Юсукэ Киши. Из нового мира
Часть шестая. Маяк во тьме
Перевод: Kuromiya Ren
1
Мы спускались в яму осторожно, шаг за шагом. Казалось, в любой миг я могла поскользнуться на известняке.
Я думала, в пещере будет прохладнее, но мы заходили все глубже, и я начала потеть. Тут было жарко, а еще ужасно влажно.
— Почему так жарко? — спросила я.
— Из-за летучих мышей, — ответил кратко Киромару и поспешил дальше.
Ветер дул в сложной системе пещер, и Киромару долго нюхал, а потом выбрал дорогу. Сатору нес ложного миноширо в своем рюкзаке, только его голова торчала и указывала нам направление, говорила, как далеко мы. Он не говорил, какой выбрать путь, так что в этом мы полагались на Киромару.
Дорога выровнялась. Хоть мы были далеко от входа, в мелких трещинах виднелся свет.
— Дальше будет жарче. Прошу, потерпите.
Я слышала приглушенный разговор впереди. В то же время хлынула волна жара и вони и напомнила о свинарнике. Киромару указал на дыру вверху в метр шириной, откуда доносился шум.
Он поднялся по отвесной стене. Камни были уже скользкими, но влага в воздухе мешала еще сильнее. Даже подняться на четыре метра было сложно.
Киромару замер у двери и заглянул в нее.
— Внутри темно. Со светом было бы проще, — сказал он, повернувшись к нам.
Я вытащила лампу из сумки. Она не была очень яркой, но могла работать на любом растительном масле до пятнадцати часов. Удобно было и то, что проклятая сила с ней требовалась, только чтобы зажечь.
Высокий скрежет донесся до моих ушей. Казалось, смеялась орда гоблинов под звон колоколов. Я посмотрела в дыру и увидела пространство во много раз больше того, в котором мы были. Но я шла за Киромару, и жара с запахом становились только хуже.
— Смотрите под ноги! — предупредил Киромару, его глаз неприятно блестел в свете лампы.
Я направила луч лампы на пол и закричала. Весь пол шевелился. Я пригляделась и поняла, что он кишит насекомыми. Там были личинки, черви, многоножки, тараканы и огромные пауки. Все двигались в какой-то грязи, покрывающей все поверхности. Судя по запаху, это был толстый слой гуано. И жар появлялся от ферментации фекалий.
— Я не могу так идти! — взвыла я.
Киромару и Инуи шли вперед, не дрогнув.
— Мы должны, Саки, — Сатору взял меня за руку.
Но отвращение было слишком сильным. Я не могла сделать ни шагу.
— А если те жуки ядовитые? А если они случайно нас укусят?
Я повернула лампу наверх, чтобы проверить, не было ли там насекомых.
Потолок был в десяти метрах над нами, полный летучих мышей. Пищали и скрежетали именно они. Я побледнела.
— Нет. Я не могу. Если летучие мыши полетят на нас, нам конец.
— Летучие мыши опасны для людей? — спросил Сатору у ложного миноширо.
— Летучие мыши в этих туннелях считаются большими токийскими. Они охотятся на насекомых в лесу вокруг Канто днем и возвращаются в пещеры ночью. Некоторые охотятся на них, но их никогда не считали угрозой для людей. И не ясно, разносят ли они болезни.
— Видишь? Все хорошо, — сказал Сатору.
— Пещеры 23-й зоны Старого Токио считаются домом десяти миллиардов летучих мышей. Гуано токийских летучих мышей — еда многих животных, а в последнее время и обширная экосистема. Большие токийские летучие мыши названы так из-за их размера, но сомнительно, что они произошли от больших летучих мышей Огасавары. Это основано на факте, что подкласс летучих мегамышей, куда входят большие летучие мыши Огасавары, не живет в пещерах и не использует эхолокацию. Есть другая теория, что кикугаширские летучие мыши, которые обитают в Канто, развились и изменили размер…
Ложный миноширо не унимался. Казалось, он мог говорить бесконечно, если не перебить его другим вопросом.
— Насекомые, живущие в гуано, ядовиты? — спросил Сатору.
