Виктория Абзалова - К вопросу о добре и зле

Жарким летним утром в высокую башню из редчайшего здесь в Лассоре снежно белого мрамора вошел человек. Он был один, без спутников, и, хотя раньше он никогда не бывал здесь, уверенно поднялся по широкой лестнице и, не раздумывая, прошел по хитросплетению коридоров. Шаги гулко отзывались под высокими сводами.

При виде вошедшего, юноша в длинном белом одеянии с через чур серьезными глазами поднялся с места и без приветствия произнес:

— Подождите. Вас позовут.

Путник, не выказав ни удивления, ни раздражения отвернулся к стрельчатому окну, из которого открывался великолепный вид на огромный белокаменный город и лазурную безбрежную гладь моря.

Его не заставили долго ждать. Тот же юноша, появившись через несколько минут тихо сказал:

— Архимаг ожидает вас.

Гость последовал за ним с тем же равнодушным, если не скучающим, выражением лица.

Архимаг придирчиво разглядывал визитера, пока тот преодолевал значительное расстояние от дверей до массивного стола, заваленного, как полагается, свитками и фолиантами.

Гость был высок, хорошо сложен, и двигался с ленивой грацией опытного бойца.

Обветренное лицо с крупными резкими чертами отличалось благородством линий и мужественной привлекательностью. Женщины обычно падки на такие экземпляры.

— Садитесь, — Архимаг не здоровался.

Посетитель понимающе усмехнулся, — обычные приветствия врядли подходили к ситуации и действующим лицам.

— Как мне вас называть?

— Райнарт.

Голос был под стать облику: глубокий, сильный.

Чародей машинально отметил, что тот не назвал полного имени. «Конечно», — Архимаг едва не поморщился, — «Герой! Наверняка, будет последний потомок древнего, почти угасшего, рода, или еще лучше — принц. А то — и то и другое вместе. Да, хорошо поработал Светлый Совет».

— Ваш вызов мне дорогого стоил, — вздохнул волшебник.

Пронзительно синие глаза снова сверкнули усмешкой, и маг едва подавил приступ раздражения.

— Но, боюсь, что без серьезных мер уже не обойтись.

Не дождавшись вопроса или хотя бы легкого любопытства, он продолжил:

— Мы получили письмо от Короля Лето. Северные границы Дол Ниммериса атакованы всякой мерзостью. В Танкареле крайне неспокойно, — северо-восток почти полностью покинут жителями.

Райнарт выразительно вздернул выгоревшую на солнце бровь.

— Да, да, понимаю, — продолжил Архимаг, опережая его вопрос, — Разумеется, всем известно, что именно там находится Темная башня. Но в данном случае не имеет смысла создавать армию и объявлять поход Света.

Вот тут ему все-таки удалось удивить собеседника. Хотя не слишком.

— Орки, гоблины и прочая нечисть терроризируют приграничные районы мелкими шайками. И, надо признать, что меры, предпринимаемые принцессой Мелигейной, не дают результата. Они превзошли сами себя в своей жестокости, но это все-таки не армия, а отдельные банды. Кроме того, гибнет сама земля. Пустошь вокруг башни была еще во времена моей юности, но теперь она рискует поглотить еще большее пространство…

— Темная башня сама по себе сильный артефакт, — заметил Райнарт и понял, что попал не в бровь, а в глаз.

Архимага заметно передернуло.

Последняя битва с Черным Мастером произошла почти три столетия назад и старые сморчки из Светлого Совета просто прошляпили расползающуюся от Башни язву.

Подумаешь, на границах всегда не спокойно, тем более таких границах. Эльфам и вовсе до зеленых вершин все, что не касается их лично, а потом спесь не позволяла признаться в том, что у них появились проблемы. И запищали они, как водится, только тогда, когда уже основательно подпалило хвост.

Сказать по этому поводу можно было многое, но суть не менялась — дела плохи.

— Если я правильно понял, вы считаете, что в Темной башне набирает силу новый Властелин? А как же пророчества, знамения…

— Вот именно, — Архимаг в досаде так дернул себя за бороду, что чуть не вырвал ее совсем.

Гнев его каждый раз разгорался по новой, стоило только вспомнить каких трудов ему потребовалось, что бы выбить у Светлого Совета даже одного героя.

— Пророчества, знамения, — сварливо передразнил он и рявкнул, — Их нет! Ни одного нового пророчества, важнее смерти мельника в Больших Гнилухах, — за несколько столетий!!! Даже падающих звезд — в пределах средней нормы. И уж тем более — ни новых созвездий… НИ-ЧЕ-ГО! А весь северо-восток Танкареля вымер ни с того ни с сего. У эльфов гибнет их драгоценный лес. ГИБ-НЕТ! И превращается в невесть что с невесть чем…

— Короче, — Райнарт уже снова принял невозмутимый вид, — вы предлагаете мне пройти в Темную башню и… э-э… разъяснить все на месте?

Архимаг поморщился. Герой, как ему и полагалось, был через чур прямолинеен.

— В общем, вы известны своей принципиальностью и бескомпромиссностью ко Злу. В Хрустальном перекрестке в трактире «Веселая лошадь» у Северных ворот вас будет ждать посланник Короля Лето. Он расскажет о вашей миссии подробнее.

Райнарт встал, не дожидаясь окончания речи.

«Эх, и где те старые времена, когда молодые герои почтительно внимали наставникам…», — вздохнул про себя маг. Извинить нового героя могло разве только то, что он был уже не так уж и молод, — скорее за тридцать, чем после двадцати.

Ушла, ушла романтика былых годов! Безвозвратно. Уже не первое столетие Светлый Совет тщательно контролировал героев, с тех пор как один мечтательный принц едва не извел последнюю драконью особь.

«А все-таки жаль, — вздохнул Архимаг, провожая глазами простую рукоятку бастарда над плечом Райнарта, — Лучше мечтатели, чем такие вот профессионалы с промороженными глазами».

«Ими и управлять проще», — шевельнулся в душе маленький червячок, но Архимаг предпочел его не заметить.

Флешбэк Самайн в ту зиму выдался, прямо скажем, скверный, достойно завершающий трудный год. Необычайно дождливая осень на корню сгубила то, что смогло пережить летнюю засуху. Снега все не было, и лютые морозы, упавшие с первого дня Самиона, прихватили беззащитную землю.

Снег пошел накануне, постепенно переходя нешуточную метель, а под конец и вовсе обернувшись дикой бурей. Поэтому полной неожиданностью стал яростный стук в ворота, раздавшийся посреди дьявольской ночи. Перебуженным ото сна старосте Храму и его домочадцам меньше всего хотелось что-то делать, но в такую погоду грех было оставлять на улице даже бродячую тварь, и старший сын пошел отворять.