Владимир Прягин - Дурман-звезда

С другой стороны, оно, солнце, тоже верило в свою правоту…

Вот, опять я приписываю ему человеческие эмоции. Впрочем, неважно – главное, что мне так легче соображать.

Оно верило, что всего лишь лечит планету. Одним движением удаляет нарыв. Сохраняет привычное равновесие. И в рамках этой логики мне нечего возразить. Разве что процитировать слова нашего капитана о том, что человек всегда стремится к чему-то новому, иначе он просто крот.

Вот и весь философский диспут.

Планета катится по орбите, великий цикл лениво обрастает годами. Очередной чудовищный прогон вхолостую, космическая бессмыслица…

И ничего нельзя изменить?

Посмотрим. За мной остался последний ход.

Я достаю из кармана мерцающую горошину – ту, что подобрал у обрыва. Все эти дни я хранил ее, не решаясь выбросить. И, как оказалось, правильно сделал.

Сжимаю горошину в кулаке и чувствую, как она нагревается. Сейчас уже неважно, кому принадлежала эта «душа». Главное, что она – концентрат, сгусток фиолетовой силы, которую пролило на планету солнце. Да и сам я за тысячу лет пропитался этой силой до отвращения.

Впрочем, были в этом мире моменты, которые не хочется забывать. Те, когда мы с Тайей сидели в траве, обнявшись, и смотрели на лепестки Галактики в вышине. Просто сидели, радуясь, что мы вместе, и мечтая о чем-то невыразимо прекрасном.

Все проходит.

Сейчас передо мной на экране – звезда в червоточинах. Она уже совсем близко. Еще минута – и я сгорю в ее пламени. Возможно, это единственный способ донести до нее, как все выглядело в моем восприятии.

Горошина мне поможет. Она – плоть от плоти этого мира, а значит, солнце не отторгнет ее, растворит в себе. И если горошина будет в моей руке, то сохранит мои последние мысли.

Дикая логика для землян, но здесь иные законы.

Надо вспомнить самое важное. Что я видел и что я понял. И тогда, может быть, звезда услышит меня.

– Надеюсь, получится.

Кажется, я произнес это вслух.

– Должно получиться, – голос Ленки звучит спокойно.

– Ладно, поверю на слово, вещая птица.

– Правильно, Мишка. Верь.

Я прожил на сотни лет дольше, чем положено обычному человеку. Сделал много такого, о чем и подумать тошно. И вот теперь, напоследок, получил шанс хоть что-то исправить. Да, я не имел «души» на этой планете. Но мою настоящую душу, которая без кавычек, не отнимет даже дурман-звезда.

Все, пора.

Я закрываю глаза, чтобы лучше сосредоточиться, и память уносит меня в ковыльно-белую степь, где я впервые увидел Тайю. В тот день, когда заплакало солнце.

КОНЕЦ