырей, и мэтр Октарион знал это, как догадывался и о том, что я рискну всем ради Джонатана, потому и стреножил парализующим заклятием. И сейчас Тьма разливалась над площадью, поглощая белую магию, впитывая, как трясина, аркан Найсентран, который, будто пытаясь спастись, цеплялся за потрясенного мэра… Но это не помогло, и синий сверкающий питон был втянут черной липкой дымкой Паутины. В следующий миг растворились все заклинания белых, погасло сияние их энергии, и теперь в полумраке сверкал лишь Дохрай, разом усилившийся втрое. Жители города остановились, белые прекратили драку с ловцами и даже мои коты замерли. Площадь разом погрузилась в тишину, а разъяренный мэтр Октарион рывком развернулся к окну, яростно уставился на меня. Я знала, как сейчас выгляжу — распущенные волосы развеваются словно от ветра, глаза сверкают зеленью магии моего источника, кожа фосфорно-белая. Именно так и выглядят все черные ведьмы, когда призывают самое сильное заклинание, на которое способны. Убийственное для них заклинание.
И белый об этом знал.
— Ради чего, Аэтелль? — его глухой голос разнесся по всей погруженной в безмолвие площади. — Он же смертный! Он ниже нас. Он…
Я стояла, ощущая, как Паутина Тьмы опустошает мой источник, и с каким-то безразличием понимала, что после такого лишусь способности колдовать лет на пять как минимум. Но Джонатан уже встал, уже увидел метательный нож в руке белого, а значит, оно того стоило.
И я вскинула руку, развеивая Тьму, и попутно спокойно ответила Арвейну:
— Я люблю его.
Это признание далось мне очень просто. Гораздо сложнее было подчинить уже вкусившую свободы и изрядной порции белой магии Паутину, но я справилась. Пошатнулась, правда, но справилась. Непросто оказалось белому принять мой ответ.
— Что?! — его голос сорвался в хрип.
Тьму я развеяла полностью. Оставила лишь маленькое, едва заметное облачко, удерживающее блокиратор магии и простейшее заклинание усиления. Посмотрела на мэтра Октариона и пояснила для непонятливых:
— Я люблю этого смертного.
А этот сумасшедший вдруг выругался, помянув интимный процесс Света и Тьмы, чем вызвал у меня некоторое потрясение по поводу его извращенной фантазии, и как заорет:
— Ты не можешь влюбиться в смертного, Телль!
— Почему это не могу? — резонно удивилась я, чувствуя, как основательно пошатывает.
— Да потому что ты ведьма! — проорал Арвейн.
Ну и?!
— Слушай, ты, рожа беломагическая, кого хочу, того и люблю, и тебя не спрошу, к кому мне чувствами проникнуться! — психанула черная ведьма.
И вот тогда в глазах мэтра Октариона заплескалась ненависть. Уж не знаю, чем ему мои чувства так не угодили, но ненависть на грани безумия — это страшно. Как и заклубившаяся вокруг мага белая энергия, в которой несложно было узнать вновь призванную смертельную магию. И я даже боюсь представить, силу скольких выпитых им черных источников он пустил в ход.
— Не смей! — проговорила одними губами.
Белый улыбнулся. Это был почти оскал, а не улыбка.
— Арвейн, — мой голос звучал ровно, — я не позволю убить Джонатана, даже если мне придется и вовсе лишиться магии.
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Точнее, я смотрела — белый выродок сверлил меня полным ненависти взглядом. А затем, тряхнув вновь заискрившимися от энергии волосами, взбешенно выкрикнул:
— Ты мне и без магии сгодишься!
Вскинул руку, не отрывая взгляда от меня, и словно от самого солнца к земле помчался столб света. И ни у кого из присутствующих даже на мгновение не возникло сомнения в том, на чью голову падет это заклинание! Джонатан, собрав остаток сил, метнулся в сторону! Дохрай, отчаянно защищающий мэра, ринулся на белого мага, но был отброшен — мэтр Октарион позаботился о своей защите. Камышовые коты, кинувшиеся на мерзавца, также были откинуты защитным полем. От приближающегося смертельного столба огня стало нестерпимо светло, воздух просто загудел!
Ознакомительная версия.
