«Давай же, упрямица, просто скажи».
— Одно лишь слово, миледи Перегрин.
Перри заерзала. Затем посмотрела ему в глаза, поджала губы и снова упала, выплюнув:
— Пощады.
— Прости, ты что-то сказала?
Если бы взглядом можно было убить… Перри бы его испепелила.
— Слезь с меня, я сдаюсь.
Гаррет ощутил, что Перри перестала сопротивляться. Однако вместо того, чтобы напрячься, она расслабилась, и его твердое тело прижалось к ней. Он с удивлением ощутил небольшие округлости под броней.
Гаррет отпустил ее руки и приподнялся. Однако задержался, легко разминая бицепсы.
— Мы не закончили беседу.
Когда он встал на колени, ее бедра оказались между его ногами. Ей это не понравилось. С бесстрастным видом Перри приподнялась на локтях.
— Оденься. Я не стану с тобой разговаривать, пока ты… в таком виде.
Гаррет закатил глаза. Ястребы часто дрались без рубашек. В таких боях одежда могла пострадать, а Линч контролировал затраты на форму. К тому же так противнику не за что уцепиться.
— Боже, можно подумать, ты ни разу не видела мужчину с голой грудью.
Перри смерила его жгучим взглядом.
— Это неприлично.
— Я часто так себя веду.
— Ты хочешь обсудить случившееся, демонстрируя свои слабые места? — уточнила Перри со сладчайшей зловещей улыбочкой. — К тому же, возможно, тебе бы следовало показаться так мисс Рэдклифф, она бы оценила.
Гаррет поднялся, не предложив напарнице руки, схватил рубашку и натянул через голову. Чертова мисс Рэдклифф. От этого имени у него уже нервный тик развился.
— Ты прямо как ревнивая жена. Почему тебе так не нравится мисс Рэдклифф? Вы знакомы?
— Что?
Он оглянулся через плечо и поправил рубашку на широкой груди.
— Ты ее невзлюбила с первого взгляда.
— Гаррет, я опытный детектив, а она — дублерша пропавшей актрисы. Ну и на какие мысли это наводит?
— Ты и раньше общалась с подозреваемыми, но никогда не выходила из себя.
— Возможно не у меня проблема с мисс Рэдклифф, — бросила она ему в лицо, повернулась, схватила куртку и слегка поморщилась, пытаясь ее надеть.
Гаррет собрался возразить, но заметил, что у нее болит рука. Перри в жизни не признается, а теперь, спустив пар, он уже не так злился. А то, как она неловко натягивала куртку, мешало ему сохранить ярость. Гаррет не мог избавиться от чувства, что если бы он под действием гнева не вышел из себя, то не сделал бы ей больно.
Черт!
Гаррет подошел к ней со спины и схватил за запястья.
— Что ты делаешь? — возмутилась Перри.
— Я ведь вывихнул тебе плечо? — Он погладил ее по правой руке. — Позволь, помассирую мышцы.
Перри, что-то проворчав, подчинилась, позволив ему завести ее руки назад. Однако напряглась, будто не доверяла Гаррету до конца.
— Расслабься, — сказал он, провел пальцами по предплечьям, заставил опустить плечи и крепко сжал мышцы.
— Ты ведь на меня злился. — Она опустила голову, когда он нажал большими пальцами на трапециевидную мышцу. С каждым круговым поглаживанием, напряжение покидало ее тело, и Перри тихонько застонала от удовольствия.
Гаррет, до того затаивший дыхание, выдохнул. Он умел заставить женщину расслабиться, однако не сознавал, что Перри так же уязвима, как любая другая при подобном обращении. Она так старалась ни в чем не уступать остальным Ночным ястребам, что Гаррет редко видел ее нежную натуру.
— Я все еще зол, но нам нужно работать вместе. — Но сейчас ярость слегка царапала по нервам, а не горела ярким огнем. Хорошая драка расслабляла почти так же, как страстный секс. Его тело охватила приятная усталость. — Меня бесит, что ты решила, будто я хватил лишку с мисс Рэдклифф. Я знаю, где проходит граница. Улыбаюсь, слегка флиртую, потому что так располагаю к себе женщин — подозреваемых и свидетельниц. — Он положил руки ей на плечи и прижал к себе, чтобы прошептать на ушко: — Возможно, тебе бы тоже не помешало воспользоваться моим методом. Потому именно я и провожу большинство допросов. Медом привлечешь больше мух, чем уксусом.
— Так вот в чем дело?
— Что?
Он попытался рассмотреть ее лицо.
— Забудь. — Перри нахмурилась и отошла. — Я не утверждала, что ты плохо выполняешь работу, и прекрасно знаю свои слабые стороны, благодарю.
И все-таки она выглядела неуверенной. Гаррет был не в силах ее разгадать, хоть давно считал себя знатоком женщин. Однако Перри всегда оставалась вне его понимания.
Она сняла с крюка на стене верхнюю рубашку и надела, а когда подняла голову, то уже вернула на лицо привычную маску, но Гаррет знал, что не забудет того выражения.
— Нет, но ты намекнула, что я действовал непрофессионально. — Он все еще вспоминал ту, самую первую выволочку Линча.
Перри вскинула бровь.
— Ладно, — рявкнул он. Нет смысла спорить дальше. — Остаемся каждый при своем мнении. Но в следующий раз сама ею займешься.
— Может и займусь, — послышалось ему вслед, и Гаррет захлопнул за собой дверь.
Некоторые девушки — например, сама Перри — выглядят ужасно, когда плачут.
Другие с кремовыми щечками мило розовеют, а прозрачные озера глаз становятся еще голубее. Разумеется, именно к последним принадлежала мисс Рэдклифф.
Перри села в кресло напротив актрисы, пока Гаррет наблюдал с порога, скрестив руки на груди.
Не пустой угрозой оказались его слова: «В следующий раз сама займешься мисс Рэдклифф».
— Расскажите мне о цветах, — предложила Перри, ощущая, как желудок сжался от неловкости.
Дело совершенно не клеилось, и мисс Рэдклифф не виновата. И хоть Перри в самом деле сочувствовала блондинке, но не умела общаться с горюющими людьми. А вот Гаррет в этом дока. Легко ему говорить, что медом привлечь легче, чем уксусом, его естественного очарования ей не изобразить.
Мисс Рэдклифф переводила взгляд с одного напарника на другого, будто ощущала повисшее в воздухе напряжение. Как унизительно.
— Красные розы. — Мисс Рэдклифф хлюпнула носом в изящно вышитый носовой платок. Утром она прислала записку по пневматической почте, прося Гаррета о встрече. — Две дюжины. Их всегда дарили Нелли перед важными выступлениями. — По щекам дублерши текли слезы, а в глазах таился страх. — Их прислали сегодня с запиской. Я не дала никому к ним прикоснуться, но это тот же поклонник, что прежде обращал внимание на Нелли. Как думаете… он ее похитил?
Гаррет подошел к цветам в вазе и рассмотрел записку.
— «В честь вашего грядущего дебюта в главной роли. Дорогая, я жду с нетерпением. Вы станете истинным бриллиантом». — Он перевернул бумагу, но на обратной стороне было пусто.
