Оглядевшись, Хорст не обнаружил ни единой расщелины, годящейся для самоубийства. Выругавшись, он воткнул клинок в ножны и заковылял на запад, помахивая намозоленной рукой.
Отчаяние, еще недавно острое, как наконечник стрелы, немного притупилось.
Примерно через половину хода Хорст наткнулся на ручеек и, услышав журчание воды, осознал, что хочет пить. Опустился на коленки и с изумлением уставился на собственное отражение.
Из ручья на бывшего сапожника глядело измученное лицо сорокалетнего мужчины, вокруг потухших глаз темнели круги, а надо лбом торчали вихры седых, как иней, волос.
Хорст поднял руку, коснулся шевелюры, а когда опустил, то на ладони лежали три волоска.
Белых-белых, как снег на вершинах гор.
– Смерть к лицу старикам, – проговорил Хорст, – так что все правильно, все правильно…
Потом он наклонился к воде и умылся, ощущая, как вода приятно холодит кожу.
– Может быть, утопиться? – новая мысль заставила внимательнее приглядеться к ручью. – Нет, мелковат…
Хорст удивленно отшатнулся, когда по поверхности воды прошла рябь, и рядом с человеческим отражением возникло еще одно – точно над ручьем склонился некто огромный, со сверкающими алыми глазами и телом, сотканным из темного дыма…
Бывший сапожник оглянулся, но никого не обнаружил. Поднял правую руку, чтобы сотворить знак Куба, но тут же опустил ее…
– И где-то я видел такого, – пробормотал он.
Существо в ручье дернулось, прыгнуло вверх, точно стремясь пробиться через поверхность воды. Хорст отшатнулся, и оба отражения исчезли, остался только ручей с оспинками следов от дождя на блестящей поверхности.
– Исполины… я открыл им путь в этот мир, – память сопротивлялась, и Хорст просто выдавливал из нее воспоминания, – и закрыл… но не до конца… нельзя уходить, не завершив начатое… Но что я могу сделать?
И, словно отвечая, внутри головы зазвучал размеренный, чуть глуховатый голос зеленоглазого колдуна, обитателя города со смешным названием Старолье: «кровь мага – сильнейшее средство. С ее помощью можно убить и дать жизнь, отнять зрение и вернуть его, сотворить почти любое колдовство…».
– Кровь, – Хорст поглядел на здоровую руку, перевел взгляд на живот, – во мне ее еще достаточно…
Думая, как покончить с жизнью, бывший сапожник забыл, что на Полуострове у него осталось незавершенное дело, что распахнутая им дверь в другой мир не заперта окончательно…
– Тут открыл, там надо закрыть, – в этот момент он нашел силы улыбнуться. – Ну что же… последнее дело, а потом… Потом можно и умереть…
И, поднявшись на ноги, Хорст зашагал на запад, к тонущему в облаках закату.
Дождь лил второй день, колотил по крыше точно сотни маленьких кулачков, и поэтому Анитра не сразу услышала, когда в дверь постучали.
– Кто? – спросила она, когда настойчивый стук повторился.
– Десятник ре Ватур, – ответили мощным, как труба, голосом. – Госпожа, там вас просят…
Отложенный пергамент неприятно зашуршал, а перо оставило на столешнице чернильный след.
– Я иду, – Анитра сняла с вешалки любимый плащ с капюшоном и отодвинула засов.
Дверь открылась с протяжным скрипом. В лицо ударил холодный ветер, несколько капель ухитрились проникнуть под капюшон. Десятник – здоровенный детина в мокрой орденской тунике – вытянулся, точно увидел самого магистра.
Редары, сражавшиеся с колдуньей плечом к плечу, относились к ней с подчеркнутым уважением.
– Что случилось? – поинтересовалась Анитра, закрывая дверь. Она не сомневалась, что ее не побеспокоят просто так, но всегда лучше заранее узнать, с кем или чем предстоит иметь дело.
Месяц назад, когда рухнула Стена, среди воинов Ордена началась паника, и только привычка к железной дисциплине помогла справиться с ней быстро и без неприятных последствий.
Магистру и его командорам хватило нескольких дней, чтобы осознать, что вместе с громадным укреплением исчез и Хаос, по крайней мере – его самые опасные проявления: фиолетовый туман, громадные чудовища.
На сколь долгий срок – не знал никто, и Орден принялся за строительство. Оруженосцы и послушники из воинов превратились в землекопов, лесорубов и каменотесов.
Магистр оказался достаточно умен, чтобы не пытаться восстановить Стену, он постарался лишь загородить Перешеек рвом, валом и стоящим над ним частоколом, кое-где усиленным блоками рухнувших укреплений.
В первые дни после катастрофы Анитра испытывала сильнейшее желание уехать, покинуть опостылевший поселок Порядочного Генсти и вернуться в более обжитые края, но понимала, что ее отъезд будет воспринят как бегство.
А потом как-то привыкла, начались осенние дожди, и мысль о путешествии пришлось отложить.
– Там человек пришел… с востока, клянусь Владыкой-Порядком… – сообщил десятник.
Скажи это кто другой, Анитра решила бы, что он врет.
Но редары Ордена лгать не могли, Посвящение лишало их такой способности, так что оставалось лишь поверить сказанному.
– А вы уверены, что это человек? – разговаривая, они миновали святилище и зашагали между бараками.
Поселок выглядел заброшенным, дождь хлестал по крышам, пузырился в лужах.
– Седой, однорукий, – сказал десятник. – Щупалец нет, зубы – обычные. На тварь Хаоса не похож.
– Но пришел с востока, из степи… – закончила фразу Анитра. – очень интересно.
Они прошли через распахнутые ворота, провожаемые взглядами скучающих на вышке часовых, и двинулись туда, где, несмотря на дождь, продолжалась лихорадочная суета.
Орден спешил возвести укрепления до холодов.
– Когда он на той стороне рва появился, мы его едва не пристрелили, – рассказывал десятник, – но потом разглядели, что человек, помогли сюда перебраться. Может быть, он с разбитого бурей корабля, чьи обломки выкинуло восточнее Перешейка?
– Вероятно. Но почему не привели ко мне?
– Решили, что безопаснее будет его в поселок не водить, – ответил редар.
От тянущегося с севера на юг вала, кое-где увенчанного частоколом, доносился стук топоров и оживленные голоса. Скрипели груженные бревнами телеги, а под навесом, где на ночь оставляли лопаты и топоры, толпились редары.
– Он там? – спросила Анитра, догадываясь, каким будет ответ.
Десятник кивнул, заслышавшие шаги редары расступились, и стал виден сидящий на земле человек.
Мокрый и грязный, он выглядел тощим, как огородное пугало, на одежде красовались прорехи. Из правого рукава высовывалась обгорелая культяпка, а седые волосы падали на лицо.
Анитра вздрогнула, поняв, что оно кажется смутно знакомым.
– Молчит, госпожа, клянусь Владыкой-Порядком, – сказал командор.
