-Рамез, очнись! – Заорал прямо в лицо вождю Стас.
-Беспользняк, командир! Лучше сразу в рыло. Быстро и эффективно. По себе знаю. Из бодуна на раз выводит.
-Не гуманно. - Пробурчал Стас и услышал звонкую пощечину.
Толян таки не упустил случая, чтобы продемонстрировать эффективное средство. И воспользовался древним и не раз испробованным методом.
-Сам напросился.
Тола замотал башкой.
Толян, чуть согнувшись, с любопытством заглядывал в его лицо.
-Я же говорил, сработает. – Он повернулся к Стасу и врезал еще раз, чтобы закрепить успех. – Очнись, братан. А то на месяц ваше танц – шоу затянется. Хруст шутить не любит. Командир, выписывай рецепт Рамезу. А то мне не разорваться.
Сгреб шамана за ворот и потащил его туда, где гремело железо.
Пришлось пойти проторенной железкой.
Метод Толяна сработал без осечки. После двух оплеух в глазах появилось осмысленное выражение и Рамез поскреб пальцами, поросшую колючей щетиной, щеку.
-Рамез, дружище, меняй концертную площадку. – И злобно выматерился, проклиная свой поганый язык, так и не приучившийся к простым и доступным, словам. – Может еще можно спасти кого то.
Вокруг бушевало пламя. Молнии с треском крушили шалаши, кромсали все, что бегало и ползало. Засыпало тысячами каменных осколков метающихся в поисках спасения орков.
Рамез попытался что-то крикнуть. Получилось плохо. Голос сорвался на визг. И старейшина закашлялся. Перевел дыхание и повторил попытку.
Танец не сразу, но прекратился.
Орки, тяжело дыша, стояли, и словно ничего не видя вокруг себя. Потом их взгляды заметили трупы, во множестве лежащие по всему лагерю, и молнии , сыплющиеся сверху…. И взвыли от ненависти и отчаяния.
Рамез снова что-то закричал, махнул рукой в сторону гор и сорвался с места.
Стас оглянулся. За спиной нет не эльфа, не Войтика. Нет даже Зореня. А впереди во всю кипел бой. А у подножия скал черные маги… и срывающиеся вниз молнии.
Неожиданная и неуправляемая ярость уже душила и переполняла его. Рванул из ножен мечи, подарок гнома Ровина. Показалось, что тело раздувается от этой все пожирающей ярости, отрывается от земли. Мечи засветились гневным светом. И окутало зарево прозрачного огня. А ярость уже забирается в мозг и огонь застилает глаза.
Какие, к дьяволу, глаза?
А он уже перестал чувствовать свое тело. Только слепая беспощадная ярость. С глаз слетела повязка. В кровавом тумане мечутся крохотные фигурки и бесследно исчезают в огне. С оглушительным грохотом рухнула в огонь отвесная скала. Полетели, исчезая в пламени, камни.
Дикая радость от ощущения безграничной мощи завладела всем его существом. И он злобно расхохотался, распахнул руки и еще одна скала, вспыхнув от нестерпимого жара, покатилась вниз.
Жажда мести, жажда разрушения и уничтожения захватила его целиком. Вот истинное предназначение. И счастье!
Дикий сумасшедший хохот. Его хохот. Но почему он слышит себя?
«Остановись, человек – волк». – Услышал он чей то властный требовательный голос. – Или ты не успеешь вернуться. Великий огонь поглощает тебя»,
Кто смеет удерживать его дерзкими словами?
Снова гневный грохочущий смех.
Он сам первородный огонь, в котором родилось все сущее. И растворится в нем, чтобы родится заново.
Перед взором бескрайнее синее море. С зелеными райскими островами. Где-то там нашел для себя свой последний пристанище бедалага Дельбар. Глупец! Как можно было отказаться добровольно от этой безграничной мощи?
«Вернись, человек – волк! Вспомни о людях. Купава, Веселин… Толян».
О ком это? Какой Веселин?»
Веселье переполняло его душу. Завладело каждой клеточкой его тела.
Рушится, падает звездное тело. Звезды несутся мимо. А впереди крохотный рубиновый огонек. Стремительно растет в глазах. Он был уже здесь. Почему был? Он здесь! Это он сам. Как хорошо и весело. Как в детстве ласковое прикосновение материнской руки. И тихая радость. И никаких тревог.
-Сынок, проснись! – Нежный голос ласкает душу.
Но просыпаться совсем не хочется. Полежать бы, понежится под этой рукой.
-Пора, сынок…
Вздохнул, потянулся.
Нет ни мамы, не маминой руки. А над ним Войтик. Встревоженное лицо конязя Зореня. Слезы ручьем льются по лицу Купавы. Толян и Веселин с мечами на голо закрывают его с двух сторон.
-Приснится же такое.
Дожил! Шага без охраны не сделать. Скоро в сортир провожать будут. Такой сон не дали досмотреть! А лица не видел. Только мамины руки. И давно забытые прикосновения этих ласковых рук. Значит еще не время. Не скоро оборвется его тропинка.
-Такой сон испортили!
-Какой сон, командир! Ты посмотри, что натворил! – Шепнул, озираясь по сторонам Войтик.
За спинами его волчат орки. А этим то, что надо?
Чей-то горячий шершавый язык вылизывает лицо. Сентиментальный к старости стал. Лижется, как шелудивая собачонка.
И тут же вся стая. Его стая. Тело болит и стонет. Отвык на земле спать. Хотя, когда бы успеть отвыкнуть?
-Командир, что это было? – Тихо спросил Зорень.
-Что было? Я, кажется, задремал.
-Не фига себе дреманул? За лохов нас держишь? – Возмутился Зорень, от негодования перезабывший приличную речь. – Значит и нам все это приснилось?
-Да, погоди ты. Может я и в самом деле пропустил самое интересное?
Эльф легонько отстранил Зореня и шепнул.
-Слав, давай руку, помогу подняться. Не гоже конязю Великой Славии на голой земле валяться на глазах всего народа. Заодно и посмотришь вокруг себя.
Стас отстранил его руку и поднялся с трудом удерживая болезненный стон.
-Отбились? – Потирая бока и морщась, спросил он.
-А что нам оставалось? – Хмуро ответил Зорень. – Когда горы начали рушится и, казалось, само пылающее небо упало на землю.
-Ничего не помню! Задремал… Так вы думаете, что это все я спросонья?
Их взгляды были красноречивее всяких слов.
-Ужас! – Криво усмехнулся Стас. – Тебе бы сказки, Зорень, на ночь рассказывать. Ребятишки бы визжали от восторга. Давай, я Пивня попрошу, чтобы он за тобой ходил и записывал каждое твое слово. Смотри, как хозяев перепугал. Можно подумать, что не я, а ты задремал во благовременье. Вот так всегда! Разбудить не могли?
Оскорбленный Зорень раскрыл рот от вопиющей наглости и подавился потоком негодующих слов. А эльф, стоял посмеиваясь, глядя в его оскорбленное лицо.
-Братан, не кипятись. Разводит он тебя. Прикинулся, что не при делах и гонит пургу.
Стас поскучнел. От Толяна доброго слова не дождаться. Скорее море у этих скал заплещется.
«Ты с мечтами поосторожней. В ушах забился беспокойный голос. – Дай людям в себя прийти»
