Позже, вспоминая этот момент, девушка была убеждена, что мгновение, когда она стояла и смотрела в глаза этой твари, растянулось на целую вечность. Пока Мучитель разглядывал ее, она пристально всматривалась в его глаза, изучая невыразительное лицо, пытаясь отыскать хоть что-то, что можно прочесть и понять. Она бы поняла, если бы увидела животное, желающее сожрать ее, или насильника, жаждущего ее тела, или боевого мага, тупо исполняющего приказ, ценности которого не понимает, или солдата вражеской армии, обнажающего оружие. Все это было бы ей понятно. Но данную тварь разгадать было невозможно. Она поняла одно: в сердце Мучителя горело некое чувство, но оно было совершенно чужеродным.
Ей показалось, что в тот растянутый момент, пока она пыталась понять этот чужой, невозможный ужас, она лишилась всякой способности мыслить и у нее возникло ощущение, что ничто больше не является настоящим, особенно она сама. Девушка по имени Сиель стала ничем, абстрактным явлением, существующим условно. Ей, уменьшенной до полной незначительности, оставалось надеяться только на то, что это существо притянет ее к себе, и шипы и когти разорвут жалкое тело на части.
Странный «чпок» — и Мучителю сорвало часть головы. Гобб схватил одно из ружей Болда и опустился на одно колено. Он поспешно вложил в дуло еще один заостренный камень.
Тело Мучителя повернулось к нему, нелепо взмахивая руками, словно исполняя некий сюрреалистический изящный танец. Сиель наблюдала за ним, открыв рот, вернувшись в реальность, лишь когда полувеликан схватил ее и поднял в воздух.
Волк коротко взвыл и побежал. Гобб последовал за ним, крепко держа Сиель и Болда под мышками, ширина шага позволяла ему держать темп зверя без особой сложности, хотя дыхание тут же сбилось. Сиель осталось только наблюдать за тем, как мимо плывут поля у обочины, пока мир содрогался под топотом полувеликана. На фоне далекого огня прорисовывались темные силуэты, хотя лучнице казалось, что большинство из них лишь плод ее воображения. Перед глазами по-прежнему стояло это каменное лицо, напряженно всматривающееся в ее собственное, и ей отчаянно хотелось понять, о чем думают Мучители, что чувствуют. Та тварь не ненавидела свою возможную жертву, ей было безразлично, собиралась девушка убить ее или нет. В этом Сиель была совершенно уверена.
Они мчались дальше в темноту. Когда забрезжил утренний свет, пронзив тьму кроваво-красными лучами, Гобб споткнулся, окончательно утомленный ночным бегом. И все же он упрямо держался наравне с Зорким Глазом, который теперь свернул с дороги, миновав ферму, где на крыльце собралась вся семья с арбалетами и факелами. Они наблюдали за двумя Мучителями, бродившими по их земле в отдалении, не обратив особого внимания на странную группу.
Зоркий Глаз взвизгнул и рванулся прочь по полям быстрее, чем когда-либо. Сиель еще не видела, чтобы он так бегал. Гобб согнулся пополам, пыхтя, хватая ртом воздух. Она освободилась от его хватки. По другую вершину холма девушка увидела восьмерых всадников, ведущих столько же запасных коней. На них были цвета Тантона — алый с золотым и Высоких Скал — золотой, взятый после того, как этот город покорили много лет назад. Это оскорбление не стерлось из памяти жителей. Сиель прекрасно знала, что во главе отряда с перевязанной рукой стоял Таук Сильный.
При виде поврежденной руки в ее сердце возродилась надежда — вот наконец перед ней лидер, способный и готовый сражаться, рискнуть своей бесценной тушкой, отважиться на такое путешествие. Некоторые из сопровождающих мэра заметили странную группу и подали условные сигналы: «Подойдите, если вы друзья, бегите, пока можете, если нет, мы не ищем бессмысленной схватки с вами и не станем преследовать». Сиель ответила на том же языке жестов: «Мы — друзья, не бойтесь волка».
Люди с интересом наблюдали за тем, как к ним приближается огромный волк, продолжавший скулить лишь для того, чтобы показать: рычать и кидаться на них он не собирается. На безопасном расстоянии от их лошадей Зоркий Глаз улегся на землю и начал менять облик, извиваясь, подергиваясь, конвульсивно содрогаясь всем телом, роняя клочья шерсти, ломая кости. К тому времени как Сиель и Гобб медленно миновали вершину холма и присоединились к остальным, на земле уже лежал человек.
— Помолчи пока, Болд, — велел Гобб.
Тот послушался, тут же свернувшись клубочком в траве и захрапев.
— Вот это зрелище, — весело произнес Таук, хотя на лицах его сопровождающих отражалась только бесконечная усталость и боль от полученных ран. — Полувеликан, воительница, Инженер и очень странный волк размером с доброго коня.
— Это Зоркий Глаз, мэр, — произнесла Сиель. — Маг, служащий совету мэров.
— Это имя мне знакомо. Я уже встречался с ним. Никто, правда, не упоминал о том, что Зоркий Глаз способен менять облик, — ответил Таук Сильный. — Я искренне рад тому, что вы пережили эту ночь. Мы думали, что нам пришел конец. Мы сидели и спокойно пели песни — а в следующий миг оказались окружены ужасными созданиями. Приветствую тебя, Сиель.
Девушка удивленно моргнула — она встречалась с Тауком лишь однажды, получая инструкции от совета мэров в ту ночь, когда ее попросили присоединиться к совету. Она не знала тогда, что он обратил на нее внимание, не говоря уже о том, чтобы запомнить ее имя и лицо. Лучница низко поклонилась.
Зоркий Глаз, завершив превращение, поднялся на ноги. Он заметно исхудал, изголодался и традиционно остался без одежды. Маг покачнулся, затем низко поклонился мэру — хотя Сиель успела заметить презрительную гримасу на его лице, а потом его звучно вырвало.
Мэр произнес:
— Зоркий Глаз, я рад, что ты отыскал меня. Ты, видимо, знаешь многое о тех демонических созданиях, которые появились здесь под покровом ночи. Скажи, это действительно начало того, о чем мы все подумали — нападение из-за Конца Света? Или же они посланы сюда более знакомым нам врагом?
Зоркий Глаз долго обдумывал этот вопрос, а затем неожиданно звонко расхохотался. Люди, стоявшие по обе стороны от мэра, вопросительно переглянулись. Таук разозлился.
— Я потерял сегодня ночью отборных людей, лучших солдат, среди которых было много моих друзей. Мне это не кажется смешным. Где пилигрим?
Сиель, тоже оскорбленная хохотом Зоркого Глаза, который, казалось, не собирался успокаиваться, поспешно произнесла:
— Пилигрим оставил нас, мэр. Улетел прочь на дрейке вместе с Азиель, дочерью By.
С лица мэра спали все краски.
— В вашей власти была дочь Ву?! Я вижу, рассказ будет длинным. Куда они отправились и почему?
— У них не было времени, чтобы рассказать нам, — произнесла Сиель.
