Пролог
"Как вверху, так и внизу.
Как внизу, так и вверху"
Гермес Трисмегист "Изумрудная скрижаль"
Всё имеет невидимые связи. Каждое событие имеет свою причину и следствие. Ничего не случается просто так. Когда-то я думал, что в любой момент могу отрезать часть своей жизни, и выбрать себе какое-то другое будущее. Но даже самое незначительное действие может круто изменить не только твою жизнь, но и весь мир в целом. И даже не один мир…
Я видел, как ничто превращается в бесконечность. Видел, как рушатся и рождаются миры. Как нарушаются законы бытия и создаются новые. Но тогда я еще ничего не знал, ни о причинах, ни о следствиях. И думал, что игра — это просто игра. А мир — это мир. Но как внизу, так и вверху. Одно событие отражается в другом. И эту связь не может разорвать ни одно божество. Остается лишь наблюдать. Из-за грани.
Глава 1
Стеклянная дверь развлекательного комплекса покрылась трещинами. Сверху зияла дыра от удара камнем. Криво наклеенная надпись «временно не работаем» пожелтела и наполовину выцвела так, что слово «временно» стало почти невидимым.
Некогда оживленная улица в центре города теперь почти обезлюдела. Веранды летних кафе забросало мусором. Витрины магазинов обросли слоем пыли, а кое-где их изуродовали вандалы. Им говорили, это ненадолго. Им говорили, что скоро они смогу открыться вновь, но вынужденные каникулы для многих обернулись полным банкротством. В центре города слишком высокая стоимость аренды, а теперь вышло так, что платить такую цену некому. Прежние владельцы магазинов и кафе разорились, а новые не спешили прийти на их место.
Шел третий год пандемии.
Автомобиль профессора Каминского остановился возле частной клиники, всё еще чудом державшейся на плаву в условиях экономического коллапса. Учреждение специализировалось на психолого-психиатрической помощи, но платежеспособных клиентов становилось все меньше. Каминский знал, что скоро и клинику придется закрыть, если не придумать что-то принципиально новое. Нечто такое, что сможет безопасно существовать в условиях пандемии. Не удаленные консультации, не вебинары, на которые и даром никто записываться не желал, а то, что восполнит дефицит реального общения. И у Каминского уже имелся план решения проблемы. Пока еще робкий, не прошедший испытания, но, несомненно, способный изменить мир.
***
В голове будто снаряд разорвался. Резкая боль выдавила из меня глухой стон. Я накрыл голову руками, но резкий, отвратительный звук продолжал ввинчиваться в барабанные перепонки. Задержал дыхание, стиснул зубы, и не было никаких сил ответить на телефонный звонок.
Выдохнул, лишь когда звук прекратился. И тут же получил хлесткий и влажный удар по спине.
— Опять всю ночь шлялся, наркоман драный! — рявкнула мать, и я почувствовал, будто у меня мозги вынули и растоптали. Затошнило.
— Ы-ы-ы-о… — попытался ей ответить.
— У всех дети как дети, а у меня… — последние ее слова сожрал всхлип. Она вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Мне показалось, что эту дверь разбили мне об голову. Прям очень явственно ощутил, как треснула моя черепушка.
Заставил себя открыть глаза, перевернуться, и потянулся за бутылкой кока-колы. Пошарил рукой возле дивана, но ничего не обнаружил. Видать, ночью выхлестал.
Горло саднило, как при простуде, хотелось пить, но я знал, что водой в таком состоянии не напьешься. Кисленького бы чего…
Встать удалось со второй попытки. Перед глазами плясали пятна. Руки тряслись, будто я не один раз перебрал, а выхожу, как минимум, из месячного запоя. Через силу потянулся, послышался треск заскорузлых сухожилий, будто мне не двадцать три года, а все сто двадцать три. Мерзкое утречко…
Доковылял до окна, открыл форточку, чтобы хоть немного выветрить удушливую вонь перегара и дешевого курева. Ох, видать, опять курил в постели, не просто так матушка разозлилась.
Воспоминания о том, где я, вообще, вчера был, смыло запредельным количеством алкоголя. Не помню, как добрался до дома. А, главное, не помню, выполнил ли свою работу. Нашел рюкзак, сунулся в него — пусто. Что ж, буду думать, что все в порядке, пока неизвестно иное.
