— Да-да, — кивнул Михаил Петрович, — я понял, о чем речь. У моей дочери есть очки, так вот, в них вставляется телефон, и можно видеть этот самый нереальный мир, — его губы исказила усмешка. — Вы закупили очки виртуальной реальности?
— Да нет же! — воскликнул Каминский. — Это совсем другое! Позвольте представить вам Дмитрия Ремизова, — профессор махнул в сторону парня рукой, — кандидата физико-математических наук и автора уникального проекта.
— Такой молодой и уже кандидат? — скептически хмыкнул седовласый мужчина с недовольным лицом. Но Ремизов не обратил на него внимания. Он привык, что его не воспринимают всерьез.
— Вы слышали о точке сборки? — заговорил Дмитрий.
— Позвольте, но это же антинаучно, — возразил все тот же недовольный старец.
— Вовсе нет, — улыбнулся Ремизов. — Смещение точки сборки, осознанные сновидения, гиперреалистичные галлюцинации в состоянии сенсорной депривации, все это является не какой-то там мистикой, а научно доказанными состояниями.
— Ну, допустим. Только какое это имеет отношение к клинике? — поинтересовался Михаил Петрович. — И к физике.
— Самое прямое, господа, — произнес профессор. — Дмитрий создал уникальный прибор, позволяющий эту самую точку сборки менять и погружать пациента в искусственно созданный мир.
— Ну, я бы на создание мира не претендовал, — улыбнулся Ремизов. — Знаете, миров может быть бесконечное число. Мне кажется, я лишь нашел один из них. И немного подкорректировал. Этот мир сам по себе развивается абсолютно самостоятельно.
— Простите, — седой мужчина хлопнул папкой по столу, — но у нас тут не сборище фантастов.
— Но прибор работает! — воскликнул профессор.
— Вы лично его испытывали?
— Н-нет, но господин Ремизов не раз бывал в этом состоянии. И я, как психиатр, могу сказать, что вхождение в новую реальность благотворно сказалось на его психике.
— Ну, один человек — это ведь не показатель, — возразил третий учредитель, до сего момента молчавший.
— Дмитрий сам, — Каминский поднял указательный палец вверх, — нашел двух добровольцев. Они должны были подойти, — профессор взглянул на часы, — но что-то запаздывают. Наверное, из-за транспорта.
— Альберт Германович, — обратился к профессору седой, — Вы и без того превысили расходы в этом месяце, приобретя оборудование без согласования. К сожалению, мы не можем выделить средства на клинические испытания.
На этом заседание было окончено. В кабинете остались лишь Каминский и Ремизов.
— Я пообещал подопытным денег, — произнес Дмитрий. — Просто так в бочку на свой страх и риск никто не полезет.
— Что-нибудь придумаем, — вздохнул профессор.
***
Хоть Макс и сказал, что мы опаздываем, я медлил, мялся у входа в клинику, пытался закурить, но, то ли зажигалка сдохла, то ли пальцы мои слишком сильно тряслись. Я чиркал, мусолил во рту фильтр и страшно злился, но не мог выругаться вслух, потому что тогда бы выронил сигарету. Совершенно безвыходное положение.
От внезапного хлопка по плечу, вздрогнул и сигарету все же выронил на мокрый асфальт. Тут же швырнул со злости зажигалку куда-то на проезжую часть.
— Ты чего нервный такой? — спросил Макс.
— Плохо, — выдохнул я.
В клинику мы вошли вместе. Я совершенно не понимал, что нужно делать. Память отказывалась подсовывать ответы. Тупо глазел по сторонам, пока Макс о чем-то мило курлыкал с администраторшей.
— Эй, — махнул он мне рукой, — сюда двигай, твой автограф нужен.
— Угу, — кивнул и подошел, а затем мой взгляд уперся в пышный бюст в белом халате, на котором красовался бейджик с именем «София». — А… — протянул я, понимая, что неприлично вот так пялиться, — а… прививка — это больно? — зачем-то спросил, но взгляд неимоверным усилием воли поднял выше.
— Какая прививка? — спросила обладательница бюста.
— Ну, которую испытывать…
— Заткнись, — толкнул меня локтем Макс.
— А мы не прививку испытывать будем? — спросил у друга шепотом.
— Нет, идиот, не прививку.
