Полгара взглянула на веселящуюся свечу и прикрыла глаза.
— Эх, Гарион, — вздохнула она с упреком.
Он прошел по комнате, зажигая свечи и раздувая светильники. Все они горели ровно и спокойно, лишь пламя первой зажженной свечи продолжало танцевать и подпрыгивать в жизнерадостном ликовании.
Полгара повернулась к закутанной в капюшон далазийской знахарке.
— У вас на редкость хорошее чутье, Андель, — сказала она. — Такие вещи трудно распознать, если вы точно не знаете, что ищете.
— Это не моя заслуга, госпожа Полгара, — ответила Андель. — Я получила указание о причине болезни ее величества.
— От Цирадис?
Андель кивнула.
— Все умы нашего народа объединены ее разумом, потому что мы не более чем орудия для выполнения той задачи, которая возложена на нее. Забота о здоровье королевы побудила ее вмешаться. — Андель замялась. — Святая пророчица попросила меня также поговорить о том, чтобы вы заступились перед вашим мужем за Тофа. Его гнев доставляет вашему смиренному проводнику невыразимые страдания. А его боль — это и ее боль. То, что произошло в Веркате, должно было произойти — иначе встреча Дитя Света и Дитя Тьмы отодвинулась бы еще на века.
Полгара кивнула.
— Я предполагала что-то в этом роде. Передайте ей, что я поговорю с Дарником по поводу Тофа.
Андель с благодарностью поклонилась.
— Гарион, — прошептала Сенедра сквозь дремоту, — где мы?
Он тут же повернулся к ней.
— С тобой все в порядке? — спросил он, взяв ее за руку.
— М-м-м, — пробормотала она. — Мне просто очень хочется спать. Что случилось и где мы?
— Мы в Рэк-Хагге. — Он бросил быстрый взгляд на Полгару, затем снова повернулся к постели. — У тебя был всего лишь легкий обморок, — произнес он преувеличенно небрежным тоном. — Как ты себя чувствуешь?
— Все в порядке, мой дорогой, но сейчас мне бы хотелось поспать. — И глаза ее закрылись. Затем она снова приоткрыла их и произнесла сонным голосом: — Гарион, что такое со свечой?
Он нежно поцеловал ее в щеку.
— Об этом не волнуйся, дорогая, — сказал он ей, но она уже спала крепким спокойным сном.
Было далеко за полночь, когда Гариона разбудил легкий стук в дверь.
— Кто там? — спросил он, садясь в постели.
— Посланник императора, ваше величество, — ответил голос за дверью. — Он дал мне поручение просить вас оказать любезность и составить ему компанию.
— Сейчас? Посреди ночи?
— Таково поручение императора, ваше величество.
— Хорошо, — сказал Гарион, откидывая одеяло и спустив ноги, — его ступни ощутили холодный пол. — Подождите минутку, я должен одеться.
— Конечно, ваше величество.
Бормоча себе под нос, Гарион стал натягивать одежду в тусклом свете горевшего в углу светильника. Одевшись, он плеснул в лицо холодной воды и провел пятерней по волосам, пытаясь более или менее привести их в порядок. Уже собираясь уходить, он вспомнил про свой меч и, просунув голову и руку в ремень, привязанный к ножнам, подвинул железную рукоять к левому боку. Затем открыл дверь.
— Все в порядке, — сказал он посланнику, — пошли.
В кабинете Каль Закета стояли полки с книгами, несколько обтянутых кожей стульев, большой полированный стол. В очаге потрескивали торящие поленья. Император, все еще одетый в простую полотняную мантию, сидел за столом и при свете масляной лампы перебирал кучку пергаментных рукописей.
— Вы хотели меня видеть, Закет? — спросил Гарион, войдя в комнату.
— Ах да, Белгарион, — сказал Закет, откладывая пергаменты. — Хорошо, что вы пришли. Насколько я понимаю, ваша жена поправляется.
Гарион кивнул.
— Спасибо, что прислали Андель. Она нам очень помогла.
— Рад был помочь, Белгарион. — Закет протянул руку к лампе и прикрутил фитиль — в углах комнаты стало темно. — Я подумал: не побеседовать ли нам немного, — сказал он.
— Вам не кажется, что уже несколько поздно?
— Я не так много сплю, Белгарион. На сон уходит треть жизни. День наполнен ярким светом и отвлекает от дел; ночь темна и спокойна и позволяет лучше сосредоточиться. Пожалуйста, садитесь.
Гарион отстегнул меч и прислонил его к книжному шкафу.
— Вы знаете, я не столь уж опасен, — сказал император, глядя на грозное оружие гостя.
Гарион улыбнулся, устраиваясь поближе к огню.
— Я принес его не из-за вас, Закет. Просто привычка. Это не такой меч, который можно бросить где попало.
— Я думаю, его никто не украдет, Гарион.
— Его нельзя украсть. Я просто не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал, случайно дотронувшись до него.
— Вы хотите сказать, что это тот самый меч?
Гарион кивнул.
— Я некоторым образом обязан его охранять. Большую часть времени это обуза, но в некоторых случаях я бывал рад, что он при мне.
— Что же на самом деле произошло в Хтол-Мишраке? — внезапно спросил Закет. — Чего мне только об этом не рассказывали…
Гарион криво усмехнулся.
— Мне тоже. Во всех этих россказнях только имена соответствовали действительности, да и то не всегда. Ни я, ни Торак ситуацией не владели. Мы сражались, и я вонзил меч ему в грудь.
— И он умер? — спросил Закет.
— В конце концов, да.
— В конце концов?
— Сначала он изверг огонь и заплакал языками пламени. Затем закричал.
— И что же он выкрикнул?
— Мамочка, — коротко ответил Гарион.
У него не было никакого желания об этом говорить.
— Как это на него не похоже. А что же все-таки случилось с его телом? Мои люди полностью прочесали развалины Хтол-Мишрака, чтобы найти его.
— За ним явились другие боги и забрали его. Вам не кажется, что мы могли бы поговорить о чем-нибудь ином? Эти воспоминания причиняют мне боль.
— Но ведь это был ваш враг.
Гарион вздохнул.
— Это был еще и бог, Закет, а когда приходится убивать бога — это ужасно.
— Вы до странности мягкий человек, Белгарион. Мне кажется, я уважаю вас за это еще больше, чем за ваше несокрушимое мужество.
— Вряд ли несокрушимое. Мне было все время страшно, и Тораку, я думаю, тоже. О чем же вы хотели со мной поговорить?
Закет откинулся на спинку стула и задумчиво постучал пальцами по плотно сомкнутым губам.
— Вы знаете, что рано или поздно нам придется стать противниками, так ведь?
— Нет, — возразил Гарион. — Это не обязательно.
— У мира может быть только один король.
Взгляд Гариона исказился мукой.
— Я управляю одним маленьким островом, и мне хватает проблем. Я никогда не хотел быть королем мира.
— Но я хотел — и хочу.
Гарион вздохнул.
— Тогда, возможно, рано или поздно нам предстоит борьба. Я думаю, мир создан не для того, чтобы им управлял один человек. Если вы попытаетесь это сделать, мне придется вас остановить.
