Алсая смотрела на него широко раскрытыми глазами, пыталась вырвать свои руки, пыталась снова его ударить, но Марто сейчас был воплощением мрачного спокойствия. Он отпустил ее, только когда она прекратила попытки освободиться из его хватки. Неужели он затеял весь этот разговор лишь для того, чтобы вывести ее из себя? Он страшный человек…
– Марто! Я всадила нож в сердце тому, кого любила больше жизни! Ты понимаешь, каково это? – спросила она сквозь слезы.
– Я тоже убивал, – равнодушно ответил он, снова усаживаясь за стол и раскрывая очередную карту севера…
Ото Эниль
Сегодняшний день был торжественным. Ощущение праздника и победы витало в воздухе, захватывая всякое сердце, увлекая, будто музыкой Одаренного Музыканта. Даже сама природа, несмотря на пришедшую в Город Семи Огней зиму, торжествовала. Ночью землю присыпало легким снежком, и он не растаял к утру, как бывало часто, а белоснежным покрывалом искрился на солнце, сияющем на безоблачном голубом небе. Ветер стих, а Город волновался, как океан. Тысячи радующихся людей стекались на площадь перед Дворцом Огней, а сам Дворец был полон Одаренных. Стольких здесь не собирали со дня суда над Кодонаком. Хотя… тогда были еще отступники…
Ото Эниль не помнил такого же радостного, легкого, торжественного дня за всю долгую жизнь. Когда Эбонадо Атосааль принял скипетр Верховного, люди тоже ликовали, но все же не так. Теперь они праздновали победу, пусть и не окончательную, пусть сомнительную, пусть оставляющую множество вопросов и страхов, но все же победу над вошедшими в Первый Круг и предавшими огонь жизни. Сегодня будет объявлено решение Совета Семи и назван тот, кого они избрали новым Верховным.
После исчезновения Атосааля и соратников бывшего Верховного Совет Семи пришлось пополнять новыми членами. В нем осталось трое: он – Ото Эниль, а также Нихо Торетт и Килей Холд. Годже Ках засвидетельствовал перед Большим Советом, что снимает с себя все полномочия: он, казалось, и Одаренным уже себя не считал. Остриг волосы еще короче, и теперь, с непослушной светлой челкой, подвижный и невысокий Ках и вовсе выглядел мальчишкой лет двадцати.
Затем он исчез из Города. Куда делся Годже, Ото не знал, да и знать не очень-то хотел.
Кроме сохранивших незапятнанной свою репутацию Советников из старого состава, в число нового Совета Семи вошли: Мастер Перемещений Стойс – достойный человек, Мастер Лучник Бахим Маштиме и еще один боевой Мастер (время нынче военное) Мастер Стратег Хатин Кодонак. Кто заслужил быть в Малом Совете – так это он. Многие настаивали на избрании его в Верховные, но у самого Хатина было иное мнение по этому поводу.
О том, кто станет седьмым Советником, велись долгие споры. Предлагали представителей различных Путей; Мастеров, известных всему городу и не известных никому; молодых, таких как Архитектор Итин Этаналь, и убеленных сединами, вроде Мастера Полей Джарда Элдара, но слова Кодонака, сказанные на одном из заседаний в защиту предложенной им кандидатуры, заставили всех задуматься:
– Это место принадлежит Мастеру Огней. По закону, по обычаю, по справедливости. Вы говорите, что она еще не Мастер. Но тогда подумайте, что предстоит ей совершить. И подумайте, есть ли у нас десять лет, пока она станет достойной д'кажа по нашим традициям. Мы сегодня празднуем победу, но это сомнительная победа. Город еще в наших руках и Тария тоже, но все вы знаете, что это лишь затишье перед бурей, гораздо более неистовой, чем уже пережитая нами. До тех пор пока Атаятан-Сионото-Лос не отправится в свое забвение, где ему и место, мы не можем говорить ни о какой победе. И вы, уважаемые Советники, понимаете прекрасно, что лишь кровь Мастера Огней остановит его. А нам нужна не только ее кровь, но и ее решимость, ее мужество, ее добровольное желание сделать это. Смелость и отвага потребуются от нее не меньшие, нежели нужны воину, идущему в атаку. Кто способен на подобное: рискуя жизнью, отправиться к самому́ Древнему, чтобы победить его? Студентка? Нет. Только настоящий Мастер Силы! Больше – один из Семи! Когда избран был первый в истории Совет, еще там, в городе под куполом, никто из них не повязывал д'кажа. Известно, что в дни молодой Тарии Огненосцы всех возрастов тянули жребий, чтобы войти в Совет.