— Большинство насекомых не ядовиты и не кусают людей. Исключение — пещерный овод. Из-за постоянного доступа к гуано он не нуждается в еде, так что потерял способность летать. Они живут как личинки, откладывают яйца в земле. Но они все еще могут больно укусить человека за руки или ноги. Нет доказательств, ядовиты ли они, но раны от них могут заразиться в грязной среде. И выделения из их ртов могут иногда вызывать аллергическую реакцию…
— Ладно, ладно. Хватит, — Сатору заткнул ложного миноширо. — Это те большие личинки, да? Значит, нужно их остерегаться. Но нам нужно идти. Времени мало.
Я зажмурилась и шагнула на гадкую массу гуано и насекомых. С хлюпаньем я провалилась по лодыжки и поежилась, по телу пробежали мурашки. Это немного отвлекло меня от насекомых, которых было так много вокруг, что я ощущала себя в сауне.
Через какое-то время я ощутила твердый камень под ногами и так обрадовалась, что чуть не упала на колени.
— Теперь я понимаю, почему вы назвали подземелье Токио адом.
Киромару улыбнулся.
— Мы еще в раю.
Когда мы миновали пещеру летучих мышей, стало прохладнее. Сначала я обрадовалась, но потом кожа стала липкой, и я поняла, как неприятно было ощущать одновременно холод и влагу.
Киромару, который все еще вел нас, не переживал из-за окружающей среды. Я вспомнила, что бакэ-недзуми изначально жили под землей, и немного успокоилась в его присутствии. А потом вспомнила, что преследовали нас тоже бакэ-недзуми.
— Так вы были раньше в Токио?
— Да, — казалось, Киромару не очень хотелось это обсуждать.
— И вы хорошо знаете эту зону? Почему тут никто не построил колонии? Пещеры не были заняты.
— Мой вид посылал многих на эту землю, но никто не пытался тут жить, — серьезно ответил он. — Тут уже много неприятных обитателей. Как я и говорил до этого, я потерял треть своих солдат, исследуя это место.
Я не знала, стоит ли давить на него, или лучше спросить у миноширо о неприятных обитателях.
— Куда теперь? — спросил Сатору, опередив меня.
— 27 градусов на северо-запад. Пока что вы шли правильно.
— Хм… — Сатору почему-то не был рад. — Ты, наверное, не знаешь, существует ли здание, к которому ты нас ведешь?
— В архивах нет такой информации, так что я не могу ответить. Но шансы, что хотя бы часть здания уцелела, больше пятидесяти процентов.
— Да? Неужели? Обломкам уже больше тысячи лет, — взволнованно сказал Сатору.
Я поняла, что его беспокоило.
— Мы направляемся к Центральному зданию управления № 8, которое построено из ультрапрочного бетона. Бетон — это
смесь гликолевого эфира и производного аминоспирта, связанная с полимерным поверхностно-активным веществом. Поверхность превращается…
— Не нужно подробностей. Хочешь сказать, что материал может продержаться тысячу лет?
— Теоретически — это верно, — ответил ложный миноширо.
— Так почему многие здания разрушились?
— Обычный бетон, который использовала древняя цивилизация, стоит до пятидесяти лет, максимум — до ста. Неустойчивая конструкция, бетонные смеси со слишком большим количеством воды и смеси с морским песком, вызывающие щелочно-кремнеземные реакции, сокращают срок службы бетона. Треть зданий в Токио были разрушены в Девятидневной войне, а многие из оставшихся развалились за следующие сто лет. Выветрившийся под воздействием кислотных дождей, известняк растворился и попал в большие подземные пространства, и за пару веков появились известняковые пещеры, которые обычно возникают за десятки тысяч лет.
— Что за Девятидневная война? — спросила я.
— Когда обычные люди перестали убивать психиков, те устроили контратаку. Меньше сотни психиков окружили одиннадцать миллионов людей и за девять дней…
— Хватит, — сказала я.
Я не могла слушать то, что он собирался рассказать.
Хоть этому не учили в школе, я прекрасно знала, что история людей была полна войн и кровопролитий. Я не хотела верить, что в прошлом пользователи проклятой силы, не отличающиеся от нас, убивали бессильных.
