Ознакомительная версия.
У Николая под монотонное бормотание Нагибина непроизвольно начали закрываться глаза. Но как только маг перешел к описанию событий, произошедших возле Западных ворот, то с инженера моментально слетело сонное состояние. После достаточно длительного совещания Шипулин вместе с почтенным бароном пришли к выводу, что штурма ворот не избежать. Войска уже начали выстраиваться в боевые порядки, но этому действу решительно помешал хранитель традиций. Он с громкими криками подбежал прямо к охранной башне, при этом удивительным образом увернувшись от десятка огненных шаров, пущенных магом презренных мятежников. После этого почтенный Дильбарт обратился к гнусному изменщику Фридхарду с гневной речью. Она заключалась в том, что негоже изничтожать народ в братоубийственной бойне. Ну а раз уж пришлось взяться за топоры, то на этот случай Владыка оставил очень подходящий закон. Два военачальника становятся друг напротив друга и терпеливо ждут, чью голову бросят к их ногам. Так как король пошел на штурм замка в первой волне. Понятное дело, что только Первоначальный решает, чья же именно голова окажется лежать на полу. Шлюксбарта или Ламбарта. А так как воля Владыки священна и нерушима, то проигравшая сторона должна без сопротивления сдаться на милость победителя.
Через несколько минут из башни сбросили веревку, и по ней ловко спустился бывший Хозяин Замка, а ныне презренный мятежник Фридхард. К нему немедленно подошел Шипулин, и два воина замерли в молчаливой неподвижности. Стояли до тех пор, пока не прибежал гонец и дрожащими руками не передал испачканный кровью мешок почтенному Дильбарту. Тот закрыл глаза и не глядя вывалил страшное содержимое на пол. После этого на несколько секунд воцарилась тишина, а потом Фридхард дико закричал и, обреченно вцепившись руками в бороду, рухнул на колени.
До глубины пораженный рассказом мага, Николай несколько минут осмысливал услышанное, а потом ехидно произнес:
– Анисимович. Ты вот меня критикуешь за то, что Ламбарта во мрак отправил. А ведь получается, что мое решение спасло десятки жизней наших воинов!
Через несколько минут Николай понял, что лучше бы он ничего не говорил по этому поводу. Нагибин, захлебываясь от негодования, объяснил инженеру, что вместо головы можно было предъявить бунтовщикам и вполне живого хранителя кирки. А теперь вместо того, чтобы спокойно проводить допросы Ламбарта, несчастному магу приходится расспрашивать огромное количество народу и буквально по крупицам восстанавливать события злополучного дня мятежа.
И так эмоционально, и с такой неподдельной обидой в голосе вещал Нагибин, что Николай осознал, что действительно несколько погорячился, отправив почтенного хранителя кирки во мрак. Заметив это дело, Нагибин усилил накал обвинительной речи и добрых десять минут рассказывал инженеру, что правителю Рудного королевства невместно ставить свои мелкие интересы, наподобие личной мести, выше государственных. И что вышеуказанные интересы практически попраны и всячески унижены такими отвратительными и гнусными правонарушителями, как Осипов.
Выдержать нудные попреки мага Николаю помогло лишь то, что время от времени он трогал кончиками пальцев яблочный хвостик и представлял, как он его вечером будет есть.
Вдоволь натоптавшись по королевскому величию и получив от Осипова горячие заверения, что подобного больше никогда не повторится, Павел Анисимович оттаял сердцем, усмехнулся в бороду и довольно рассмеялся:
– А вообще ты, конечно, молодец! Ну, исключая, разумеется, преждевременную кончину почтенного Ламбарта, – Нагибин все же споткнулся об воеводу, незлобно ругнулся и продолжил: – По крайней мере, позавчера мы выиграли и второй раунд. Теперь и наша злополучная аристократия смотрит Шлюксбарту в рот и боится даже за бороду себя дернуть без его милостивого разрешения.
Николаю стало несколько обидно, что основная похвала мага пришлась на долю толстяка, который, между прочим, до сих пор продолжал прятаться и вообще не принимал никакого участия в эпическом штурме замка.
Вспомнив про Шлюксбарта, Николай сразу попытался с ним поговорить, но добился лишь того, что в голове закружились размытые образы великолепных кушаний, подаваемых на прошлом пиру. А священная эльфийская птица так вовсе предстала перед внутренним взором инженера во всей своей немыслимой, ослепительной красоте. Рот Николая мгновенно наполнился слюной, а желудок заурчал по-звериному. Чтобы побороть искушающие видения, Осипову пришлось интенсивно потрясти головой и высунуть вторую ногу из-под шкур.