«Юность посрамит старость»… вот и сбылось еще одно пророчество Кахиля. Элинаэль Кисам по единогласному решению (не впервые в истории Тарии, Кодонак прав, такие случаи бывали) получила в семнадцать лет не только д'каж Мастера, но и звание Советника Малого Совета. И в их составе, снова, спустя пятьдесят лет, – Мастер Огней.
Сколь хрупка их надежда… один-единственный шанс победить Древнего. Если с этой девушкой что-нибудь случится, Тарии придет конец.
Вопрос, кто же станет новым Верховным, вызвал еще больший ажиотаж. И решение вышло столь же неожиданным… Впрочем, как стало известно из изученных наконец Абилем Сетом записей, хранящихся до сих пор у Эбонадо Атосааля, о которых неизвестно было даже Советникам, – подобный прецедент также имел место в истории Тарии.
В Зале торжеств Дворца Огней, перед Сияющим Престолом, собрались все Мастера Силы, за исключением тех, кто, искусившись могуществом, предлагаемым Древним, связал себя Кругом. Все они исчезли из Города. Где теперь были они? Где это «осиное гнездо», откуда рано или поздно Древний и его сподвижники начнут атаковать Тарию и ее столицу?
Созданные когда-то Тотилем колонны, казалось, светились, по внешней стороне узоры оплетали их золотыми нитями, а внутри они были совершенно прозрачными. Сквозь высокий свод потолка, такого же прозрачного и также испещренного кружевом завитков, кругов и волнистых линий – символов, означающих всевозможные Пути Дара, пучки солнечного света наполняли зал. Стены были украшены богатой росписью, выполненной Художниками Силы. Картины природы из различных уголков Тарии: горы Сиодар с их снежными вершинами, зеркальные озера, бушующий Океан Ветров, снежные просторы севера, цветущие Мицами, стройные кипарисы, Кружевной мост в свете вечерних огней… Казалось, сделай только шаг – и, подобно Мастеру Перемещений, перенесешься в то место, которое изображено художником. Пол был совершенно белым, блестящим, будто присыпанный свежим снегом лед. Солнечный свет, отражаясь от белой поверхности, делал зал еще светлее и торжественнее.
Но наиболее восхитительным произведением искусства здесь был Сияющий Престол. Его не мог сделать в одиночку Мастер Архитектор, так как в нем заключен настоящий Свет и настоящий огонь. Мастер Огней также не мог сделать подобного сам, потому что ему не подвластен горный хрусталь, из которого выполнена оболочка. Но, работая вместе, они смогли создать истинное чудо: прозрачный трон, внутри которого и, подобно короне, – прямо над головою того, кто будет на нем восседать, горел настоящий тарийский огонь. Сиденье было покрыто синим бархатом. Остальную же внутреннюю полость Престола – спинку, подлокотники, основание – занимали объемные изображения символов Путей, выполненные чистым Светом, отчего трон и сиял.
Шествуя к своему месту через зал, Ото замечал в толпе знакомые лица Мастеров Силы, очень многие из них были в подземелье, помогали восстанию, готовились к штурму Здания Совета. За несколько недель, проведенных там, среди сырых и мрачных стен, Ото узнал этих Одаренных намного лучше, чем за долгие годы, когда они были соседями на одном этаже Здания Совета. Ему кивали и улыбались, приветствуя, Ото отвечал тем же.
На специально предназначенной для этого площадке сидели Мастера Музыканты с инструментами в руках. Эливида Лайд принялась перебирать струны арфы, и волшебная музыка заполнила зал, слезы восхищения и радости навернулись на глаза Ото, но он сделал властное и торжественное лицо – не подобает Советнику прилюдно плакать… Но когда Эливиду поддержали другие Мастера, сплетая замысловатый узор мелодии, который никогда и никто не сможет сыграть во второй раз, Ото уже не сдерживался.
Семь Советников, облаченных в синие мантии, перехваченные золотыми поясами с пряжками работы Мастера Фаэля, и с повязанными д'кажами, стояли у подножия Престола.
У Нихо Торетта, что возвышается над всеми Советниками, кроме разве что долговязого Кодонака, горят глаза, и он явно сожалеет о том, что не прихватил с собою лютни. Но он сейчас Советник, а не Музыкант.
Килей Холд тонко улыбается и, как всегда, напоминает чем-то ящерицу. Ото до сих пор не может понять, как так случилось, что он оказался на стороне восстания, а не Эбонадо Атосааля, которого боялся до дрожи в коленях.
Тайшиль Стойс стоит прямо, прищурив черные пронзительные глаза, его темные, едва начавшие седеть волосы заколоты высоко на макушке. У него прямой нос, тонкие губы, выступающие скулы. Стойс тот человек, что не успокоится, пока не сделает дело до конца и так, как нужно.
