плотским желанием.
Смех Бэф смолк, он замер, исподлобья глядя на Варн. Их взгляды скрестились и
считали мысли. Губы Бэф тронула легкая усмешка, губы Лес дрогнули, призывая.
Минута, другая ожидания и главный Варн медленно встал и закружил по зале,
подходя все ближе к Лесс. Брачный танец Варн в исполнении вожака насторожил всю
компанию. Братья перестали дурачиться, сестры замерли. Ойко приподнялась с
кресла, готовая вмешаться и помешать. И лишь Лесс не понимала, что происходит.
Она пристально следила за Бэф, ждала и манила, но не делала и шага навстречу.
И вот вожак остановился напротив нее, откинув рубашку. За его спиной была ночь и
луна, что царствовала в это время суток, признала Бэфросиаста равным себе,
окружив его голову нимбом света. Пепельные волосы вожака стали серебряными,
сильное тело обмыло лунное сияние.
Да, он был прекрасен, но именно поэтому и оттолкнул Лесс, превратившись в ее
сознании из реального, могучего Варн в яркий, но глупый, никчемный постер. Но
вожаку не откажешь…
Бэф мгновенно понял, что настроение Варн сменилось, но уже не мог и не хотел
отступать. Его руки рывком освободили Лесс от одежды и прижали обнаженное тело к
груди, не встретив сопротивления. Казалось, можно идти дальше, но Бэф медлил,
всматриваясь в угасшие глаза, в равнодушие лица.
— Зачем же звала? — спросил тихо.
— Не знаю, — так же тихо ответила она, отводя взгляд. Бэфросиаст медлил минуту
и вот, разочарованно скривившись, оттолкнул Варн: он слишком хорошо помнит ту
ночь, с той Лесс, чтоб брать эту. Лесс подхватил Смайх, Урва подал ей одежду,
Тесс разочарованно вздохнула и обвила руками шею Рыч. Бэф вернулся к Ойко, Мааон
отвесил подзатыльник Коусту — веселье продолжилось.
Все уже давно угомонились и разбрелись по своим спальням, а Лесс все сидела на
подоконнике и наблюдала в открытое окно, как рассвет окрашивает небо в розовые
тона.
— Так и быть, я готов пустить тебя в свой саркофаг вновь, — пропел Мааон,
зависнув рядом с Варн у стены. Она лишь пожала плечами — ей было абсолютно все
равно, где спать, с кем, когда и как. И на него, и на себя, и на Бэф, и на этот
рассвет ей было ровно.
Пусто вокруг, почему же так пусто вокруг?
— Хи-и-и, — не сдержала ехидного смешка Люция, заметив черные зубы сержанта
Стокман.
Алиса криво усмехнулась: древняя, как развалины Пелопоннеса, шутка удалась. И
хлопот не много — заменить обычную зубную пасту и эликсир — специальной. Одна
окрасит, другой закрепит недели на две, минимум — ни смыть, ни стереть, разве
что — спилить…
Дело пяти минут, а сколько удовольствия?
Сержант шагнул к строю, встал напротив подруг и, вперив в лицо Люции колючий
взгляд, спросил:
— Вы что-то сказали, рядовая Маликова?
— Никак нет! — гаркнула та с подобострастием, вытаращив глаза для
подтверждения.
Алисия с трудом сдержала наползающую на губы улыбку.
Сержант повернулся к ней:
— А вы?
— Никак нет.
Стокман одарил разгильдяек злобным взглядом и качнул головой:
— Выйти из строя! Два шага вперед!
Раз, два!
— Пятьдесят отжиманий каждой, начали!
Смех тут же пропал. Девушки начали отжиматься, мысленно пообещав сержанту
отомстить на этот раз глобальнее и злее.
После полуночи на весь городок раздался грохот. Сержант напоролся на учебную
электро мину, встав на придверный коврик своей берлоги.
Алисия и Люция услышав взрыв, синхронно подняли головы с подушек и улыбнулись
друг другу, протянув ладони. Хлопок — класс, подруга!
И обе опять безмятежно спали. А кто там и на что напоролся — Аюрведа ведает…
Стокман бился в припадке: врач не мог подойти из-за высокого напряжения, что
гнуло в дугу его тело. Через час он пришел в себя и отполз в дом, чтоб в тишине
холостятского жилища придумать страшную кару шутникам.
Сержант, конечно, прекрасно понимал, чьими молитвами увеличиваются досадные
случайности и неприятности в его жизни, но поделать ничего не мог, кроме как
загонять двух отмороженных девиц до полусмерти, чтоб и мысли дурной не возникло,
и ни сил, ни возможностей на новые `подвиги' не оставалось. Но чем больше он
увеличивал их нагрузку, тем опаснее были поджидающие его сюрпризы. И хуже всего
в процесс противодействия служаки и рядовых постепенно включился весь офицерский
состав. Вскоре над первым стал потешаться весь гарнизон, а на вторых ставить,
как на призовых лошадок.
Это противодействие привлекло внимание спецотдела. Досье срочниц заинтересовало
полковника Горловского.
Глава 4.
— Спецотдел, говоришь? — задумчиво протянул Бэф, выслушав Лесс. И молча
подтянул Варн к себе, провел ногтем по губам, по щеке. Его явно занимали вещи,
далекие от мира людей с их глупыми играми в войну, агентов, спецагентов и прочую
муру.
— Почему не сказала вчера? — спросил тихо, почти коснувшись своими губами ее
губ.
— Не знаю…
— Не помнишь? — уточнил вкрадчиво, прижавшись щекой к ее щеке.
— Не помню, — согласилась без раздумий и закрыла глаза, млея от тепла и покоя,
что дарили объятья вожака. Так они и застыли, одни в огромной зале, и словно,
одни во всем замке, единственные, живущие в мире. Только шелест двух голосов
угадывался в тишине, настолько еле слышный, что, казалось, это не души Варн
говорят меж собой, а звезды, что смотрят в окно замка.
`Тебе плохо?
`Да'.
`Прости…. У меня не было выбора. Я не мог тебя отпустить…не мог'.
`О чем ты?
Губы Бэф скользнули по ее губам, но не оставили печати поцелуя. Это лишь на
секунду задело Лесс, прокатилось горьким эхом сожаления и пропало, вместе с
мыслями и памятью о недавнем разговоре. Бэф отстранил ее и отвернулся к окну:
— Того человека забудь. Не думай связываться с ним. Он нам не нужен. Скорей
всего — опасен. Ты еще не знаешь, на что способны люди во имя своих фальшивых
истин. Ты еще не опытна, потому доверчива и уязвима…почти, как ребенок. Будь
