Ознакомительная версия.
После заката началось паломничество всех незамужних дев Бриджуотера и их мамаш. Мэровские зелья скупили за час, потом пошли офицерские, дамы из постыдного квартала разобрали зелья для солдат и почему-то особо дрались за зелья «Для нового священника». Священника уже стало жаль.
* * *
В общем, устала я к вечеру как собака, а потому ужинать пошла к матушке Герби, в таверну «Три поросенка». Тут близко было, всего-то шесть лавок пройти — и вот уже огни вывески, официант, воскликнувший «Добро пожаловать, госпожа ведьма!», и теплое заполненное людьми помещение.
Едва я вошла, трое рыбаков тут же освободили мой любимый столик у окна, а стоило сесть, как матушка Герби сама, лично, принесла поднос с мясной похлебкой, свиной рулькой и сыром, в сухарях запеченным. Я подняла голову, собираясь ее поблагодарить, и только сейчас заметила — через два столика напротив сидели мэр и потрепанный жизнью белый маг! И оба, перестав есть, смотрели на меня. У первого так вообще вилка с наколотым на зубцы куском мяса застыла на полпути ко рту.
Психанув, продемонстрировала им тот самый жест, шокировав этим местную публику, встала и пересела так, чтобы сидеть к гадам спиной и чтобы аппетит не портили. Матушка Герби подошла с чаем, опасливо поставила на мой столик поднос и тихо спросила:
— Бесят, да?
— Дико, — согласилась я. Потом добавила: — И аппетит портят.
— Сволочи, — поддержала разговор хозяйка таверны.
Улыбнувшись, кивнула и приступила к ужину. Мне с этого места была превосходно видна луна — огромная, красноватая…
Красноватая?!
Перестав жевать, уставилась на небесный объект, пытаясь понять, что мне во всем этом так сильно не нравится…
— Добрый вечер, госпожа Герминштейн, — раздался рядом приятный мужской голос.
— Доброго пути подальше от меня, господин маг, — не отвлекаясь от созерцания небесного тела, нервно ответила я.
Что-то не так в этом, что-то совсем не так. Что?!
— Да, а вы вежливая особа, — хмыкнул маг. — Госпожа Герминштейн, вы позволите присесть?
— Нет.
Невзирая на недвусмысленный отказ, белый маг внаглую отодвинул стул напротив и устроил свой беломагический зад за моим столиком, за что удостоился весьма неприязненного взгляда. Вблизи маг оказался симпатичным. Породистый такой. В белой расстегнутой на три верхние пуговицы рубашке, с зачесанными назад волосами, загорелый, белозубый. Привлекательный и об этом осведомленный. Бесит!
Все бесит!
— А вы совсем молоденькая, — продолжил маг. — Год-два как магистериум закончили?
Ничего не отвечая, молча щелкнула пальцами — зеленый огонек выразительно заполыхал над ладонью.
— Угрожаем? — улыбнулся белый.
Тяжело вздохнув, ответила предельно честно:
— Господин маг, я черная ведьма, мы не угрожаем, мы: первое — предупреждаем, второе — действуем.
Огонек сорвался в сторону зарвавшегося индивида. Предупреждение же уже было, да? А даже если и нет, то мы черные ведьмы, у нас стыд и совесть отсутствуют. И собственно с огромным удовольствием я пронаблюдала за тем, как огонь охватывает голову белого и в сиянии пламени появляются рога, вытянутая рожа, козлиные глаза и шерсть. Через мгновение белый выдал мрачное:
— М-м-ме-е-е-е-е.
Сверкнув улыбкой, вернулась к ужину, забыв о кровавой луне. Маг тяжело вздохнул, щелкнул пальцами — и вернул себе привычный облик. Решила, что так и буду их звать — мэр-морда, маг-рожа.
— М-ме-е-е… хм, — голос рожа тоже вернул. — Нет, в принципе, я вас понял.
Молча подняла руку и щелкнула пальцами.
— Да понял я, понял! — вскинул ладони в защитном жесте белый.
— А по вам не скажешь, — с намеком протянула я.
— В общем, вы не в настроении, — подытожил рожа, поднимаясь.
Огонек сорвался без всяческого предупреждения. Нет, ну он же меня оскорбил, да? Какое вообще право имеет какой-то тугодумный дуб обсуждать мое настроение?!
Огонь охватил мага и через мгновение на его месте стоял дуб. Симпатичный такой, метра два в высоту, с листочками, желудями и в сапогах. Почему ноги остались прежними — Тьма их знает. Но утопывало явление природы, шумно шоркая подкованными железом каблуками. Уже где-то там, видимо рядом с мэром, маг вернул себе прежний вид, и я услышала:
— Навряд ли она, эта добрая.
Что?!
