— Обычно я первый среди молодых прихожу, последние годы что-то слишком сильно тянет, — пожаловался Одэлан. — Потом все хуже будет?
— Тоска жгучая, мочи нет терпеть. Уже три месяца маюсь тут, жду, когда снег сойдет. И вот тебе мой совет: не беги от розы в студеные морозы.
— А что делать, как устоять? Посоветуй чего.
— Семьей обзавелся с тех пор? Помнишь, наказывал тебе?
— Невесту вот нашел этим летом.
— Летом? — старик первый раз слабо улыбнулся. — Красивая она у тебя?
— Чернобровая, талия тонкая-тонкая, а улыбка какая! Все никак не отпускала, хотела со мной идти, дурында!
— Девкам не понять. Любишь — женись, детей заведи, девять лет — срок, успеешь вырастить. Сынишка или дочурка хоть запомнят тебя. Потом уже не захочешь, пару лет — и поздно будет. Сердце, понимаешь? — Эргбер сжал кулак и ударил по груди.
— А вдруг в дороге или на горе случится что, разбойники там всякие, звери?
— Нет, меня послушай! — старик схватил Одэлана за руку, а второй указал на свои глаза. — Я вижу уже, приглянулся ты Ему, до той поры не отдаст тебя никому.
Дверь таверны распахнулась, и внутрь забежал один из купцов, разговаривавший до этого с корчмарем, спросил у него про ночлег, поежился и поспешил уйти. Одэлан напрягся, о чем-то размышляя, и хотел подняться, но так и остался сидеть на месте.
— Себя вспомнил? — пробурчал Эргбер.
— Может стоит догнать его, предупредить? — с сомнением в голосе произнес молодой купец.
— Тебя предупреждали, пытались отговорить?
— Ага, даже деньги совали — только, мол, не лезь туда!
— И меня! Помнишь, чем закончилось? Подумал небось, что от конкурентов пытаются избавиться, — сказал он, и оба рассмеялись. Смех у них пугал, особенно — у старика, звучал совсем беззлобно, но, услышь такое, и хороший день бесповоротно становится днем плохим.
— Может надо чего? Семье? — закончив трапезу, спросил Одэлан, поднимаясь из-за стола и натягивая легкие кожаные перчатки.
— За пятнадцать-то лет? Было тяжело, и им, и мне, но мы прошли через это вместе. Уже конец почти. Теперь — надо покоя, нам всем, ну, ты знаешь, о чем я…
Эргбер задвинул стул, затянул украшенный драгоценными камнями пояс, надел теплые рукавицы и подобрал тяжелую трость с красивым резным набалдашником.
— А так, дорога с каждым годом все дешевле обходится, сам знаешь, плата по старшинству и извиняться больше не приходится…
Одэлан мягко улыбнулся, подошел к хозяину таверны, заплатил щедро и попросил прощенья за причиненные неудобства. Нахлобучив шапку с оленями, связанную невестой, он поспешил догнать старика. Тот стоял на крыльце и ежился под лучами яркого солнца.
— Не боишься его? — не выдержав, прошептал Одэлан, понимая, что это было последней возможностью задать беспокоивший его многие годы вопрос.
— Как не бояться — боюсь. Чем ближе — тем страшней! — ответил старик и по-отечески похлопал юношу по плечу. — Держись, не поминай лихом.
Тут они и распрощались. Эргбер, опираясь на трость и немного хромая, отправился в сторону небольшой деревушки у самого подножия гор. Одэлан какое-то время смотрел ему в след, потом повернулся и быстро зашагал к ратуше. Его переполняла решимость — нужно написать письмо Эльме и рассказать ей обо всем, что он чувствовал, как скучал, и сколь она была ему дорога.
После непростого разговора он принял решение. Если невеста согласится, они сыграют свадьбу как только он вернется. Теперь в дали от дома это было так очевидно, ясно, как солнечный день. И еще кое-что: Одэлан прекрасно понимал, отчего мистер Сальван распрощался с ним. В следующем году не стоило спешить в горы, может быть, он даже успеет понянчить детей. Главное — нечаянно не встретиться со старым знакомым. Ему вовсе не хотелось видеть отправлявшихся в последнюю весну.
Верно Эргбер подметил, он — молодой успешный купец, а девять лет для него — срок, и правда, немалый. За это время можно было много чего успеть. Не надо считать оставшиеся годы, стоит ценить отведенное время! Он достал засохший подснежник, который Эльма подарила ему перед уходом, и поцеловал его, а потом, набравшись смелости, посмотрел на Утаивскую цепь.
