- У меня хватит ума обойти тот дом стороной. Тем более, я ведь только выполнял твое пожелание, - и парень ловко передразнил тон девочки: - Если захочешь переодеться в чистое - придется сходить в поселок, у меня мужской одежды нет.
- Можно ведь было и купить.
Он прищурился, но ничего не ответил. В серых холодных глазах блеснуло что-то, возможно отразились звезды. Мирра не думала, что гость обиделся: у него с собой не было ни гроша, так что предположение о воровстве было вполне логичным, тем более, его не опровергли.
- Во сколько ты оценишь, если я поживу у тебя немного? - Жюль встал прямо под окном. - Пока не скажу точно, сколько именно. Но ты, надеюсь, понимаешь, что мне надо выждать время, пока дядюшка нашего принца меня подзабудет.
- Да, живи уж! - выдохнула она.
Парень откинул палку, ловко поймав свои вещи и ощупав их. На его развернутой ладони что-то блеснуло.
- Тогда, вот. Возьмешь. Хочешь - в оплату, хочешь, просто в дар.
- Что это? - девочка наклонилась пониже и, неожиданно потеряв равновесие, вывалилась в окно.
Сильные руки надежно обхватили ее, защитив от синяков и ушибов. Старые вещи были безжалостно отброшены на землю, и только маленький блестящий предмет остался в зажатом кулаке. Жюль сначала поставил Мирру на ноги, а после развернул пальцы: новенький сияющий сигмент красовался на его ладони, впрочем, так показалось только на первый взгляд, потому что не монета, а радужный камешек радовал глаз, или удивительно круглая мерцающая в лунном свете жемчужина, или...
Драконица тряхнула головой. Русые волосы взвились вверх и опали вдоль лица. Но наваждение в глазах не прошло. Предмет в руке Жюля постоянно менял свою форму, цвет, оборачиваясь то бабочкой, то легкой дымкой.
- Что это? - невольно повторилась девочка.
- Нравится? - заулыбался во весь рот парень. - Поверь, эта штуковина стоит целого состояния. Называется - обманка. У меня было три. Одну я посеял в подворотне во время драки, на другую, вот, - он хлопнул себя по бокам, - приоделся. А третья - тебе.
- Это же, наверное, очень дорого!
Жюль почти насильно вложил в руку Мирры загадочную обманку:
- Не дороже, чем жизнь. Я себе еще найду, если повезет.
Драконица уставилась на предмет, зачарованно наблюдая, как он неуловимо меняется на ее ладони, рассеивая вокруг себя тепло и едва уловимый аромат экзотических цветов. За этот долгий день это был второй подарок. Мирра спрятала его за пояс, к зажиму принца.
- Спасибо! - с душой поблагодарила она.
Было видно, что Жюлю приятно. Однако он сморщился, словно проглотил кислое, и пробормотал скороговоркой:
- Но ты не воображай ничего. Вором родился, вором и подохну. Тебе было интересно, как я оказался в том тупике? Увидел принца, решил поживиться. А тут эти громилы налетели. Меня бы как свидетеля точно прихлопнули, если бы я защищаться не стал.
Выпалив свою исповедь на одном дыхании, парень развернулся на пятках, схватил просушенный тюфяк и скрылся в дверях замка.
Мирра осталась на улице, на миг потерявшая дар речи от неожиданного признания. Ну, хорошо, это хотя бы что-то объясняло. Она пожала плечами и пошла следом за своим гостем.
Жюль или очень быстро заснул, или притворялся, потому как от его храпа хотелось заткнуть уши и побыстрее сбежать. Девочка вздохнула, едва глянув в сторону закутавшегося в одеяло парня, и ушла в свою комнатушку.
5.
Сначала Мирра очень долго не могла заснуть, потом погрузилась в подобие сна, в котором весь предыдущий день повторялся и повторялся; доходя до момента, когда она оказывалась в руках Жюля после падения, он начинался заново. Это насчитывало бесконечное число раз. Во сне не менялось ничего. Все, словно марионетки в кукольном театре, выполняли свою безупречно заученную роль, не допуская вариантов действия или диалогов.
Проснулась девочка разбитой и уставшей. Сквозь занавеси на окне пробивался солнечный свет. Один особенно настойчивый луч прочерчивал свой путь по подушке, прыгал на растрепанные волосы, заставлял жмуриться, скользя по ресницам и никак не желал уходить. Драконица села на постели, недовольно хмурясь. Ночная рубаха измялась от бесконечного ворочания по простыням. Одеяло сбилось комком в изножье.
Мирра пригладила пятерней кудряшки, переоделась в платье и вышла в кухню.
- Завтракать будешь? - приветствовал вопросом Жюль.
Его сияющий вид выступал доказательством того, что сон парня был, в отличие от ее сна, безмятежен и легок. Гость снова, видимо, нахально порылся в припасах хозяйки и показывал свои кулинарные навыки. На сей раз что-то довольно аппетитное шкворчало на сковороде.
- И тебе доброе утро, - ответила девочка, зевая. - Ты решил меня откормить?
- Нет, просто сам люблю покушать, - улыбнулся Жюль. - А уж если не на скорую руку - вообще обожаю!
- Твоя мама, часом, не была пленницей дракона и любительницей посочинять книжки? - Мирра как-то совершенно неожиданно для себя вспомнила кулинарную книжку, некогда подаренную магом Флапом.
- А Мракнесущий ее знает, - пожал плечами парень и поставил сковородку на стол.
Омлет, приправленный травками, пах изумительно, пузырился солнечными кругляшами и манил побыстрее воспользоваться столовыми приборами.
- Ты что, не знаешь свою маму? - но девочка гораздо больше заинтересовалась реакцией своего гостя.
- Как-то не приходилось с ней встречаться, - он с видимым усердием накинулся на блюдо, но, несмотря на все старания, было явно, что есть ему расхотелось.
- Все мы хотя бы раз встретились со своей родительницей, при появлении на свет, - Мирра дотянулась до его руки, лежащей на столе, но прикосновение только разозлило парня.
Жюль вскочил на ноги и заметался по кухне. Слова лились из него ядовитым потоком и пробуждали сочувствие.
- Ну, уж поверь, если существовал способ с помощью которого я мог родиться как-то иначе, моя матушка бы им воспользовалась. Мне не было еще дня от роду, когда я очутился на пороге сиротского приюта, абсолютно голый и голодный. Нянька выкармливала меня, как котенка. Я носил одежду уже и так заношенную более старшими детьми. Меня шпиняли такие же, как и я сироты, потому что у них когда-то была семья, или хотя бы пеленка в которую их завернули, прежде чем оставить на каменных ступенях. Лет до трех у меня не было имени, каждый называл так, как хотел: кто - щенок, кто - сосунок, кто просто "эй, ты". А потом меня отдали в учение к дядюшке Ласу. Потому что я был худым и юрким, мало говорил, но все понимал. Первым делом меня назвали Жюлем, дядюшка любил короткие имена, а потом пообещали, что за каждый срезанный у добрых людей кошелек мне будет причитаться большая миска похлебки. Ты думаешь, я мог отказаться?