Это я добрая??? Это…
— Мэтр Октарион, вы уверены? — раздался голос морды. — Все же необоснованное применение магии мы с вами имели возможность наблюдать вот только что?
— Необоснованное? — хмыкнул белый. — Господин мэр, козлиная голова и дуб — это, по-вашему, необоснованное применение магии? Вы что, никогда с черными ведьмами не общались? Эта просто милая и приятная девочка, даже ни одного смертельного проклятия не использовала, зря вы на нее наговариваете.
Пальцы щелкнули сами. Нет, правда сами. И в следующий миг за моей спиной вместо морды и рожи сидели две дряхлые базарные бабки с букетом старческих недомоганий и парочкой смертельных проклятий. Нет, я все понимаю, но назвать меня «милой и приятной девочкой» — это, знаете ли, перебор. У меня, между прочим, репутация.
Подошла матушка Герби, принесла еще чай, тихо спросила:
— Смертельные проклятия не забыли?
— Не, каждому по два впаяла.
— Это правильно, а то, понимаешь ли, никакого уважения к черной магии, — покивала хозяйка таверны.
— Вот-вот, — согласилась я, беря чай.
И в этот миг началось землетрясение.
Небольшое, но ощутимое и для этих мест вовсе не свойственное. Я замерла, держа чашку и прислушиваясь к нарастающему ветру. После кинула взгляд в окошко — луна истекала кровью! Огромная, теперь кроваво-красная, она сочилась кровавым светом…
Прогремел гром!
И все исчезло.
Луна стала прежней, ветер стих, земля прекратила дрожать… вот только ощущение чего-то свершившегося и непоправимого сжало сердце. Забыв про ужин, я торопливо поднялась и вышла на площадь — нет, луна оставалась самой обычной. И ветер. И ночь… А сердце кровью обливалось.
Из таверны донесся голос белого мага:
— Никакой паники, это вовсе не предвестник катаклизмов.
Но народ выбегал из здания, и все ждали, чего я скажу. Это потому, что год назад я предупредила о сильном шторме и посоветовала закрыть ставни и поснимать вывески. Кто послушался, обошелся без убытков, остальные сделали выручку стекольщикам…
— Нет, бури не будет, — тихо сказала я.
— А чего было-то? — спросил кто-то из мужиков.
И правда — что это было?
Ответ пришел сам, интуитивный и страшный.
— Это была смерть, — произнесла я едва слышно, — неправильная, безвременная, дикая и мучительная смерть.
А потом случилось то, что меня вообще дико бесит!
Так уж вышло, что мой двоюродный дед был немного белый маг, слабый и потому стал аптекарем, но факт остается фактом. Так вот, когда ведьма поселяется на постоянное место жительства, она вбивает в это место свой источник силы. Мы ведьмы, мы к земле привязаны, и без такой привязки черная слаба, как новорожденный котенок, а потому и делаем это как можно скорее, часто вообще бездумно. Вот и я источник силы установила, не удосужившись сначала поискать, куда свой деда вбил, он же как маг слабый был, а слабые белые тоже центруются. И так вышло, что практически в то же место и установила!
Теперь вот расплачиваюсь.
— Госпожа ведьма, вы куда? — раздалось мне в спину и даже, кажется, от морды.
Пошел он! Бесит!
Преодолев площадь, вошла в лавку, схватила зелья, даже не задумываясь какие, вышла. Свернула в проулок, прошла мимо домиков с освещенными фонариками окнами, подошла к лавке торговца тканью, открыла ударом ноги. Бесит!
— Ой, госпожа ведьма, как вы вовремя! — обрадовался спешащий на звук едва не выломанной двери торговец.
— Тьма вас раздери! — прошипела вместо приветствия.
Хотя вообще-то я так подозревала, что двоюродный дед мне нарочно лавку свою завещал. Он об особенностях черноведьминских знал преотлично и понимал, что в первую очередь я буду силу центровать, а там в погребе было только одно очень удобное и расчищенное место… Гад!
Поднялась на второй этаж, без стука ворвалась в спальню, с ненавистью посмотрела на молодую женщину, которая встревоженно вглядывалась в уже синеющего ребенка.
— Ой, госпожа ведьма… — пробормотала дочка торговца, — а он не дышит… кажется.
— Только «кажется»? — ехидно переспросила я. — Достали!
И швырнув на столик пузырьки с зельями, начала нервно срывать с пальцев кольца и накладные ногти, все это сунула мамаше со словами:
— Держи.
Ребенка схватила за ногу, вздернула вверх, дала по попке. Младенец закхекал, а затем заорал во все детское горло, выплюнув маленький мускатный орех, после дитенка еще и вырвало.
И вот в этот эпический момент, когда я стою над кроваткой, дитя орет и исходит рвотой одновременно, а мамаша зачарованно на все это взирает, — распахивается дверь и врывается морда с оружием наготове.
Ознакомительная версия.
