Ознакомительная версия.
– Во мне.
– Не могу не согласиться. – Валме сощурился на склоняющееся к лесу солнце. – Если вы затянете с речью, барон будет переживать. Теперь мне кажется, что лучше было бы ограничиться кэналлийской кухней, но Коко настаивал, и я не смог ему отказать.
Да, мясо и соусы – это сейчас так важно! Родичи казненных еще не счистили с одежды пыль, в которую они бросались, надеясь вымолить прощенье для уже расстрелянных; семь тысяч человек ждут решения своей судьбы, а переживает барон!
– Что я им скажу? Что?! Сидите в лагере, никуда не отлучайтесь, а я поехал домой? Извините, Валме, что-то меня совсем развезло… Наверное, потому, что за юг, как вы совершенно правильно напомнили, отвечает ваш отец. Я у вас всего лишь гость, спасибо, что не арестант, вот и даю волю чувствам.
– Видимо, я вызываю у вас доверие, – предположил виконт и посоветовал: – Если не знаете, что говорить, попробуйте вспомнить Дидериха. Хотя бы вот это… «Мы проделали трудный путь, друзья мои. Наши лица опалены беспощадным солнцем и овеяны горькими ветрами, наш путь отмечен могилами погибших братьев, но мы свершили невозможное. Теперь я могу не скрывать своих слез, друзья мои, теперь я могу признаться вам всем в любви…»
– Закатные твари, ну и чушь!.. А ведь когда мы в Гайярэ это читали, меня не мутило! Я даже верил графине Ариго, что Дидерих прекрасен.
– Сделайте поправку на то, что светоч и гений никогда никого не спасал, а похоронил разве что отца, причем с удовольствием. Но он старался… Алва находит, что в старикашке есть возвышенность.
– «Я не нашел в бою забвенья, – злобно продекламировал Робер, не представлявший, что помнит вдолбленные ментором строки, – и не простил твоих измен…»
– Да, потрясающая безвкусица, особенно после непридуманных потерь… – Валме резко повернулся к Роберу. – Ну так скажите людям что чувствуете; мне же вы при встрече сказали. И я даже понял.
Сперва Чарльз увидел запутавшиеся в еловых ветках алые сполохи, чуть позже они обернулись поймавшим закатное солнце озером. Лесная дорога, в последний раз вильнув, обогнула замшелую лесную владычицу, равной которой Давенпорт не видел даже в Гаунау, и выбралась на берег. Взлетели застигнутые врасплох кряквы, закачались тростники.
– Я вижу башни, – сказал Йоганн Катершванц. – Это есть наша цель?
– Да, – подтвердил Придд, – Альт-Вельдер отсюда уже виден.
– Это не горы, – определил бергер, – но это очень красиво есть. Жаль, Норберт никогда увидевшим Альт-Вельдер не будет.
– Первый замок был построен на плоском каменном острове между двух водоворотов. – Валентин принялся объяснять, словно не расслышав последней фразы. Они старались не говорить о потерях, хотя Мельников луг так или иначе обобрал всех троих. Медицинский обоз оказался на пути смерча, и Чарльз потерял отца. Брат Йоганна не был ранен – его убило сразу, как и обоих полковников Катершванцев; из бергеров вообще уцелело не более трети, а от полка Придда и того меньше. Ариго отдал Валентину уцелевших драгун, но даже с ними не набиралось и трех эскадронов.
– Я прошу меня извинять, – громогласно вздохнул Йоганн, – я не хотел жаловаться, просто я вижу очень красивое зрелище, и мой рот говорит про брата. Норберт лучше меня сказал бы, что озерный замок – это странно и чудесно.
– Валентин, – поторопился вклиниться Давенпорт, – вы говорили о первом замке, значит, это второй? А что стало с первым? Его разрушили?
– Нет. – Придд смотрел вперед, и только вперед, в озерную даль. – Альт-Вельдер ни разу не взяли. Правду сказать, его никто и не пытался брать, ведь он стоит в стороне от больших дорог и не защищает ничего, кроме себя. После Двадцатилетней войны хозяева перестроили старый замок, возвели на соседнем островке сторожевую башню и заменили паром наплавным мостом. Его защищает береговой форт, а если потребуется, скрепы, соединяющие плоты, можно очень быстро снять. После захода солнца мост между выносной башней и замком поднимают, но мы успеваем.
Форт на узком каменистом мысу издали казался столичной парковой причудой, однако взять его было бы непросто. Чарльз не мог не оценить мастерства фортификаторов, но сегодня здесь ждали не врагов, а друзей. Запела что-то приветственное труба, запирающая въезд решетка-органка поплыла вверх, к самым ногам лошадей выскочили пятнистые щенки и неумело залаяли. Взрослые псы не вмешивались, только смотрели.
– Мост надежен, – заверил Валентин. – Объясните это вашим лошадям, а я объясню нашим дамам.