Немного отдышавшись, инженер решил избавиться от навязчивых воспоминаний путем полного погружения в текущие дела королевства. Он шмыгнул носом и поинтересовался сухим деловым тоном:
– Павел Анисимович, а когда к эльфам поедем? Дня через три?
Нагибин в неподдельном ужасе всплеснул руками, словно Осипов предложил ему спуститься на нижние выработки и там от души наесться слизи.
– Помилосердствуйте, голубчик, – маг потрясенно посмотрел на инженера и пару раз дернул себя за кончик бороды. – Ну что ты такое говоришь! Мыслимое ли дело отправляться с важнейшей дипломатической миссией безо всякой подготовки! Это решительно невозможно!
А потом Нагибин очень быстро, всего минут за пятнадцать, рассказал Николаю о том, как подготавливаются такие визиты. Вначале в эльфийское королевство отправляются гонцы с уведомлениями о намерениях. После этого в течение месяца короли обмениваются через посыльных ничего не значащими любезностями и пустяковыми подарками. С нашей стороны они традиционно имеют вид пузатых мешочков с драгоценными камнями. А еще через месяц-другой в Лорилейн с небольшим кортежем направится почтенный Дильбарт. Там он с полгодика пообщается со своим остроухим коллегой и согласует все мельчайшие детали визита. А когда вернется, вот тогда и можно начинать прикидывать, когда же именно величественная нога Шлюксбарта ступит на эльфийскую землю.
Николаю крайне не понравилось то, что он сейчас услышал. По всей видимости, в Лорилейн он сможет попасть только через год. А это значит, что все это время в Рудном будут продолжать бессмысленно погибать гномы и ни о каком приросте населения даже мечтать не придется.
Осипов все же питал слабую надежду, что можно каким-то образом убыстрить процесс подготовки к визиту, но маг сурово покачал головой и доходчиво объяснил, что ни наш хранитель традиций, ни тем более эльфийский не позволят это сделать. В прошлый раз все происходило именно таким образом, значит, так будет происходить и всегда. Под конец разговора Нагибин перестал прохаживаться, устало вздохнул и уселся на лавку.
– Заболтался я с тобой, Коля. А дел еще целая куча. Пойду я потихоньку. Надо переговорить с орками, а то они наверняка уже жаждут меня увидеть, – маг легонько пнул Шипулина чуть пониже спины, от чего тот перевернулся на другой бок и захрапел гораздо громче.
– Кстати! Чуть не забыл, – оживленно воскликнул Осипов. – Откуда орки взялись?
– Это Младшие постарались. Небольшая группа орочьего молодняка, на свою беду, разбила лагерь выше ущелья, – Нагибин неодобрительно посмотрел на воеводу и еще раз приложился ногой к его пятой точке. – А Младшие тут же их засекли, окружили по-тихому и в кирки взяли. Жаль только, что почти всех орков там и положили.
– А что они в ущелье забыли? – поинтересовался Николай, с любопытством наблюдая за героическими, но безуспешными попытками мага разбудить Шипулина.
– Да то же, что и всегда. Знали же, что после праздника народ из города по домам пойдет. Вот и караулили одиночек, чтобы в кубковую неволю угнать. – Павел Анисимович обреченно вздохнул, с трудом опустился на одно колено и отчаянно затряс обеими руками продолжавшего сладко спать Андрея. – Да просыпайся же ты! Идти пора.
Воевода открыл глаза и чуть-чуть приподнял голову. Но на этом его благородный порыв и закончился. Через секунду Андрей снова тихо похрапывал, подложив ладони под щеку.
– Давно хочу узнать, что это за кубковая неволя такая? – спросил Николай. – Уж больно термин загадочный. Даже не могу представить, что он обозначает.
– Ничего в нем загадочного нет, – пробурчал Нагибин и схватил со стола кувшин. – Когда гнома в плен захватывают, то требуют выкуп драгоценными камнями и золотом. Обычно кубок присылают. Когда его доверху наполнят, тогда невольника и отпускают.
Маг вылил на лицо Шипулина остатки воды и на всякий случай отступил на пару шагов. Но воевода явно не собирался просто так сдаваться. Ловко перевернулся на другой бок и так заливисто захрапел, что Павел Анисимович на несколько секунд застыл в полном восхищении.
– Ясно. Вот оно что оказывается, – голос Николая наполнился неподдельной печалью. Ему до ужаса стало жалко несчастных пленников. А когда инженер понял, что ко всему прочему в орочьи офшоры безвозвратно утекают золотовалютные запасы королевства, то его лицо покраснело, а кулаки непроизвольно сжались.
Ознакомительная версия.