— Профессор Каминский ожидает вас наверху, — произнесла София. — Пойдемте, я провожу.
Девушка покинула пост и, покачивая бедрами, двинулась к лестнице. И я всю дорогу думал, она нам будет уколы делать или этот самый профессор? Но разве профессора сами что-то делают? Они ж только научные труды пишут и лаборантов гоняют. Значит, иголкой тыкать нас будет София. И я невольно улыбнулся, представив ее в процедурном кабинете.
— Чего лыбу тянешь? — опять толкнул локтем Макс.
— Да так, задумался.
— Ага, знаю, о чем ты задумался.
— Отвянь, рыжий, — Макс до памороков не любил, когда ему напоминали о цвете волос. Самое смешное, рыжим он был не от природы. Сам, дурак, выкрасился. Он, конечно, не специально, просто так вышло. Вот и ходит теперь с салатом из корейской морковки на башке.
Мы поднялись на самый последний этаж. Просторное помещение не походило на чистенькие и светлые коридоры клиники. Стены тут отливали серебром, будто сделаны из металлических листов, а потолок украшали косые балки. Виднелись коммуникации, какие-то пучки проводов. То есть София привела нас на чердак. Ухоженный, даже местами красивый, но чердак. И тут я всерьез испугался, что живыми мы уже не выйдем. Хотя, надо сказать девушке спасибо. Если б она отвела нас в подвал, я бы запаниковал сильнее. Но чердак — это ж не так страшно?
Администраторша подошла к единственной двери, настойчиво постучала и громко произнесла:
— Альберт Германович, к Вам можно?
Сама она дверь не открывала, будто там рентгеновский кабинет.
— Может, свалим? — шепотом спросил у Макса.
Происходящее совсем перестало мне нравиться. Но тут дверь резко распахнулась и в нас вперился колючий взгляд профессора, по всей видимости. Старик недобро улыбнулся, отодвинул девушку и жестом руки поманил нас. У меня не возникло ни малейшего желания заходить, но Макс сделал шаг вперед, да еще меня за рукав потянул. А у меня все еще слишком плохо соображала голова, чтобы отказаться от участия в этом непонятном эксперименте.
— Ну-с, молодые люди, — заговорил этот дед, — проходите. Жаль, что вы припоздали немного. Хотел представить первопроходцев нашему начальству, но да, как говорится, черт с ними! — старик нервно рассмеялся. Мне он, вообще, показался каким-то дерганным, будто под солями. Еще не хватало, чтоб на нас опыты ставил доктор-торчок. Может, он по жизни такой? Или в маразме? Ну, уж нет, дед в маразме — это даже страшнее, чем дед-торчок.
Помещение, в котором мы оказались, было натыкано всякими непонятными приборами. Я такое только в кино видел. Ага, в фантастике. Космической.
— Дмитрий рекомендовал вас как опытных путешественников по виртуальным мирам, — этот профессор снова глупо хихикнул. — Простите, ребята, я совсем не смыслю в компьютерных играх, а Дмитрий говорил, что это как-то связано с его изобретением.
Я стоял и недоумевал, о ком этот старикан вещает. И причем тут игры? Разве мы не за прививкой пришли?
— Бот, — шепнул мне Макс.
Вот, значит, про кого дед рассказывал. Бот, он же Димка Ремизов, учился со мной в одном классе. Ну, он всегда умным был. Я бы сказал, что заумным. От того его и звали Ботаном. Только в старших классах он начал всех пиздить за издевки. И Ботаном его звать перестали, сократив до «Бота». Я знал, что он экстерном окончил институт и вроде как даже ученую степень получил. Вообще, Ремизов, наверное, единственный из нас стал приличным человеком. И, если честно, я ему немного завидовал. Теперь, вот, оказывается, херь какую-то изобрел, а мы, значит, крысками подопытными будем.
— Ох, что ж я сразу-то про дело, — расплылся в полубезумной улыбке профессор. — А мы ж даже не познакомились, — ага, подумал я, и не выпили. — Меня зовут Альберт Германович, да-да, прям как Эйнштейна, — можно подумать, кто-то из нас знал, как там Эйнштейна по батюшке. — Я — профессор психиатрии, — вот это новость! — А вы, значится, Максим и Евгений, мне ваш друг о вас столько рассказывал.