Чарльз рассеянно кивнул, любуясь пылающим озером, из которого вырастали несокрушимые стены. Над самой высокой башней реял флаг: владелец замка был дома. Граф Гирке уцелел лишь потому, что хотел быть ближе к сражению и оставшийся с ним легкораненый солдат послушался своего полковника, а не лекарей. До пригорка, на котором лежал Гирке, смерч не добрался. Отцу повезло меньше. Они были в одной армии, но так и не встретились, и Чарльз мог вспоминать лишь наезжавшего время от времени в столицу боевого генерала, что раз за разом обрывал рвущегося в Торку сына. Наверное, начальству в самом деле видней, кому где служить, но капитан Давенпорт хотел быть под началом генерала Ариго, и никого иного. О том, чтобы генералом Ариго командовал Лионель Савиньяк, Чарльз старался не мечтать, но… Но Проэмперадор Надора, раздери его кошки, не пустил бы дриксов в Марагону, а может, ушел бы и от бури…
Рядом громко шмыгнул носом Йоганн, надо думать, тоже вспоминал. Ничего не поделаешь, закат!
Лошади осторожно ступали по могучим, чуть колышущимся бревнам, пахло чистой водой и немного дымом.
Возле первых ворот гостей встречали седой домоправитель и высланный вперед слуга. За ними молодая женщина держала поднос с пятью кубками.
– Добро пожаловать в Альт-Вельдер, – провозгласил седой. – Господин отдыхает, но госпожа ждет вас к вечернему столу. Утолите жажду, и вас проводят в ваши комнаты.
– Это вода из источника во дворе замка, – объяснил Придд. – Если не ошибаюсь, ею угощают гостей уже третий круг.
Чарльз и не думал, что хочет пить, ему это объяснила вода, ледяная и невероятно вкусная. Чудом удержавшись от того, чтобы попросить добавки, Давенпорт вернул тяжелый кубок на поднос, едва не задев тоненькую ручку. Невысокая медноволосая девушка торопливо отступила к величественной белокурой даме, рассматривать которую капитан не стал. Торопливо сдернув шляпу, Давенпорт поклонился и, не отрывая взгляда от незнакомки, представился неожиданно сиплым голосом.
– Мы рады вас видеть, – откликнулась спутница дивного видения. – Мой муж, генерал Вейзель, ценил вашего отца, он говорил, что генерал Давенпорт понимает значение артиллерии.
– Б-благодарю, – проблеял Чарльз. Он знал, что к ним присоединилась генеральша с какой-то девицей. Какой-то… За таких, с именем таких и умирают!
– Позвольте вам представить баронессу Вейзель, – невозмутимо произнес Придд, – и ее спутницу…
– Зовите ее Мелхен, – подсказала баронесса. Она говорила еще что-то о воде, дороге и супруге-артиллеристе, но Чарльз почти ничего не понимал, зато он понимал главное: его жену будут звать Мелхен, и никак иначе.
По небу наилиричнейшим образом чиркнула звезда, требуя если не ронделя, то загаданного желания. Валме проводил падающий огонек взглядом и приподнял бокал.
– Я еще не встречал человека, который дал бы звезде умереть спокойно. Почему бы нам не выпить за исполнение наших желаний? Не думаю, что они исключают друг друга.
Господин Бурраз-ло-Ваухсар посмотрел на собеседника. Очень внимательно.
– Мориски не особо изощрялись, – развил свою мысль Валме. – Они просто снесли Агарис и сейчас хотят повторить это с Паоной. Ни в Святом граде, ни в павлиньей столице я не бывал и особого сожаления по их поводу не испытываю, но Оллария… Лучше бы с ней обойтись без подобных крайностей.
– Пожелайте того же Равиату, и я поддержу ваш тост. – Казарон был сама любезность, но любезность воспитанная. Вместе с волосами и усами кагет остриг громогласность и пренеприятную манеру, входя в раж, брызгать слюной. Это их роднило: Ченизу с пузом от Валме без пуза тоже заметно отличался, но сейчас пузо пришлось бы в самый раз.
– За Равиат и знамя казара Бааты над ним!
– За Олларию и лучшие знамена Талига.
– И за цветочниц. Грустен тот город, в котором их нет!
– Я привезу в Талиг семена лучших цветов Кагеты и Сагранны.
– Но не «следы покинутой», – строго уточнил Валме, – хотя они и прелестны. Покидать дам, пока они желанны, дурной тон.
– Даже если от этого зависит спасение и этой дамы, и сотен других?
– Это иное дело, но ведь мы говорим о будущем, за которое мы выпили, а за плохое не пьют. В Олларии будут цветы, цветочницы и непокинутые дамы. Готти, ласточка, хочешь зайчика?
Виконт нацепил на вилку кусок крольчатины и предложил Котику. Волкодав облизнулся и аккуратно снял лакомство с зубцов. В «львином образе» он предпочитал чавкать, а тут такая утонченность… Эта милая особенность отсылала к собеседнику, и Валме осведомился:
Ознакомительная версия.
