— Убийца снял с него браслет, — заметила она сквозь слезы. Она не стыдилась, что плачет в присутствии Финча.
— Да, ваше величество, я уже это заметил. Но, с другой стороны, цена ему невелика. Корелди рассказывал, что браслет сплела сестра из старого бисера, который был у нее еще с детства.
— Да-да, дешевая безделушка, но для Ромена она значила многое. Кто знает, может, и для убийцы тоже.
— Что вы хотите этим сказать, моя королева?
Валентина пожала плечами.
— Думаю, как еще одно доказательство того, что он мертв. Любой, кто знал Ромена, заметил бы, что он никогда не снимал с руки браслет.
Финч кивнул, но промолчал.
— Какой у него умиротворенный вид, — заметила Валентина. Взгляд ее был прикован к руке, от которой неизвестный убийца отрезал палец.
Финч заметил, что королева успела вновь застегнуть пуговицы на рубашке, чтобы скрыть кровавую рану.
— Можно подумать, он просто спит, — добавил он.
— Верно, с той лишь разницей, что Ромен не любил бездельничать. Энергия била в нем ключом. Боже, нам никогда больше не услышать его смех, его шутки. Ты помнишь, он любил пошутить, но то были добрые шутки.
Финч собрался с мужеством и произнес:
— Скажи я, что это просто мертвое тело, а вовсе не тот Ромен Корелди, которого вы так любили, что бы вы на это ответили?
Валентина недоуменно посмотрела на него и вытерла слезы.
— Я бы сказала, что ты жесток. Как ты смеешь говорить подобное, если тебе известны мои чувства… чувства но отношению к Ромену.
Продолжать разговор на эту тему было бесполезно, но Финч решил рискнуть еще раз. По крайней мере не придется потом корить себя за то, что промолчал.
— Согласен, сейчас перед нами лежит мертвое тело Корелди, — продолжил он. — Но я не верю, что человек, которого вы знали — человек, которого вы любили, ваше величество, — мертв.
Валентина в ужасе посмотрела на него.
— Финч, ты понимаешь, что говоришь? Прекрати! Ты делаешь мне больно!
Финч вздохнул и поник головой.
— Простите, ваше величество.
Ей так хотелось сохранить его дружбу, но сейчас она отталкивала его от себя. Валентина подошла к мальчику и, встав рядом, заглянула в большие серьезные глаза.
— Нет, это моя вина. Он мертв, потому что я прогнала его. Это мой крест, и мне его нести. Ты здесь ни при чем. Ты бы никогда не поступил так с другом, но я… о, мой дорогой Финч, я не свободна — я должна блюсти придворный этикет и исполнять королевские обязанности.
— Понимаю. Можете не объяснять. Я знаю, что заставило вас пойти на такой шаг.
— Прости меня. Я не хочу терять тебя, Финч. Ты и твой странный пес — единственные близкие мне существа в этом мире.
Ее слова растрогали мальчика.
— В таком случае вы должны мне доверять.
— А я доверяю.
— И понять то, что я должен сделать.
Он говорил необыкновенно серьезно.
— А что ты должен сделать? — спросила она с тревогой в голосе.
— Я покидаю вас, ваше величество.
От неожиданности у нее высохли слезы.
— Нет! Только не это! Почему?
— Я должен сделать одно дело.
— Финч, не уходи от ответа, говори начистоту, — приказала Валентина, пристально вглядываясь в бесхитростное лицо, словно искала в нем ответ на свой вопрос.
— Вам не понять.
— Сделай так, чтобы я поняла.
Он улыбнулся, что случалось с ним нечасто, участливо и по-доброму.
— Не могу, ваше величество. Я уже пытался это сделать, но не получилось.
Валентина глубоко вздохнула и положила руки ему на плечи.
— Как я понимаю, ты имеешь в виду Уила Тирска… Я верно говорю? То, что Ромен взял на себя его долг… его желания? Ты тогда сказал, что чувствуешь его присутствие?
Финч кивнул. Выражение его лица было предельно серьезным.
— Даже более того, только это я пока объяснить не могу.
— Колдовство. Чары, — произнесла Валентина так, будто ощутила во рту вкус яда.
— Прошу вас, поверьте мне, — повторил Финч.
— Но куда ты пойдешь? — со слезами в голосе спросила она.
— Я пойду искать убийцу Ромена Корелди.
Валентина провела ладонью по лицу. Финч не мог сказать, что стоит за этим жестом — ощущение собственного бессилия, раздражение, гнев, отчаяние или все вместе взятое.
— Ты еще малое дитя, — сказала она, ненавидя себя за собственные слова, но стараясь говорить ровным тоном.
— Тем более это поможет мне не привлекать к себе чужого внимания, ваше величество. Кому есть дело до бездомного ребенка?
— Да, но с какой целью? — вырвалось у нее, и вместе с вопросом все ее чувства — раздражение, неверие, даже сарказм.
Впрочем, если Финч и заметил что-то, то ничем не выдал себя.
— Я хочу собственными глазами взглянуть на убийцу, — произнес мальчик спокойно. Ему было неприятно увиливать от ответа, потому что он не умел лгать.
— И что дальше?
Финч не ответил. Валентина ждала, зная, что он тщательно размышляет над каждым словом. Мальчик никогда не говорил необдуманно.
— Там видно будет, — наконец произнес он.
Его уклончивый ответ еще больше раздосадовал королеву. Она выпрямилась и отвернулась.
— Что ж, это твое решение, поступай как знаешь, — сказала она, и в голосе ее прозвучали жесткие нотки. — Мне будет тебя не хватать. Скажи, ты останешься хотя бы на погребение?
— Какой смысл? — тихо произнес Финч. — Если позволите, я бы хотел отправиться в путь немедленно.
— Не позволю. Мы обязаны воздать Ромену последние почести.
— Но ведь это не он, ваше величество!
— Прекрати, слышишь! Немедленно прекрати! Умоляю тебя! — воскликнула она с болью, словно каждое его слово было ударом кинжала.
Финч продолжал смотреть на нее все тем же честным, открытым взглядом.
— Прошу вас поверить мне. Уверяю, ваше величество, я не подведу. Да и он тоже, — добавил мальчик и кивком указал на покойника.
Валентине хотелось закричать на него, схватить за худые плечи, встряхнуть так, чтобы он наконец образумился. Но она сдержалась.
— Оставь меня, я хочу какое-то время побыть с ним наедине. Ты будешь присутствовать при погребении. Такова моя воля.
Финч покорно кивнул, но королева уже отвернулась.
* * *
Погребение прошло быстро. Вокруг тела поставили свечи, которым дали догореть дотла. Несколько прощальных слов, заупокойная молитва, после чего отец Парин попросил присутствующих положить рядом с телом погребальные дары. Дух Корелди отлетел к небесам, но тело его останется в окружении вещей, поднесенных теми, кого он любил при жизни.
Лайрик положил нож. Он все еще корил себя за то, что не снабдил им Корелди при жизни — возможно, оружие помогло бы ему спастись. Крелль оставил рядом с телом гусиное перо как символ долга перед Бриавелем. Ничего лучше канцлер придумать не мог: хотя он и относился к покойному с уважением, но близок к нему никогда не был. Финч срезал прядь волос и клок шерсти Нейва и положил Корелди на грудь. Самый интимный подарок из тех, что будут сопровождать Ромена в загробную жизнь.
