Алхимик вновь сделал паузу, определенно что-то обдумывая. Затем пожал плечами и произнес:
– То, что многие зовут Судьбой, Фатумом или еще как-то, не является Высшей Силой в традиционном понимании этого слова. Судьба, en Carme, на деле есть не более чем дли-инный свод цен.
– ЦЕН?!
– Выражаясь терминами Большой Игры – не знаю, сколь многое тебе о ней известно, но о самом существовании такой штуки ты не можешь не знать, – всякое деяние оценивается по достоинству. Каждый твой поступок – это определенная сумма, переходящая из рук в руки. Надо ли мне говорить, ЧЬИ это руки?
Аджан сверкнула глазами.
– Да уж всяко не мои! Но ведь я – вольна в своих действиях, никто мною не управляет!
Властитель задумчиво провел рукой по бороде, однако взгляда не отвел.
– Обладающие достаточной силой воли – свободны даже тогда, когда ими пытаются управлять. Мне ли не знать этого… Ну а прочие – вот они-то как раз и есть те самые Фишки на Доске, за которой сидит теплая компания Игроков. Иногда позволяющих смертным-Фишкам называть себя Богами, хотя видят Сферы, они (Игроки) таковыми являются далеко не всегда…
– Вздор все это, – бросила Аджан, – вздор и выдумки для суеверных невежд. Нет никакой Судьбы, нет никаких Игроков; есть лишь мы и наши действия.
Джафар хмыкнул.
– Многие так думали, и не были так уж неправы. Ведь то, что для смертных – жизнь, для них, Игроков – Большая Игра. Или наоборот. Твой наставник понял бы меня лучше, но и ты должна суметь свести концы с концами…
Лицо собеседницы вновь выразило смесь недоверия и удивления. Не желая долгого спора на отвлеченные темы, Алхимик усилил нажим:
– Ты только что поведала мне вторую сторону своей первоначальной истории. Хочешь, я покажу тебе третью?
Аджан вскочила, как кошка, на которую опрокинули кувшин холодной воды.
– Какую еще «третью»?! Там было лишь то, что знали Яргист и я – и то, что видели ар-Рахим и его жены! Иного в этой истории просто нет! – Уловив усмешку Властителя, она неохотно сменила тон: – Ну хорошо, лорд Джафар, чего я не заметила?
– Поговорим утром. А пока подумай над вопросом, который сама же мне недавно задала: КОМУ выгодна вражда драконов и людей? А точнее, бессмертных и смертных? А если еще точнее – любая вражда?
Не давая собеседнице возможности выдать первое же возникшее на язык имя Небожителя, Алхимик провел ребром ладони волнистую черту, и растворился в воздухе. Прием этот он использовал редко, полагая «исчезновение» одним из ярмарочных трюков, но уж если использовал – то точно в должном месте и в должное время…
День четвертый,
когда собеседники пытаются вернуться из грез в реальность, но так и не могут определить, что же это такое…
В воздухе веяло грозой; Властитель Турракана был достаточно искушен в распознавании опасности, особенно – опасности скрытой. В конце концов, задолго до того, как стать Властителем, Джафар собаку съел на придворных играх, где нюх на угрозу был важнее всех прочих качеств.
Опасность не была внешней, краткое общение с колдовским зеркалом исключило всякую возможность этого. Рубежи Турракана оставались все теми же – не то чтобы местом всеобщего благоденствия и спокойствия, но источавшими не большее напряжение, чем обычно. В периоды конфронтаций между соседями-Властителями незримые ореолы их мощи, соприкасаясь, часто образовывали видимый простым глазом эффект – землетрясения, бури, лавины и прочие стихийные бедствия на границах враждующих стран считались вещами вполне обыденными и не заслуживающими особого внимания. На скрытом песками западном рубеже все было тихо; северная граница, проходившая по Золотым Горам, также не являла собою ничего непредвиденного. Восток и юг Турракана прикрывало море, неприятностей от г'нолла или лааконов сейчас ожидать не приходилось. И все же…
Да, эти соображения только усилили ощущение приближающейся грозы. Вплоть до того, что в лаборатории Алхимика явственно запахло озоном.
Прекратив строить предположения, Властитель поднялся на одну из башен Цитадели, которую всегда использовал, когда хотел привести мысли в порядок. Под открытым небом ему обычно лучше думалось – для чего как раз эта башня и была спроектирована без крыши.
Вдохнув еще прохладный, но уже предвещавший дневную жару предрассветный воздух, Джафар откинул назад голову, дабы, как обычно, проводить взглядом исчезающие с уходом ночи звезды – и застыл.
Потому что в небе мерцала новая звезда – там, где ее не могло, не должно было быть! Потому что звезд таких – не бывает!
Потому что звезда эта перемещалась по небосклону… нет, не перемещалась – падала!
И Алхимик сразу понял, КУДА она падает. Без долгих вычислений и копаний в таблицах и справочниках по небесным светилам, которыми, как и всякий астролог, иногда пользовался.
Потянувшись мыслью в прозрачную голубизну небольшого зеркала (с которым не расставался даже в постели), Властитель Турракана освободил часть доступной ему мощи. Цитадель вздрогнула, покачнулась, тихо выскользнула из песка и плавно переместилась на полдюжины миль к северу.
Как раз вовремя – потому что в то место, где еще не осел потревоженный неестественными блужданиями каменной громады песок, грянул черно-золотой метеорит. Взрыв если не поднял на ноги четверть Турракана, то лишь потому, что устоять на ногах при ходящей ходуном «незыблемой» земле – дело не из легких.
Впрочем, Джафар – устоял. И уж конечно, первым из всех способных на такое метнул свою мысль к упавшему столь странным образом метеориту – чтобы увидеть чуть оплавленный, но вполне узнаваемый Знак на обращенной к небу стороне полыхающего неземным жаром камня. И когда он узнал этот Знак, все вопросы отпали сами собой.
Кузнецы, оружейники и прочие мастера по металлу чуть не утопились – кто от счастья, кто от зависти, – когда от алхимиков-исследователей разнеслась весть о составе «небесного камня». Менее подверженный эмоциям, Властитель их, однако же, вполне понимал: в природе ведь не встречается бериллиевая бронза, редчайший материал, не уступающий стали, но лучше поддающийся обработке. Тем более не встречается в ТАКОМ количестве – достаточно, чтобы половину армии Турракана облачить в полные доспехи наподобие рыцарских лат вестерлингов, и еще на оружие для всех хватит… Чудо, наперебой возвещали жрецы Света, Луны и Солнца; и по мнению Алхимика, они были совершенно правы.
Вот только ему, Джафару, ничего хорошего сие чудо, сиречь проявление персонального внимания Высших, не предвещало.
– Наше общение продлится недолго, – сообщил он Аджан, когда та, привлеченная шумом, поднялась наверх. – Указания недвусмысленные.