Стараясь не шуметь, выполз на кухню, дошел до мойки, повернул вентиль и поток воды ударил в гору грязной посуды. В этой куче я нашарил относительно чистый стакан и начал жадно пить.
— Воду закрывай! — зло окрикнула мать, и я вздрогнул. Не сразу заметил, что она здесь, за столом сидит, помешивая чай ложечкой. — У нас счетчики, вообще-то. А от тебя толков никаких.
— Ну, мам, не начинай, — жалобно протянул, давясь очередным стаканом сырой воды. — И так тошно.
— Пить меньше надо! Или что ты там делаешь. Колешься поди?
Она считает меня наркоманом. Странные звонки, переписки в телефоне, регулярное отсутствие по ночам и вечное состояние паники, будто за мной гонятся. Но мать не права, я не наркоман. Все гораздо хуже, я — закладчик. Да, тот самый нехороший человек, что продает школоте спайс. По-правде, я понятия не имею, кому продаю. Я просто делаю закладки, а продажами занимается уже кто-то другой. И, да, можете меня ненавидеть, я привык.
— Просто… у друга день рождения был, — соврал я.
— Жень, когда это кончится? — вздохнула она, и взгляд ее подернулся пеленой слез. — Я бьюсь изо всех сил, а ты все прожигаешь?! Неужели тебе плевать?
— Мам, ну, я ж принес деньги в прошлом месяце. Я ж, правда, стараюсь… Ну, прошу, давай не сегодня, башка трещит.
— Хоть бы про Алису подумал, — мама звонко стукнула чашкой об стол, и в голове вновь пронеслась ракета. Я зажмурился из-за резкой боли, а она вышмыгнула с кухни, оставив недопитый чай.
Хотел бы я сказать, что об Алисе и думал, когда соглашался на эту дрянную работу. И рассказал бы, чем рисковал, если б дело выгорело. Вот только, денег я получил лишь раз. А теперь получал одни угрозы. Не будешь работать — пойдешь по статье. Хотя, какая разница? Если не выпутаюсь, все равно рано или поздно попадусь. Или дилер сдаст. Закладчик — расходный материал. Только, жаль, что понял я это слишком поздно.
Я вымыл посуду, превозмогая тошноту. Не то, чтоб меня эта посуда беспокоила, просто хотел сделать хоть что-то полезное, раз больше ни на что не годен. Ну, и просто потому, что когда делаешь что-то руками, не так болезненно гоняешь мысли в голове. Кухня, некогда уютная, теперь походила на один из тех притонов, где я пропадал ночами. Понятное дело, матери сейчас не до уборки, она изо всех сил тянет мою сестру. И временами мне кажется, если б меня не было вовсе, материны нервы были б целее. Она права, толку от меня — ноль.
Одна чашка выскользнула из дрожащих пальцев и ручка откололась.
— Блять! — выругался и швырнул несчастную посудину в мусорку.
— Ты еще и буянить будешь, бестолочь! — прибежала на шум мать.
Я лишь закатил глаза и попытался спрятаться за холодильником. Идиот.
— Ты чего натворил?! — заорала она, вытаращив глаза. Ну, да, за холодильником было вовсе не так много места, чтоб я остался незамеченным.
— Я… — покинув укрытие, попытался оправдаться, — помочь хотел…
— Все мозги прокурил? Ты видишь, чем моешь? — она потрясла перед моим носом пластиковой бутылкой. — Это масло! Ты посуду помыл маслом, бестолочь! За что ж мне горе-то такое?
Ничего не ответил. Вместо этого открыл холодильник и теперь спрятался за дверцей. А заодно стащил лимон, говорят, при похмелье помогает.
Осторожно, не закрывая холодильника, боком протиснулся к выходу. Нет, еще минуту и голова лопнет, однозначно. Услышал, как мать всхлипнула и захлопнула дверцу.
В руке вместо лимона обнаружился апельсин. Начал чистить на ходу, но тут подумал, что куплены они, скорее всего, не для меня.
Дверь в комнату Алисы была приоткрыта. Значит, она не спит. Я осторожно заглянул к ней, не желая беспокоить, если она все-таки задремала. Сестра спала плохо, ее постоянно мучили кошмары, часто кричала по ночам. Собственно, это неудивительно.