Каменная громада лежала еще далеко, но уже возвышалась гигантской темной стеной, присыпанная снегом и усеянная высокогорными лесами. Он нехотя засмотрелся пленительной красотой и чуть не налетел на какого-то путника. Тот ловко увернулся и поддержал купца. Одэлан хотел извиниться, но человек в накидке помотал головой, поклонился на странный манер и быстро зашагал в сторону Андинского перевала. На спине у него развивался плащ с еле заметной блеклой Сизой звездой.
— Еще одна неприкаянная душа? — прошептал Одэлан. — Желаю тебе удачи, неизвестный путник. В Его землях она тебе пригодится.
В чьих же землях, молодой купец? В Утаивских горах не правил ни король, ни император, ни наместник. Здесь был лишь один хозяин и повелитель. О нем ты говорил? Бог зимних гор так почитался местными, что они никогда вслух не произносили его имени, и вообще старались избегать разговоров о нем. Среди путешественников его звали просто Холод.
Он в одночасье замораживал огромные склоны в ледяные оковы, управлял метелями, ветрами и свирепыми морозами. Своей милостью щадил угодных и карал тех, кто ему не приглянулся.
Сила его велика, но не безгранична, в Светлое равноденствие ледяной бог отпускал поводья белых саней, и наступала долгожданная Оттепель. Раздавалась первая капель, на горных перевалах проявлялись грязные круги проталин, а горные поселки, как по волшебству, наводнялись множеством людей. Торговцы и простые путники жаловались, что на постоялых дворах в такое время никогда не хватало мест. Утаивские горы славились рыбой, мясом, пушным зверем и разными редкими мелочами, вроде орехов и ценной древесины; дальняя поездка в неприветливый край всегда окупалась с лихвой.
Стоял час Оттепели, так что улицы Рагоса — деревни, затерявшейся среди межгорных долин, ущелий, склонов и хребтов, пестрили яркими нарядами людей из самых разных областей Империи. Конечно, в толпе преобладали купцы. Люди, привыкшие каждый день торговаться и готовые удавиться за грош, без раздумий соглашались с любыми ценами — на пререкания у них попросту не было времени. Стоило лишь немного промедлить, и дорога в солнечные долины запечатывалась снегом на целый год.
Там, где есть нажива, непременно отыщутся и те, кто не прочь поучаствовать в ее разделе, часто доходящим до разбоя. Эти люди не выделяются в толпе днем, зато заметны ночью в основном по блеску оружия в руках. Глупые разбойники не понимают, что дни их сочтены. Явившись в горы, они пытаются укрыться в снегах и смертельных вьюгах от карающей длани правосудия. Преступники бегут от каторги или топора палача, но попадают на суд всевластного Холода, карающего тех, кто посмел без спросу вторгнуться в его ледяной феод.
Еще в горных деревушках можно нередко встретить паломников. Среди них — представители великих орденов, облаченные в длинные рясы с выделявшимися на ткани гербами, и одинокие духовные странники, чаще всего закутанные в лохмотья, слабо уберегавшие от нестерпимого ветра. Каждый из них неспроста попадал в такую даль.
Одни выполняли секретные задания орденов, другие искали информацию, третьи пытались украсть сведения у первых двух, и каждый из них уже нес свое бремя, пусть еще и не догадывался об этом.
Среди тайн горных цепей была одна, волновавшая сердца путешественников больше остальных. Огромные каменные столбы, разбросанные по всем Утаивским горам. В разных орденах их называли на свой лад, но среди простых путников они были известны как Мерзлые идолы. Многие люди отдали свои жизни ради этих самых столбов, а точнее, чтобы выяснить, где они находились и как к ним подобраться. Странные изваяния стояли далеко от хоженых троп, и, чтобы дойти до них, путешественники пробирались через глубокие сугробы, непроходимые пади и покоряли крутые пики.
Любопытно, что в каталоге Ужасных Диковинок, прилежно обновлявшихся каждый год, Мерзлые идолы постоянно занимали место в верхних строчках. Даже когда столбы не находили долгое время, интерес к ним не ослабевал настолько, чтобы сбросить их с первых пяти позиций. Всегда случалось что-то, подогревавшее людское любопытство: слухи про утечки знаний из орденов, публикации или новости, связанные с поисками, найденные загадки или следы потерянных экспедиций. Толпы народу каждую Оттепель отправлялись в горы, чтобы проверить очередной слух.
