Было странно ощущать на себе открытые доброжелательные взгляды такой толпы. У меня никогда не водилось толп друзей. До школы я дружила с соседкой Диани. В школе — только с Реми, да и то, у нас была необычная на взгляд большинства дружба. Мы не ходили вместе в школу — я была пунктуальной, Реми же вечно опаздывал. Мы не сидели за одной партой и почти не общались на занятиях, вокруг балагура Реми вечно крутились ребята и девочки. Зато мы вместе возвращались домой — он жил на соседней улице, и делал небольшой крюк, чтобы меня провести. Иногда катал меня на своем байсике*.
* велосипед на электротяге.
Но это ещё в средней школе. В старшей же мы объединились против местных зазнаек, и если Реми со временем наладил контакт с одноклассниками, то я предпочла остаться замкнутой мечтательницей. Тетерей, жирафом, и прочими веселыми зверями.
Куда проще что-то скрывать, не подпуская к себе людей.
И вот сейчас эта шебутная толпа предлагала мне влиться в её бурлящий котёл. Хочу ли я этого? Глядя в десятки веселых глаз, я почувствовала: да! Хочу!
Усмехнулась — это всё коллективное помутнение.
— Я ваш последний романтик, народ! — я хлебнула вина, чувствуя, как горячая волна разбегается по телу. — Я буду мечтать и выпадать из реальности, дразнить снобов и ханжей неподобающим видом, — я лукаво поиграла бровью. — А когда-то — я буду бороздить бурные волны Красного океана! Эй, народ! Кто со мной?!
— О-о-о! Я! Я! Мы! — возопила толпа, поддерживая мечту всех романтиков.
Непокорный Красный океан манил их, как мух мед. Но для меня он был важен другим — через тысячи километров бурной красной воды пролегал путь на Архипелаг Бурь, Вольные острова моей мечты.
— Всегда с тобой! — отсалютовал мне бокалом Реми, улыбаясь.
Но глаза его были серьезными.
Он даже Катрин не услышал, внимательно меня изучая. Я беззаботно вздернула бровь и кивнула на девушку, Реми ухмыльнулся и обнял обеих соседок. Стал травить шуточки, смешные, но давно известные мне.
И я на время спряталась в своей тиши, где оставила из звуков только мелодию, до сих пор неслышную из-за шума молодежи. Попивая сладкий сок харуманиса*, покачиваясь в такт музыке, я с улыбкой глядела на сидящего напротив друга, флиртующего с соседками.
*южный фрукт, с зеленой кожурой, сочной желто-оранжевой мякотью и ярким ароматом.
И знаете, я как-то иначе его увидела. Бесшабашный, живой. Заррх укуси меня — привлекательный. Русые встрёпанные волосы обрамляли продолговатое лицо, из-под широких с лихим изломом бровей сверкали синим хитрющие глаза. Нос аккуратный, немного вздернутый, и губы пухлые, так и дразнят в задорной улыбке. Обаяшка, зараза! Не удивительно, что девчонки к нему липнут, не тая интереса.
Что-то странное шевельнулось в груди. Что-то прохладное и немного скользкое. И, подозреваю, зёленое.
Я усмехнулась скептично, одним уголком губ: не хватало тебе, Касс, ещё ревновать Реми. Прежде я не интересовалась его похождениями, но прекрасно знала, что они были. Проблема похоже в том, что раньше он не обнимал девчонок у меня на виду.
Я пригубила сок, потерлась щекой о запястье и — застыла… кривая улыбка примерзла к моему лицу, а все звуки, и музыка, и разговоры — все оборвались в один миг.
Вместе с открывшейся дверью.
Все повернулись ко входу, удивленно глядя на позднего посетителя.
Все кроме меня.
Я — видеть его не хотела! Я не желала дышать с ним одним воздухом — именно поэтому мою грудь словно прессом сжало, не давая вдохнуть.
"Хоть бы я ошиблась, хоть бы это не он, не он, нет! Неужели всё насмарку, и он будет преследовать меня, несмотря на все ухищрения?.. — метались птичками мысли в голове… — Пусть это будет кто-то другой, даже если и дракон — разве мало их в городе?"
Но отнюдь не логикой я чуяла, что это — тот самый дракон, а скорее спиной, кожей за ушами, волосками на шее, поднявшимися как от мороза…
Замерев, я боялась обернуться, ведь пока существует неизвестность, есть надежда на ошибку. Звуки зала совсем потерялись. Их глушил стук сердца — чей? Мой? Разве моё сердце так далеко?
