Прямо перед ним два латника из Силптара брели, пошатываясь, туда, где среди мусора что-то шевелилось. Вдалеке Флаерос заметил квартирмейстера и Владычицу Самоцветов, которые тоже едва держались на ногах.
Затем, скалясь от ярости, стиснув зубы, Ресшевен из школы Двух Лун встал на ноги с помощью двух латников. Лицо его было залито кровью.
Подняв дрожащие руки со скрюченными, как когти, пальцами, он старался унять дрожь, и как только ему это удалось, сотворил заклинание, а затем обернулся и вытянул руки в сторону госпожи Эмбры Серебряное Древо.
— Умри, королевская шлюха! — крикнул он, и что-то сорвалось с его пальцев, что не было ни огнем, ни молнией, но рассыпало красные и белые искры, и это нечто стремительно полетело вперед через всю комнату в луче, похожем на древко брошенного копья.
Эмбра сделала отчаянный прыжок в сторону, пытаясь увернуться. Разрушительный колдовской луч пролетел мимо нее и Краера и ударил в основание одной из массивных колонн, подобно волне, разбивающейся о скалы на диком берегу.
С ослепительной вспышкой и грохотом, больно отозвавшимся в ушах, и без того полных звона, камень разрушился и разлетелся во все стороны. На короткое мгновение между полом и остальной частью колонны на высоте примерно человеческого роста оставался только стремительный воздушный вихрь.
Затем со стоном, который потряс Дом Безмолвия, колонна оторвалась от свода, увлекая за собой куски потолка, и обрушилась, подобно огромному каменному дереву шириной с целый мир. И дерево это рухнуло в сторону Флаероса.
Почему-то он не забыл закричать.
Лежа в открытом гробу, Ингрил Амбелтер вздрогнул. Он почувствовал внезапный поток магии, хлынувший из костей Гадастера, которые на мгновение вспыхнули ослепительным светом.
— Трое на небесах! — прошипел в потолок Повелитель Заклинаний. — Кто использует такую сильную магию и зачем?
На секунду его охватило неистовое желание достать для себя тело и подняться во дворец, чтобы узнать… а еще через секунду он очень обрадовался, что лежит на самом нижнем уровне, в прохладной темноте пустой комнаты, о которой никто не знает, где ему придется оставаться еще некоторое время. Это поможет ему выжить.
Комната задрожала, потом все в ней подпрыгнуло, задребезжали плитки пола, и могучая колонна обрушилась, накрыв двух бегущих бардов. Третий менестрель, рыдая от страха, бежал к Флаеросу и кричал:
— С дороги! С дороги! Прочь! Прочь! Прочь!
Флаерос пытался подняться или откатиться в сторону, но обезумевший от ужаса человек подпрыгнул в воздух, нырнул головой вперед через носилки и вылетел в проход. Двум раненым бардам пришлось перебираться через обломки носилок, поэтому они не пожалели времени, чтобы рывком поднять Флаероса и протащить его несколько шагов по проходу. Потом они, задыхаясь, опустили юношу на пол, и он велел им оставить его. Певцы с благодарностью взглянули на него и без единого слова побежали по проходу вслед за своим уже исчезнувшим из виду собратом.
Флаерос Делкампер с трудом сел и прислонился к стене, всхлипывая. Ему казалось, что у него опять сломана нога. Кусая губы, он собрал всю свою волю, приказал себе не замечать боли и стал смотреть в комнату. Носилки так прочно застряли в дверном проеме, как будто срослись с ним.
Эмбре казалось, что она ползет уже очень долго. Кашляя в густой пыли, она с трудом передвигалась по острым осколкам камней. Одна нога у нее не действовала. К тому же что-то болело внутри, справа, внизу, хотя в нее попало только несколько небольших камней.
Хоукрил, лежавший у колонны, уже поднялся на ноги, но Сараспер не двигался, только его паучьи лапы медленно съеживались и снова превращались в окровавленные руки и ноги старика.
— Боги, спасите нас! — ахнула Эмбра, при каждом слове выплевывая сгустки крови.
— Нет, нет, это моя задача! — весело произнес Краер где-то рядом.
А через долю секунды молния с треском пронеслась сквозь тучу пыли и наугад ударила в то место, откуда донесся голос квартирмейстера. Кажется, маг Ресшевен был очень даже жив и мечтал лишить жизни всех остальных, кто остался в комнате.
Заклинание в мгновение ока очистило комнату от пыли. Эмбра повернула голову и посмотрела на силптарского мага, прикидывая, не успеет ли она сотворить ответное заклинание. Но, съехав вниз по другой стороне груды обломков на голые плитки пола, с радостью увидела, что ей не придется этого делать.
Краер ворочался посреди обломков и швырял ножки мебели, окровавленные конечности латников, части столешниц и обломки мечей в Ресшевена, осыпая скалящегося чародея градом лязгающих и больно бьющих предметов. Грохот сзади заставил Эмбру перевернуться — боги, как больно! — и посмотреть в другую сторону, где она увидела окровавленного Хоукрила, теперь уже обнаженного до талии, который медленно, шатаясь, но решительно двигался к магу, держа перед собой наподобие щита остатки массивного стола.
Глаза Сараспера были открыты, и он слабо стонал, когда Эмбра добралась до него. Снова позади Эмбры с треском ударила молния, но тут же раздался издевательский смех Краера, поэтому волшебница не стала оглядываться.
— Детка, — простонал старый целитель, когда она приподнялась над ним на дрожащем локте, — дай мне несколько безделушек Серебряного Древа! Боги, как мне больно!
— Полагаю, сейчас все на это жалуются, — сообщила ему Владычица Самоцветов, роняя изо рта капли крови, и дрожащей рукой сунула ему исцарапанную статуэтку.
Сараспер криво усмехнулся.
— Ты ее не слишком берегла, правда?
Его глаза закрылись раньше, чем она успела резко ответить ему, и статуэтка вспыхнула магическим светом. Эмбра занялась извлечением следующей фигурки.
Молнии освещали комнату за их спиной, и Краер не слишком удачно шутил и издевался над магом. Шесть безделушек Серебряного Древа исчезли, прежде чем Сараспер произнес:
— Так-то лучше. Теперь я выживу.
Он поднял окровавленные пальцы, которые слабо светились, и прижал их к губам волшебницы. Эмбра поцеловала их, и неожиданно у нее хлынули слезы, а во всем ее теле началось покалывание, приносящее облегчение.
— Гм-м… ты себя тоже не очень-то берегла, — пробормотал Сараспер.
Его руки заскользили вниз по ее телу, они шарили и ощупывали, и когда добрались до следующего кармана, он рывком открыл его и достал лежащую в нем заколдованную безделушку.
Эмбра охнула и содрогнулась, а исцеление продолжалось, прохладные волны облегчения уносили боль. Сараспер улыбнулся, когда Владычица Самоцветов повалилась на него сверху.
