Был обычный городской летний вечер, когда за окном звенят комары и трамваи, ветер несет с улицы запах цветов и выхлопных газов, а луну не видно потому, что горят фонари.
— Ты обещал мне рассказать все, от начала до конца, — напомнила ему жена.
— Было дело, — отозвался он. — Только давай от начала до конца я не буду — слишком долго получится. А ты меня знаешь, мне только дай волю.
— Точно, — рассмеялась жена. — Потом не остановишь. Ладно, пусть будет так, как тебе удобнее.
Она забралась с ногами в кресло, подперла острый подбородочек изящной ладошкой, уперев локоток в подлокотник.
— Давай-давай, — подмигнула она, — я жду.
— Ну что ж… Наверное, все началось с того, что магистр Виллем Кантертайн позвонил в дверь.
Виллем нажал на кнопку звонка. Звонок отозвался противным переливчатым пиликаньем.
С той стороны двери послышались шаги, приглушенный голос спросил:
— Кто там?
— Это я, мастер, — негромко ответил Виллем. — откройте, пожалуйста.
— Кто — я?
— Вы меня не узнали, мастер? Я Виллем Кантертайн, магистр Четвертого Круга.
Эти слова так странно прозвучали на лестничной площадке, где под ногами — раскрошившаяся плитка, на стенах — грубые слова, а тусклая запыленная лампочка уже не разгоняет ночной тьмы. Все привычное осталось за спиной, когда магистр миновал Врата.
Пышные титулы не имели силы в этом мире, мире, который не был с ними знаком. Силу здесь имела только сила.
Виллем Кантертайн мог надеяться на то, что сила у него есть. Но точно так же он знал, что ее недостаточно. Всей его мощи не хватит, если Ночная Стража настигнет мага, самовольно покинувшего стены Орлиного Гнезда. Однако магистр Кантертайн видел Меч и слышал Песню. А потому дороги назад уже не было.
Распахнулась дверь. Невысокий лысый человек в вылинявших спортивных штанах, продранных на коленях, и в обвислой майке схватил Виллема за рукав и втащил в квартиру.
«Боги!», — подумал потрясенный Виллем, — «что же стало с Вами, мастер?»
Но несмотря на ужасающий внешний вид, магистр чувствовал струившуюся вокруг мастера Дарика мощь. Тот, кто был способен видеть, мог разглядеть грозовое облако, клубившееся вокруг сухонькой фигурки.
— Заходите, заходите, — торопливо проговорил мастер Дарик. — Нет, что вы, только не через порог… В этом мире, видите ли, так не принято. Суеверие, конечно, но кто знает… И, Виллем дорогой мой, ради бога, тише, жену не разбудите — ей завтра на работу ни свет ни заря.
Виллем разулся в небольшой тесной прихожей, осторожно, стараясь не шуметь, прошел в узкую дверь и очутился на крохотной кухоньке, где уже суетился хозяин, заваривая чай в маленьком пузатом чайничке, разрисованном синим цветочками.
Да, это отнюдь не похоже на его покои в Орлином Гнезде, вознесшейся под небеса горной твердыне магов. Там были анфилады комнат, кабинеты, гостиные, залы для медитации, высокие арки с шелковыми занавесями служили проходами, на каждой занавеси трепетали серебряные колокольчики, нежно звеневшие, когда их перебирал ветерок…
А теперь мастер довольствуется клетушкой, в какой постыдился бы жить беднейший крестьянин. Еще и жену нашел в этом мире.
Может, таково его счастье? Что делать, если он не захочет вернуться? Ведь он им так нужен! Но, с другой стороны, здесь он свободен, а там? Что — там? Там шаткое равновесие между магами Орлиного Гнезда и Тираном держится лишь на том, что обитатели горной твердыни выторговали у него свободу в пределах своей собственной крепости. Выйди за ворота, и, рано или поздно, тебя настигнет Ночная Стража
— Садитесь, магистр, — мастер Дарик указал гостю на трехногий табурет, даже с виду жесткий и шаткий, — чаю попьем.
— Боже мой, — улыбнулась жена. — Так ты его чаем поил? Ты же его заваривать не умеешь!
— Ладно тебе. У вас в мире большинство уверено, что чай — это подкрашенная теплая вода, в которую кладут сахар. Поверь мне, у меня выходит, по крайней мере, не хуже. Тем более, что в ту ночь Виллему было все равно, что пить. Он не за этим пришел.
Ночь черным бархатным покрывалом укутала ночное небо, звезды рассыпались по нему серебряными колючками, и полная луна тоже нашла себе место. В ту ночь стрелки висевших на стене часов показывали три часа.
И это было правдой.
— Они все уже приготовили — и Бард, и Кузнец. Мастер, у нас есть Песня и Меч. Что еще нужно для восстания?
— Вождь, — не поднимая головы, проговорил мастер Дарик.
— Именно. Именно! Любой может Желать, но не каждому дано сделать так, чтобы все Желали одного. А пока мы все разобщены…
Магистр Кантертайн замолчал.
— И зачем вы пришли ко мне, магистр? — спросил мастер Дарик, глядя куда-то в сторону. Он упорно не хотел встречаться глазами с взглядом гостя.
— Но…, - как-то растерялся Виллем. — Мастер, вы могли бы… Вы — тот человек, которого послушают все. Который скажет, чего мы должны Желать. Как этого добиться.
— Виллем, дорогой мой, — хозяин заговорил с гостем, словно старый умудренный опытом отец поучает недотепу-сына, — а в Вашу магистерскую голову никогда не приходила мысль о том, что если бы я мог так поступить, то давно уже возглавил ваше восстание. Да нет, почему же ваше? Я бы свое поднял. Мчался бы впереди на белом коне, за мной — рыцари в сияющих доспехах, Ночная Стража в ужасе расползается по норам, Тиран, не в силах противостоять моему Истинному Желанию, выпивает яд… Красивая картинка, да?
— Но тогда почему…?
Мастер Дарик вздохнул.
— Видите ли, разлюбезный мой магистр Четвертого Круга, многие считали, что мастер Дарик отправлен в этот унылый серый мир в ссылку. Что Ночная Стража вышвырнула меня сюда и зорко бдит — не соберусь ли я обратно. Другим мнилось, будто я попросту испугался узурпатора и бежал сам. А по правде говоря…
— Так что же на самом деле?
Странный выходил разговор. То оба собеседника понимали друг друга с полуслова, то перебивали, не дослушав, то переспрашивали, боясь, что не уловили самую суть. Виллем поставил локти на стол, возложил подбородок на сцепленные ладони, подался вперед, жадно ловя каждое слово мастера Дарика.
— Точно хотите знать правду? Не испугаетесь? Да что это я, впрочем… Коли Четвертый Круг, то не испугаетесь. Дело в том, что Вождь не объединяет все Желания в одно, как многие думают. Он просто настолько сильно хочет, что его Желание подавляет все остальные. Потому что прочим людям кажется, что его Желание — такое же, как у них. Ну, самую чуточку отличается. И вот эта чуточка, на самом-то деле — решающая. Да, его мечта похожа на те, что у других, и потому включает их в себя. Потом-то люди спохватятся, но буде поздно. А Вождь, тем временем, превратится в Тирана.