А затем я услышала протяжный выдох — брезгливый протяжный выдох — и дверь захлопнулась. Стук сердца стих, таверна погрузилась в привычный гомон, а в глазах начало темнеть…
— Касс?! Касси! Кассандра!..
Я вздрогнула.
Реми вдруг оказался рядом со мной — перелетел он через стол, что ли? — и испуганно заглядывал мне в глаза.
— Он ушел. Ты как? — тихо спросил он.
— Н-нормально… — голос скрипел и казался чужим.
— Крылатые, Касс, ты меня напугала…
— Ничего. Замечталась, Реми, как обычно, — я нашла силы улыбнуться.
— Что-то не замечал раньше, чтобы ты, мечтая, уподоблялась меловой статуе с глазами рыбы.
— Все хорошо…
Я просто не дышала.
— Ла-адно. Румянец уже появился. Жить будешь. Но, похоже, тебе нельзя мечтать, вредно для цвета лица, — Реми свел всё в шутку, и я признательно ему улыбнулась.
Мечтать, как мечтать, а вот приближаться к одному драконису мне нельзя категорически. Хотя может я просто ошиблась, что немудрено под впечатлением от дневной встречи, и это не он? Не драконис?
Не Корвин Дальсаррх.
— И чего он тут забыл? Драконы — не ходят в Сосну, не их уровень, — донеслось до меня.
Все-таки дракон. Но мало ли драконов в городе?
Остаток вечера прошел шумно и пьяно, но без драк, скандалов и — залётных драконов. Реми даже вытащил меня танцевать. Он вообще больше не отходил от меня, и забытые девчонки поддразнивали его, а я отдалась веселью, насколько хватало моих сил, смеялась и плясала как сумасшедшая.
Это помогало мне не думать.
Не думать! Танцевать!
Ближе к полуночи "наши" начали разбредаться, и Реми предложил провести меня домой.
— Как в старые добрые… — красивые губы улыбались, а хитрые глаза заглядывали в мои. Хорош чертяка.
— Как в добрые, — положила руку на его локоть. — Правда, тогда мы не ходили степенной парочкой, а носились так, что крыши на домах подлетали…
— Бежим? — хмыкнув, друг перехватил мою ладонь в свою и сорвался с места, увлекая за собой по ночной улице…
Мы ныряли в темноту и выныривали в озерцах света под фонарями, единственными источниками света в безлунное время ночи. Мы смеялись, что-то выкрикивали, вспоминали детские проделки, прятались под раскидистыми софорами, возвышавшихся над местными коттеджами. Это было странно, а уж как смотрелось со стороны — страшно подумать! — но мне было очень весело и легко. Словно я вернулась в то время, когда готова была поведать Реми все свои тайны.
Сумасшествие чистой воды.
Домик, где дядя снял мне комнату, показался слишком быстро, и мы остановились на противоположной стороне улицы, тяжело дыша и посмеиваясь. Реми заметил движение в окошке на первом этаже:
— Представляю, какой отчет накропает твоя мисс Цербер, — друг уже знал о надсмотрщице, приставленной ко мне дядей.
— Обязательно, — прыснула я. — Ещё и приукрасит действительность.
— Может… — Реми запнулся, а улыбка его померкла, он даже прикусил губу, а затем порывисто притянул меня к себе за руку, которую так и не выпускал всю дорогу. — Может, дадим ей… нормальный повод… для сплетен? — шепот в ухо и так действовал на меня неоднозначно, а прерываемый жарким дыханием — и вовсе на какое-то время вымыл из головы все мысли.
Лишь мерцали в свете дальнего фонаря глаза напротив, и тёплая рука, разгоняя сонм мурашек под шелком блузки, скользила по спине снизу-вверх. Мои губы горели в жажде неизведанного, а руки так и тянулись обнять стоящего рядом Реми, мою первую, такую наивную и такую искреннюю любовь. Обнять, прижаться, открыться…
Вот только запястье чесалось до звездочек перед глазами!
— З-зарр-рхразза! — выдохнула я и принялась его тереть, разорвав, наконец, зрительный контакт с Реми.
Звёздочки растаяли, а на их место постепенно влился мозг.
