Совсем как дети, подпрыгивая и кривляясь, выскочили мы под дождь. И под мелкими каплями, сгибаясь под влажными ветвями, вбежали на освещенную площадку, на которой сидели люди. Смеясь и проклиная вечный дождь, не понимая, что здесь будет, мы уселись на мокрый асфальт рядом с застывшими гостями. Моя спина уперлась в спину Марии.
Светили прожекторы. Слева над головами нависал деревянный помост, кончавшийся трамплином. Справа, повинуясь жестам молчаливых слуг, садились рядами гости. Вплотную - до самых стропил, на которых были уложены маты.
Гремела музыка. Мы прилежно мокли и отшучивались от дождя.
– Смотри! - Юрик толкнул меня локтем.
На крыше виллы Гешта вспыхнули огромные неоновые буквы:
ЭДДИ ВОЗЬМЕТСЯ!
Что за бред? Какой Эдди?
И вдруг радио объявило:
"Господа, мы просим извинения и за дождь, и за неудобство…"
– Нам удобно! - крикнул Томас и с лисьей улыбкой заглянул соседям в лицо. Зрители смеялись.
"Вы приглашены на опасный трюк, но не вы рискуете жизнью, - энергично продолжал диктор. - Потому что Эдди Джонни перепрыгнет вас всех".
Под моей лопаткой что-то быстро застучало.
– Мне страшно, - услышал я голос Марии.
– Не бойся! - взвизгнул Бак. - Если он и свалится, то только на последние ряды…
Я сделал выразительный знак Баку, и он тотчас насторожился, стал потихоньку соображать, кто этот Эдди и почему он - Джонни.
Я замер, сжался в заведенную пружину, принимая решение.
"Итак, внимание, господа! Король мотоцикла Эдди Джонни над вами! Смотрите вверх!.."
Ударил в уши усиленный динамиками грохот. И одновременно прозвучал страстный призыв:
– Эдди, остановись! Эдди!
Мария вскочила, и Томас был готов к этому. Он успел дотянуться до ее лодыжек. Я подхватил Марию на руки, зажал ладонью кричащий рот. Но я не мог справиться с рвущимся отчаянием:
– Сволочь ты, сволочь, сволочь, Гешт! - кричала, извиваясь, Мария. - Остановите его! Слышите?..
Люди молча отодвигались от нас, как от безумных.
Треск усилился - мотор работал почти на пределе. Втроем мы едва удерживали Марию.
Не знаю, как пролетел над нами Эдди. Кричало радио. Вопили зрители. Мария, искусав нас крепкими мелкими зубами, вырвалась и убежала.
Я нашел ее на месте приземления Эдди. Едва увидев меня, сын блеснул черными глазами из-под сросшихся бровей.
– Мы возвращаемся домой, отец. - Он склонился над лежащей на матрасе матерью.
– Ну и характер! - Томас Бак учащенно дышал за моей спиной. - Может, примем его в фирму, Джон?
– Только попробуй! - Я в упор взглянул на Тома, и он попятился от меня. - Неужели ты ничего не понял?
– Понял, - пролепетал Бак. - Вы едете домой…
– Организуй, пожалуйста, самолет!
– У меня сейчас нет! Но я найду. - Бак круто повернулся, исчез в электрической ночи.
– Подождите здесь! - приказал я сыну и направился в кабинет Гешта.
Я знал, на каком этаже и в каком крыле виллы размещают кабинеты. Не спрашивая роботов, вошел к хозяину.
Меня поразило странное хихиканье.
Файди Гешт, владыка мира, сидел перед огромным телеэкраном и смеялся. Какой-то пьяный человек, качаясь среди столов, никак не мог выбраться из примитивной клети.
– Мне нужен самолет, Файди! - сказал я отрывисто. - До Мюнхена.
Гешт повернулся ко мне.
– Для тебя, Бари, всегда готов персональный самолет! Счет пришлю потом.
– Пожалуйста.
– Но ты посмотри, Бари, как он смешон - этакая свинья!..
Я думал, что Гешт смотрит по телевизору старинный детектив или комедию. Но Файди насмехался над одним из гостей, который поверил в искреннее гостеприимство и теперь никак не мог найти среди бесконечных столов дорогу домой.
– Ах ты, дохлая крыса! - взорвался я.
Файди смотрел на меня вопросительно, не понимая, к кому обращено возмущение. Редкие его волосы стояли дыбом.
– Мелкая ты душа, Файди, - уточнил я и вплотную приблизился к хозяину вечера. - Ты обещал мне самолет?
– Номер семьдесят девять ноль пятнадцать! Он ждет вас на взлетной полосе, Бари! - Гешт подтвердил тяжелым волевым взглядом, что это истинная правда, отвернулся, уставился в экран. - Вы дитя, Бари, вы ничего не понимаете в удовольствиях. Смотрите, пока не улетел самолет. Это же Тедди. Тедди Питман - мой бывший компаньон… теперь пьяный сапожник…
Пьяный полз под столами в поисках выхода из лабиринта.
Меня преследовал смех сумасшедшего старика.
Неделю мы прожили счастливо.
Эдди по утрам пил молоко и возился со своим мотоциклом. Мария выходила к столу в домашнем халате. Я ничего не делал, шутил со своими и забыл, что имею какое-либо отношение к событиям в этом мире. Мы вели себя будто вообще ничего не случилось.
Иногда я вспоминал визгливый смех Файди и сжимал скулы.
Скотина, ловко он устроил нашу встречу. Наверное, так же гнусно хихикал над истерикой Марии. А я-то думал, что в неожиданных затратах Гешта скрыт глубокий смысл. Впрочем, не исключено, что он извлекал дополнительные проценты из вложенного капитала. Когда у тебя много миллиардов, а жизнь подходит к роковой черте, поневоле рехнешься…
На улице шел дождь, иногда падал и тут же таял мокрый снег, а камин так заманчиво потрескивал сосновыми поленьями, что не хотелось покидать дом… Я заметил по горящим ушам сына, что ему хочется поделиться переживаниями, которые он ощущал во время прыжка, но не подавал повода для неприятного разговора. Мария тоже сдерживала себя, кроила и шила сыну сверхмодную футболку. У-у подбегал, топоча, по очереди к каждому и выпрашивал сладости.
– Отец, покажи твой коронный репортаж, - сказал Эдди.
– Коронный? Какой же из них?.. Ах да, "Токио, день Т.". Это было пять лет назад.
Я достал кассету, зарядил видеомагнитофон.
– Ты не видел его?
Эдди кивнул. Он редко смотрел телевизор. Теперь, объединенные телеэкраном, мы представляли образцовую бюргерскую семью.
Кадры с необычайной документальностью воскресили недавнее прошлое. Токио горел: на пленке - клубы дыма, пляска огня, ныряющие в пламя пожарные, носилки с жертвами.
Когда прибываешь на место катастрофы, то самая большая трудность - достать транспорт. В Токио мне повезло: я получил один из трех вертолетов телекомпании Эн-Эйч-Кей, специально оборудованных для прямых репортажей. Я был первым западным корреспондентом, прибывшим на место катастрофы, и дирекцию самой могущественной телесети заинтересовал именно взгляд Джона Бари на драматические события. Переговоры провели по радио; я попросил, чтобы звуковой комментарий к кадрам давали из студии местные репортеры.
На аэродроме представители телекомпании, среди которых были, конечно, и люди службы безопасности, предоставили мне вертолет с пилотом. Два других вертолета были уже в воздухе, вели репортаж.
