Ознакомительная версия.
– И мы сейчас вернемся, – заверил его тот.
За дверью и состоялась их встреча с азианцами, уже собиравшимися покинуть комнату. Луззит с неожиданной силой ухватил одного из них за рукав и дернул на себя, одновременно прикладываясь жилистым кулаком свободной руки к плоскому носу иноземца. В первый момент Валлент даже не смог бы с уверенностью утверждать, кто пострадал от молниеносного наскока купца – Фееруз или Баурон. Как выяснилось, азианцы опьянели ничуть не меньше, чем Луззит, а потому не смогли организовать достойный и, самое главное, быстрый отпор обезумевшему торговцу. К счастью, в пылу схватки он, как и остальные ее участники, позабыл о своем холодном оружии и не пустил его в ход. Очень быстро изящная обстановка туалетной комнаты превратилась в беспорядочный хлам – под ногами борцов скользили куски мыла, лопались жестяные тюбики с «мужскими» кремами и притираниями, а также хлюпали лужи воды, вытекшей из разбитых глиняных бачков, еще совсем недавно висевших над сливными отверстиями в полу.
Несколько минут магистр и вице-консул тупо взирали на побоище. Затем азианец встрепенулся и пошевелил губами, произнося заклинание и выбрасывая вперед растопыренную ладонь, уснащенную кольцом-черепом с наполовину вылезшей из него красноглазой змейкой, и тотчас все трое драчунов потеряли равновесие и растянулись на деревянном полу. «Истинная магия иллюзий, – удовлетворенно подумал Валлент. – Почему я не заметил его жуткое кольцо, когда мы выпивали?» На него заклятие Даяндана, как ни странно, почти не подействовало: будучи опытным магом, тот, очевидно, умел придать своим манипуляциям избирательный характер.
– Я выполню вашу просьбу, господин Валлент, – проговорил недовольный вице-консул, – но только из уважения к вашим сединам и своему слову.
– Премного благодарен…
Фееруз с Бауроном быстро пришли в себя и удалились вслед за Даянданом, – один из них едва удержался от того, чтобы не пнуть лежащего в луже Луззита, – а магистр склонился над товарищем и помог ему подняться.
– Проклятые узкоглазые сволочи, – прохрипел торговец, выплевывая что-то темное и малопривлекательное.
– Брат, держи себя в руках, – посоветовал ему Валлент, подводя к умывальнику. – Ты мог серьезно пострадать. И нам следует как можно быстрее смыться отсюда, а то тебя точно заставят оплатить разрушения. Ручаюсь, где-нибудь поблизости дежурят гвардейцы.
– М-м-м… Идем.
Бегло осмотревшись, Луззит наполовину протрезвел и поспешно покинул туалетную комнату. Через некоторое время Валлент присоединился к нему, и потекли томительные минуты ожидания чистоплотной Амаггеты. Одежда торговца, бывшая некогда вполне пристойной, благоухала разнообразными косметическими средствами и была откровенно мокрой и грязной. Луззит явно раскаивался в своем нелепом поступке, сопел и сбрасывал пальцами наиболее заметные ошметки чужеродных веществ, осевшие на нем. Его клиновидная бородка безвольно обвисла, напоминая обрывок мокрой мочалки. Скрипнула дверь напротив, и на фоне светлого проема возникла фигура Амаггеты, буквально выпавшая из него навстречу скучающим «коллегам».
– Фу, – сказала она. – Что это с вами?
– Наш горнский друг повздорил с тремя азианцами, – хмыкнул Валлент.
– Это чепуха, – заявил Луззит, – внутри я чист словно агнец.
– Ты имеешь в виду, под одеждой? – уточнила она.
– И там тоже.
Затемненная лестница заскрипела под нестройной поступью шести ног. Зеленая аура спутников призрачно освещала окружающие неодушевленные конструкции дома, упруго колышась, но видел ее только Валлент. Аппетитная, молодая жизнь женщины, поднимавшейся перед ним, непреодолимо влекла его к себе, и он мысленно протянул к ее ягодицам мертвую руку. Преодолевая внутреннее сопротивление, аура в этом месте лопнула и потекла подобно гною из прорвавшегося нарыва, покалывая изнутри черную плоть магистра.
– Дует, что ли? – поежилась Амаггета и заторопилась по коридору, так что связь между ней и магистром на время прервалась. Из-за дверей доносились приглушенные возгласы, шлепки, стоны или хрипы, а то и довольно резкие, нелицеприятные выражения.
Как будто в свою собственную спальню, она вошла в какой-то будуар и тут же стала стягивать с себя платье. Белая кожа блеснула под ним – доступная обзору площадь ее тела быстро увеличивалась. Лунный свет сквозь разошедшиеся облака и оконное стекло обволок ее и отразился прямо в зрачки Валлента, оставив на них отчетливый отпечаток.
– Это ты скользкий, а не я, – утробно прошептала она Луззиту, трогая его влажный плащ. Ее светящиеся зеленым пальцы, словно ножки десятилапого паука, шевелясь, протянулись вперед. Но особенно яркой выглядела ее пульсирующая, вожделеющая промежность – она буквально сияла, истекая волнами невостребованной жизненной энергии.
Давно забытое ощущение дикого, звериного возбуждения стремительно заполонило Валлента, требуя выхода, и немедля реализовалось в его фантазии, заставившей Амаггету упасть на кровать и воздеть ввысь широко раздвинутые ноги. Она взвизгнула и попыталась подняться, но плотные оковы мнимого воздушного кокона держали ее невидимыми цепями – и в результате лишь короткие конвульсивные движения, еще больше распалившие зрителей, прокатились по ее белому телу. Но физически Валлент, к собственному огорчению, остался безучастен к ее эротичной позе.
– Ну и девка, – пробормотал торговец, торопливо срывая с себя одежду. Так до конца и не справившись с ней, он с рычанием одичавшего пса ринулся на Амаггету и придавил ее к кровати всей своей массой. В нос магистру ударила смесь безумных запахов – от мочи до самых дорогих благовоний: все это разом обрушилось на распятую женщину, исторгшую из себя вопль страсти и ужаса.
Этот крик все еще перекатывался гулким шаром между ушами магистра, когда он приблизился сбоку с судорожно дергающимся телам, наклонился над ними и погрузил мертвую руку в фонтан ауры, бьющий из склеенных вожделением тел. На самом деле он даже не касался их – это образ черной конечности с хрустом проник в шевелящуюся, многоногую и многорукую зеленую массу, распластанную перед ним. Спустя мгновение он едва не вскрикнул от боли, но успел стиснуть зубы и лишь застонал, мучительно переживая обжигающий огонь, охвативший его мертвую плоть. Пытаясь восстановить в черных жилах и нервах жизнь, он бушевал в каждой частице руки, не перекидываясь, впрочем, на незатронутую омертвением часть тела Валлента. Пламя жизни выжигало мрак, бесформенной кляксой вцепившийся в него, зеленые искры, разгораясь в очаги, постепенно заполняли его конечность, чуть не плавя золотую лягушку. И с последним неистовым всплеском чужого фонтана энергии в магистра влилась толика невесомой зеленой субстанции, завершившая воссоздание омертвелой плоти.
Ознакомительная версия.
