— Бежать тебе бы, Касс. Но… и тут твоя метка, зараза.
Мы какое-то время молчали. Мисс Зерби у окошка уже дописывала полновесный роман с уклоном в восемнадцать плюс — мы стояли под домом уже добрый час.
Я изучала взглядом цветные плитки мостовой, я не решаясь уйти в дом, словно за каждым углом меня поджидали злые драконы. Не драконисы, нет — настоящие, страшные и огнедышащие. Мой мир-раковина, в котором я жила, скрывая слишком многое, не треснул даже, а просто рассыпался на глазах.
Потому что кроме защиты, которую улитки таскают на спине, они ещё и прячутся в траве, в ночной мгле и не лезут к драконам. А улитка-дурочка решила, что может спокойно ползать у них под ногами, и никто её не раздавит.
И так три года старшей школы героически продержалась.
Снова тетя оказалась права.
Не стоило мне ехать сюда. Может и не допустила бы я, будь я с ней дома, чтобы главой рода стал дядя. Может — и это была самая страшная мысль, которую я до сих пор прогоняла, как могла, — если бы я не уехала, тетя была бы жива. А я оставалась свободной.
И ведь даже о родителях ничего толком не выяснила!
— Реми? — я подняла взгляд и удивленно отшатнулась: друг стоял так близко, ещё и немного наклонился надо мной, что, вскинув голову, я едва ли не нос к носу с ним столкнулась. Нервно хихикнув, я всё-таки спросила: — Ри, а ты не помнишь, няня ничего не говорила о моих родителях?
— Гхм, не припоминаю, а что? — прежде чем ответить, Реми прочистил горло, но голос все равно звучал хрипловато.
— Понимаешь. Я когда-то услышала…
— Подслушала? — друг улыбнулся.
— Ну да, — я немного смутилась. То ли от того что меня разоблачили, то ли от его улыбки. Какой-то особенно теплой улыбки. Пришла моя очередь прочищать горло. — Хм. Ну, в общем, подслушала, как няня сказала тёте: если бы не драконы, мама была бы с нами.
Реми почесал кончик носа, затем и вовсе протер лицо ладонями.
— М-м… ну вообще твоя няня считала драконов виноватыми во всём и всегда, — в сомнении покачивая головой, словно не зная к какой чаше весов склониться, произнес Реми: — Они же работали здесь?
— Родители? Да, преподавали в Академии.
— А умерли от?..
— Эпидемии. Так сказали тёте. Их тут похоронили, на старом городском. Я была на могиле, она у них общая на двоих.
— Что-то подозрительное видела?
— Да нет, — протянула я. — На том участке много могил в одной неделе. Молодых, старых, общих. Там и правда был как-то мор. Наверное.
— Имеешь в виду, если это не драконы их вырезали?
— Или отравили. Не знаю. Что-то мне не по себе.
— Иди ко мне, — Реми шагнул вперед, приобняв меня за плечи, и я замерла, вытянувшись в струнку, как сова при виде опасности. Были бы перья — втянула бы, чтобы ничем не касаться друга. Отчего-то было очень неловко.
— Ты из-за них решила учится здесь?
— Угу. А ты? — ляпнула я только чтобы что-то сказать. Чтобы не слышать, как колотится его сердце.
Друг замялся, даже немного отступил, оставив лишь ладони на моих плечах. Я вздохнула. С облегчением. Наверно.
Заррх меня погрызи! Я запуталась в своих ощущениях.
— А я не собирался поступать сюда.
Ой. Кажется, я напросилась на откровение.
— Помню выражение лица отца, — Реми довольно хмыкнул, — когда я явился к нему и сказал, что намерен учиться в Арганне. Он поржал и сказал, что денег на контракт не даст.
— И?..
— И я его удивил.
Как и меня.
— Когда пришло приглашение на учебу, отец вызвал меня и долго молча изучал, с ног до головы, словно искал во мне что-то новое. А потом спросил: "И кто она?"
Я закашлялась и прикусила губу. Ладони на плечах показались небольшими печками.
— Да. Мы, Дримвуды, способны на безумства только ради женщины. Так он и сказал. А когда узнал, что дело в тебе…
"Боюсь, я так искусаю губы, что завтра мне не нужна будет помада", — подумала я, тихо вздохнув.
