— О чем ты думаешь, та petite?
— О тебе, и стараюсь сменить тему. Где Ашер?
— Он опаздывает, но придет.
— Джейсон хочет утром уехать. Кто будет тебя питать, пока нас обоих не будет рядом?
— Всегда найдутся добровольные доноры, та petite.
Мне не понравилось, как это прозвучало. Всплыл пузырек ревности, но я тут же его придушила, чтобы он не слышался в голосе:
— Ты только не ешь ничего такого, что с тобою не согласилось.
— Ревнуешь, ma petite?
— Может быть.
— Я тоже.
— А ты с чего?
— Вы едете к родным Джейсона. Делаете совершенно ординарную вещь, очень человеческую, которая мне вовеки недоступна.
— Не поняла.
— Мои родные умерли задолго до того, как родилась ты, та petite. Я не могу представить тебе свою мать или сестру. Не могу совершенно обычным путем показать тебе родные места и своих родственников.
— Я знакома с родоначальницей твоей линии, Жан-Клод. Насколько я понимаю, Белль Морт и есть твоя родня.
— Non, та petite. Она мой мастер, или была им, но никогда не была моей родней. Она любовница и богиня, если хочешь, но это совсем не то.
— Ты завидуешь Джейсону, что у него есть живые родственники и дом, куда меня можно привезти.
— Oui.
Лежа с телефоном возле уха, я подумала о его словах.
— Никогда не думала, что для тебя это важно.
— Я не сожалею о том, что я тот, кто я есть, та petite. Но сожалею о том, чего у меня нет. Я бы многое отдал, чтобы представить тебя своей матери и сестре.
— Не отцу, — отметила я.
— Он умер, когда я был совсем маленьким, и я его почти не помню.
Еще одна вещь, которой я не знала. Сегодня какой-то день сногсшибательных открытий о тех, кого я знала вроде бы насквозь.
— И ты огорчен, что я не возила тебя знакомить со своей семьей?
Он тихо хмыкнул:
— Да нет, я… — Он засмеялся, но не сексуально, скорее про себя. — А ведь мог бы. Мог бы почувствовать, что ты считаешь меня недостойным представления.
— Я считаю, что Бабуля Блейк выгнала бы тебя из дому святой водой и распятием. Вот что я считаю.
— Она религиозна?
— Фанатична. Мне говорили, что она молится за мою душу — из-за тебя.
— Я разделил тебя с твоей семьей, та petite?
— Нет, я уже от них отделилась, если так формулировать. Бабуля Блейк молится обо мне вообще из-за того, что я зомби поднимаю из могил. А что я сплю с нежитью — ну, так это еще один симптом моей погибели.
— Мне очень жаль, та petite. Я не знал.
Я пожала плечами, сообразила, что он не видит, и сказала:
— Ничего страшного.
— И ты едешь с Джейсоном знакомиться с его семьей. Будешь его девушкой.
— Ты ревнуешь.
— В моем голосе нет эмоций.
— Когда у тебя голос настолько лишен эмоций — значит, ты что-то скрываешь. Ты знаешь, что к Джейсону тебе ревновать не надо.
— Я не ревную в том смысле, который ты имеешь в виду.
— Объясни тогда.
Натэниел рядом со мной застыл неподвижно и слушал.
— Тебе еще нет тридцати, а ему — двадцать три. Вы оба так молоды, та petite. Вы едете в его родной город и там будете вместе так молоды. И это нечто такое, в чем я с тобой быть не могу. Я не могу быть наивным, молодым и неуверенным.
— Любое из этих трех качеств — и это был бы уже не ты. Я люблю тебя такого, как ты есть, Жан-Клод.
— По моему голосу можно было решить, что мне надо это услышать, та petite?
— Да.
Он снова засмеялся, и я прижалась к Натэниелу, ощутив осязаемость этого смеха.
— У меня какое-то противоречивое чувство. Джейсон — мой ротте de sang и для меня бесценен. То, что мой слуга-человек так нежно о нем заботится — это прекрасно. Другие вампиры будут считать меня очень добрым мастером, но я знаю, что ты это делаешь потому, что он у тебя вызывает нежные чувства. Он молод, красив и обаятелен.
— Не может быть, чтобы у тебя на этом месте был комплекс.
— Почему?
— Потому что ты прекрасен, восхитителен в постели. И я тебя люблю.
— Но Джейсон может быть для тебя тем, чем я не могу, та petite.
— Чем же это?
— Смертным. Он может впустить тебя в юность своей жизни. Может предложить тебе неразбериху собственной семьи. Может тебе показать, где он вырос, представить тебя тем, кто знал его ребенком. Все, кому могу представить тебя я, знали меня уже вампиром, а не смертным.
— Мне кажется, это твои тараканы, Жан-Клод, а не мои. Я лично не слишком предвкушаю путешествие по волнам памяти с Джейсоном и его папашу с кулаками.
— Я слышу, что ты говоришь искренне, но непонятно почему завидую. По своим родным я очень давно не скучал.
— Слышу ностальгические интонации.
— Вполне допустимый термин.
Голос у него звучал печально.
— Мы нужны тебе сегодня?
— Для какой цели? Ты приедешь перед самым рассветом, а уедешь до того, как я проснусь.
— У меня такое чувство, будто я должна заехать попрощаться.
— Спасибо тебе за это чувство, та petite, но я уж сам буду ублажать моих, как ты их назвала, тараканов. Тебе хватит работы с Джейсоновыми.
Что я могла на это сказать?
— Это да.
— Je t'aime, ma petite.
— И я тебя тоже люблю.
Наверное, это конец разговора? Что еще можно было бы добавить?
Еще один звонок мне надо было сделать перед тем, как улетать с Джейсоном на закат. Я набрала Микин сотовый, потому что в его поездках за город это лучший способ его найти.
— Привет, — сказал он, и это одно слово было полно нежности, счастья и заботы.
— И тебе привет, — ответила я с теми же эмоциями в голосе. Самое интересное, что эти эмоции он у меня вызывает почти с той секунды, как я его увидела. Странно, особенно для меня. Обычно, когда мужчина начинает мне нравиться, с меня можно писать картину «Панический страх». Только с полгода назад мы выяснили, что это был ardeur — мой совершенно личный вариант вампирской силы, и он убрал все мои пунктики. В каком-то смысле я загипнотизировала Мику и себя, но никто из нас об этом не жалел. Может, это тоже из-за какой-то вампирской силы.
Я спросила его, как поездка, он ответил, что новый леопард ему понравился, и его телохранителям — Мелу и Ною — тоже. Что ж, приятно знать.
— Но ты же не по поводу нового леопарда звонила.
— А я уже не могу позвонить просто так?
Он засмеялся, и я представила себе его лицо. У него снова появился летний загар, настолько сильный, что он мог бы сойти за цветного. Но слишком уж у него черты были североевропейские, чтобы можно было так ошибиться. Лицо у него было деликатное, как и телосложение — он был в точности с меня ростом. Леопардовые глаза, зеленые как шартрез — они остались такими после того, как его один очень злой субъект заставил слишком долго ходить в животном облике. Субъекта я убила, а Мика переехал ко мне. Вот с тех пор мы и пара.
