Артельщики соблазнились этим рассказом и отправились в Верею, но на работу уже подрядилась плотницкая артель из Калуги. Калужане рязанцев недолюбливали, поэтому между конкурирующими фирмами произошла ссора из-за найма. Слово за слово и словесная перепалка переросла в драку. Калужан было вдвое больше, поэтому артель Гордея вышибли за околицу с боем. Помимо того что им намяли бока, так еще и все имущество рязанцев досталось победителям, а побежденным оставили лишь топоры и личные вещи. Дорогой столярный инструмент, продольные пилы и телегу, которую артельщики двадцать верст тащили на себе от рязанской дороги до Вереи, калужане конфисковали за моральный ущерб.
Правда, часть столярного инструмента Пахом сумел выкрасть у калужан ночью, но это была лишь скромная компенсация за побои, однако теперь пришлось спасаться бегством. Вот в этот неудачный момент я и попался на дороге обиженным судьбой плотникам. Одежда у меня была необычная, и мужики решили, что я какой-то басурманин из дальних краев, которого можно безнаказанно убить и ограбить. Парень старался быть очень убедительным и, увлекшись рассказом, проговорился, что меня планировали убить, а не просто ограбить. Увы, но слово уже вылетело, и вернуть его, было невозможно. Правильно говорят, что язык не только до Киева доведет, но порой и до петли!
Судьба пленника и так была уже решена, но я еще колебался, однако когда парень завыл белугой и попытался поцеловать мои ноги, рука как-то сама дернулась, а после удара обухом по затылку долго не живут.
'Снявши голову, по волосам не плачут', а поэтому я оставил душевные терзания на потом и спокойно продолжил мародерство. Не знаю, почему, но после пятого убийства у меня в груди все словно захолодело, Александр Томилин словно вернулся на войну, где смерть дело обыденное. Вскоре одежда парнишки также отправилась в общую кучу, а затем я перетащил тела убиенных в яму, образовавшуюся под вывороченным корнем рухнувшей от старости сосны. Конечно тайник получился паршивый, но после того как я закидал яму лапником, трупы хотябы не бросались в глаза.
Если следовать формальной логике, то нужно было во все лопатки удирать с места преступления, но интуиция мне подсказывала, что сначала следует пробежаться по округе в поисках более ценных трофеев. Бандиты вышли грабить меня налегке, но где-то на другой стороне дороги у них должен был находиться лагерь, в котором они оставили свои вещи, наврядли артельщики бродили по лесу с пустыми руками. К счастью налетчики не путали следов, и уже через полчаса, я вышел на полянку у лесного ручья, где был разбит бандитский лагерь.
Стоянка бандитов обогатила меня медным котелком с кашей, который висел над потухшим костром. Каша оказалась еще теплой, а голод не тетка. От вида еды у меня забурлило в животе, и я решил, сначала перекусить, а уже потом заняться сбором трофеев. За время своих блужданий по лесам, я уже отвык от нормальной пищи, поэтому перловая каша с кусочками мяса, которую в армии презрительно называют 'шрапнелью', показалась мне пищей богов, а краюха ржаного хлеба вкуснее любого эксклюзивного торта.
С огромным трудом мне удалось оторваться от котелка с кашей и заняться делами. Кашу артельщики приготовили для пятерых, и у меня от обжорства запросто мог случиться заворот кишок.
Даже беглый осмотр лагеря показал, что лучник пытался меня обмануть, и мирные плотники далеко не такие 'белые и пушистые', как плакался парнишка. Три капитальные землянки и загон для лошадей, делали лесной лагерь очень похожим на партизанскую базу, нежели на временную стоянку небольшой плотницкой артели. Правда столярные инструменты и два ножовочных полотна для лучковой пилы присутствовали среди кучи награбленных 'плотниками' вещей, но одновременно нашались и тела тех, кому эти инструменты принадлежали.
Буквально в полусотне шагов от лагеря я наткнулся на три раздетых догола трупа со следами пыток, которые уже начали пованивать, именно по тошнотворному запаху разложения я их и обнаружил. Если судить по мозолистым рукам покойников, это были хозяева плотницкого инструмента, а байка, которую мне рассказывал лучник, была услышана им во время допроса пленников. Ужасная находка сняла тяжкий грех с моей души, и жестокое убийство пятерых человек превратилось из мерзкого преступления в благое дело.
Помимо землянок и многочисленного полезного имущества в них, я также обнаружил многочисленные лошадиные следы и, сопоставив очевидные факты, понял, что в банде не менее двадцати конных бойцов, которые в данный момент отсутствовали. Лошадиные следы уходили в лес и пропадали в русле лесной реки, которая надежно прятала дорогу к лагерю от посторонних глаз.
Видимо у бандитов возле дороги имелся наблюдательный пост, который высматривал купеческие караваны, а затем банда уходила из лагеря по дну русла реки и грабила купцов совсем в другом месте. Нападение на меня, скорее всего, было колхозной самодеятельностью стороживших лесной лагерь бандитов, которые решили поживиться за счет одинокого путника. Нужно быть полным идиотом, чтобы не понять всей опасности положения, в котором я оказался и не сделать правильных выводов. Бандиты могли вернуться любой момент, и тогда мне станет не до смеха, поэтому нужно было срочно уходить из лагеря.
Эта мысль придала прыти моим действиям, и я спешке начал запихивать в свой короб наиболее ценное, на свой взгляд имущество. Все трофеи в короб не помстились, поэтому я связал в узел понравившуюся одежду, схватил котомку с плотницкими инструментами и побежал к реке, по которой ушли бандиты. Чтобы максимально обезопасить себя от погони мне пришлось путать следы до самой темноты и устроить привал на маленьком топком островке на краю болота. Костер разводить было опасно, а поэтому я продрог этой ночью буквально до костей.
Весь следующий день мне пришлось просидеть на острове, занимаясь сортировкой собранных на скорую руку трофеев. Вещей оказалось слишком много, поэтому нужно было выбросить лишнее и упаковывать остальное для длительного перехода. Как ни странно, но спешка не сказалась на качестве выбора трофеев, и я в принципе утащил у бандитов все самое необходимое.
Увы, но из денежной наличности мне удалось найти в лагере только горсть серебряных монет с арабской вязью и два слитка серебра с полкило весом, но золота и драгоценностей среди добычи не оказалось. Деньги всегда прячут наиболее тщательно, поэтом и эту заначку я обнаружил чисто случайно, когда пересыпал из мешка перловую крупу. Реальная стоимость местных денег мне была неизвестна, а поэтому я решил, что наврядли сильно разбогател.