— И тогда отец, стребовав с меня клятву молчания, напомнил о бабке Тин, которую я тогда не слишком-то помнил. И рассказал, как вы связаны. И тогда, когда я полностью понял, что должен буду сделать для тебя, он спросил, готов ли я взять на себя ответственность.
— Крылатые! Ты же был ребенком! Какая ответственность? — я схватилась за горящие щёки, и Реми улыбнулся одним кончиком губ, и чуть сильнее сжал пальцы.
— Возраст — вещь переменчивая. А слово мужчины — нет, — гордо сообщил он.
— А если бы… я не захотела?
— Так и было бы. Я обещал выполнить твое желание, если оно прозвучит.
— А если я промолчу?
— Если я увижу, что это тебе нужно, я спрошу. Я спросил. Сегодня. Поздно. Ты уже получила метку. Но я сделаю всё возможное, чтобы увезти тебя от драконов. И невозможное тоже.
Моё сердце заколотилось, как сумасшедшее. Всё-таки он невероятный!
— Не нужно! Ри, это опасно! — по спине протянуло ночным ветерком, или это у меня мороз по коже от переживаний?
— Увезу, — парень упрямо сжал губы. В тусклом свете его лицо показалось высеченным из мрамора.
А у меня кровь стучала в ушах. Было и приятно, и страшно. И немного не по себе.
— Потому что ты обещал?
Нет! Нет! Я не хотела об этом спрашивать, но именно это старое обещание царапало мне душу сильнее всего сейчас. Это всё з-заррхово женское самолюбие!
— Нет. — Реми улыбнулся, словно прочёл мои метания. И очень просто сказал: — Потому что я тебя люблю. Со средней школы.
Моё перепуганное сердце провалилось куда-то в живот, и там взорвалось, щедро рассыпая жар в уши, щёки и кончики пальцев.
Ох, Крылатые хранители! Он сказал это! Как мне быть? Что ответить? Мне же…
— Это так… с этой меткой… мне, наверное, не стоит любить, Ри, я… — бормотала я в отчаянье, заливаясь краской от смущения. И удовольствия — любит! Всё-таки любит!
— Не люби, Касс, — он сделал ещё один маленький шаг от меня. — Не люби меня, пока мы не снимем твою метку.
— Ладно, — я коротко выдохнула, чувствуя облегчение из-за этой странной отсрочки, и в то же время дико жалея о ней. Жалея до боли в крепко сжатых коленках.
Я поймала его взгляд и тут же, смутившись, потупилась. Ужас, я ведь теперь не усну. Прямо как тогда в школе.
И "ладно" — какое-то неправильное слово!
— Я… Ри, я же все-равно не умею любить!
Вот! Так — правильно.
Наконец-то, я усилием истинно железной, скрипящей в суставах и сочленениях воли взяла себя в руки.
Тоже мне, мечтательница нашлась! Любовь — до добра не доводит. На тётю посмотреть только. Хотя Реми — конечно, не такой.
Парень понимающе усмехнулся, и я поспешила сменить тему, пока снова не начала таять под его пронзительным взглядом:
— А почему ты спросил моё желание только сегодня? А не в школе, например?
Реми замялся.
— Ты всё-таки отличная актриса, Касси. Ты была так безразлична к драконам, и вообще ко всему вокруг, даже ко мне, что я не знал, не видел — твоего желания.
— Ну, я вообще мало-эмоциональная.
Парень нагло хмыкнул. Да уж, сегодня я — целый вулкан эмоций. Но это всё от неожиданности. Пусть не думает!
Я тоже хмыкнула, всем видом выражая несерьёзность, и не удержалась от шпильки:
— А ты — ты сам виноват в моём безразличии к тебе. Нечего было трепать языком перед дружками.
— Так и знал, что ты тогда меня услышала. Дурак я был мелкий.
— Был? — поддела я его со смешком, хотя в душе трепетала. Неужели он помнит тот случай?
— Ну, пожалуй, и сейчас дурак. Давно надо было поговорить серьезно. Может, успел бы увезти тебя до всего этого.
— Не напоминай, — я поморщилась. — Самой тошно от того, как я попалась на дядины уговоры. Но он был таким жалким после смерти тёти, а мне было так плохо. И на душе, и просто физически плохо. Голова раскалывалась постоянно, с утра до вечера, спасть почти не могла. А он так волновался обо мне.
— Голова болела? — заинтересовался Реми. — И как? Прошла?
