— Шансы на победу в этом виде?
— Об этом тоже спросил. Она сама не знает. Никто, и Стурр в том числе, понятия не имеет о степени подготовленности соперников.
— То есть гадать бессмысленно. Тогда что скажешь о командовании?
— Кое‑чему я Стурра научил. До остального он дошел сам. Уже сейчас мой сын — сложившийся десятник. Превосходно знает сильные и слабые стороны подчиненных. Умеет командовать. Умеет и слушать. Еще: умеет и может обучать. И очень хорошие знания во всех видах магии.
Отец имел в виду стихийную магию, конечно.
— Я закончу за тебя. У этого десятка могут быть перспективы. Я лично в этом уверен. Но говорить с начальством пока что рано. Вот возьмет первое место на олимпиаде — тогда да.
— Именно на это и рассчитываю, Рруг.
Гость улетел, а хозяин все еще думал. Идея десятка с особыми возможностями и особого назначения давно витала в воздухе. Пока что только витала.
Про себя сотник решил, что обязательно должен присутствовать на этих состязаниях. Это был тот самый случай, когда личное впечатление ничем заменить нельзя.
* * *
Учебный год начался. И я всеми силами старался сделать так, чтобы команда шла с опережением.
Одноклассники трудились над делением трехзначных чисел — мои ребята свободно орудовали с четырехзначными, вдобавок они усвоили все признаки делимости. Весь класс свободно работал над двадцатью вариантами заклинаний (по своим видам, конечно). У моих в запасе было не меньше сорока. Попутно мы на наших тактических занятиях разрабатывали варианты с применением одного стихийного вида магии, но всем десятком. Аналогов у здешних драконов не было.
Много хуже было с полетами.
С самого начала учебного года мы получили жесткое предупреждение от наставника:
— В этом цикле мы начнем упражняться в полетах. Однако! Никто из вас не смеет летать иначе, как под моим присмотром. И так будет вплоть до получения разрешения на самостоятельные полеты. А я такое разрешение дам, лишь будучи в твердой уверенности, что ученик может летать. Для недостаточно сообразительных поясняю: «может летать» означает наличие не только сооветствующих умений, но и соответствующего чувства дисциплины. Харрф, тебя в особенности касается!
Теперь‑то стала полностью объяснима особенная гордость старшей сестрицы по случаю обретения допуска. Но одновременно стало понятно еще кое‑что. К моменту олимпиады не все ученики получат это самое разрешение. Вот почему соревнования по полетам в программе не предусмотрены. Но есть еще проблема…
— Наставник, можно вопрос?
— Спрашивай.
— В случае получения разрешения на самостоятельные полеты — какие ограничения накладываются?
— Хороший вопрос. Ты угадал верно, Стурр: ограничения существуют. Вплоть до начала следующего учебного года не разрешаются полеты с длительностью свыше часа, ночные полеты, полеты над морем, полеты в горных ущельях, полеты в тесной группе (это когда расстояние между драконами меньше десятикратной их длины). Также запрещены произвольное изменение высоты полета, кроме случаев, когда это продиктовано взлетом или посадкой; перевороты в воздухе, а также произвольные виражи.
То есть о фигурах пилотажа забыть на годик. Никаких тебе боевых разворотов и горок, да что там: даже о пикировании забыть. Ладно, учтем. Планы обучения моих ребят в полетной части придется отложить.
— Наставник, можно еще вопрос?
На этот раз гребень Змея выразил некоторое неудовольствие:
— Спрашивай.
— Кто помимо вас имеет право сопровождать ученика в полете?
Ответ прозвучал предельно жестко:
— Родители, а больше никто. С ними я еще поговорю.
Класс начал перестреливаться взглядами. Все всё поняли.
Начались занятия по полетам. К этому моменту я принял твердое решение: не проявлять ни малейшего выпендрежа. Разрешение на самостоятельные полеты надобно получить как можно скорее, но такое возможно лишь при условии жесточайшей дисциплинированности. Посему на занятиях я делал ровно то, что требовал наставник: не больше и не меньше. В результате числился отличником.
От своих товарищей по команде я требовал того же самого. Дело было даже не в оценках. Мне от них нужно было истинно армейское умение мгновенно и беспрекословно подчиняться приказам, а я знал, что такое вырабатывается не за минуту и не за час. И месяцев‑то может не хватить.
Зима оказалась мягкой, снег вообще не выпадал. У нас были условия для тренировок. Когда солнце начало пригревать по‑настоящему, появилось хорошо знакомое ощущение: все что можно сделать для подготовки к состязаниям, уже сделано. Чуточку подшлифовать умения и знания можно, кардинально улучшить — нет.
И вот она, олимпиада! По прибытии на место я попросил наставника показать мне самые сильные команды. Леррот не затруднился:
— Самый дальний слева наставник, цвета охры — это Ррад. Он всегда присутствует. Дракончики вокруг него — команда его школы. Считаются фаворитами. Еще школа Рамирра — вон тот, светло‑серый — его дракончики тоже хороши.
Я постарался запомнить всех главных конкурентов. Капитанов я вычислил без труда: они вели себя соответственно, то есть распоряжались.
Пожалуй, олимпиада почти не отличалась от прежней, если не считать количества участников. Двадцать команд по десять дракончиков, и это если не считать судей, наставников и болельщиков. Последние размещались в пещерах родственников. Первых раскидали среди местных жителей. А где жили судьи и наставники, я так и не узнал.
К началу олимпиады у нас был заготовлен сюрприз. О нем знали только мои ребята. Теоретически могли также знать родители, но если кто‑то и знал, то уж верно не видел. А поглядеть стоило.
Команды выстроились. Им полагалось по очереди привествовать других участников хвостами и гребнями. Но мы сыграли отсебятину.
Добрые тренировки не прошли даром. Мои ребята сделали, как и полагается, два шага вперед. Привественные жесты хвостом и гребнем были, тут упрекнуть не в чем. Но к этому мы добавили вскинутые вперед передние лапы со сверкающими браслетами и рявкание в унисон:
— Команда «Искусс»[16] приветствует участников олимпиады и судей!!!
Такого здесь еще не слыхивали. Эффект был столь же предсказуемым, сколь и громким. Ребята просто наслаждались визгом и ревом болельщиков. Я же изо всех сил вглядывался в реакцию судей.
Иссиня‑серый председатель судейской коллегии, имя которого я не знал, выказал благожелательное удивление. Подобная реакция была у соседней с ним густо‑зеленой драконы. И еще у одной — это была хорошо знакомая Рриса. Трое судей просто изумились. Серо‑коричневый Ррхатос показательно выказал неудовольствие. Это порадовало. Вот останься он полностью бесстрастным, была бы причина для тревоги. Младшим судьям приветствие откровенно понравилось.
