Он оглянулся в поисках Маммиана и с радостью заметил, что генерал тоже выбрался из схватки. Но уйти невредимым ему не удалось: кривясь от боли, он пытался левой рукой перевязать окровавленной тряпицей правую.
— Давай помогу, — предложил Крисп, вкладывая саблю в ножны. — У меня две руки.
— Спасибо, ваше величество. Да потуже, чтобы не сползла. Вот так, хорошо. — Толстопузый генерал покачал головой. — Повезло еще, что не культю перетягиваю. Давненько я не участвовал в рукопашной.
— Как ты говорил — иногда и в честном бою приходится сражаться? Но теперь ты уже не рядовой.
— Ох как верно. Оно и к лучшему — а то меня давно бы убили. — Маммиан скорчил гримасу. — А так меня только рука убивает.
На левом фланге имперской армии раздались крики. Крисп и Маммиан повернулись туда. Несколько минут они вглядывались в толпу — больше им ничего не оставалось, поскольку гонцы все еще сражались, оттесняя людей Свенкеля. Смешивались крики радости и отчаяния, но различить с нескольких сот шагов, кому принадлежали те и другие, было невозможно.
Крисп едва не вывернул шею, опасаясь увидеть отходящих в панике видессиан. Отступающих конников он не заметил и решил принять это за добрый знак. Но ему пришлось понервничать еще несколько минут, прежде чем с левого фланга не примчался гонец. Ухмылка на его лице сказала Криспу все, прежде чем вестник открыл рот.
— Ваше величество, мы их взяли в клещи! Разведчики Саркиса обошли халогаев с фланга. Теперь мы их загоняем!
— Слава богу благому! — воскликнул Крисп. — На это я и надеялся. Возвращайся и передай мой приказ всем офицерам — пусть отправляют вслед Саркису столько людей, сколько могут выделить, не ослабляя строя.
— Они этим уже занялись, ваше величество, — сообщил гонец.
— Большинство из них — хорошие командиры, — вставил Маммиан. Сообщение гонца согнало гримасу боли с его лица. — А хороший командир таких приказов не ждет. Если есть шанс, он его использует.
— Я не против, — ответил Крисп, улыбаясь еще шире гонца. — Совсем не против.
Правое крыло халогайской армии сломалось даже быстрее, чем он надеялся. Перед северянами вставала жестокая дилемма. Если они остановятся и примут последний бой, ничто не помешает видессианам просто въехать в Плискавос. Но, отступая к воротам, они рисковали: имперцы могли прорвать их неровные ряды еще в нескольких местах.
Некоторые стояли насмерть, некоторые начали отступать. Видессиане прорывались вперед, раз за разом ставя противников перед неприятным выбором. Саркис мог бы с легкостью захватить Плискавос. Вместо этого он, ведомый инстинктом убийцы, пробивался в тыл халогаям, освобождая дорогу другим имперским отрядам. Их продвижение Крисп отслеживал по испуганным крикам, звучавшим вначале слева, потом из центра и, наконец, справа — с левого фланга северян. Через несколько минут имперцы справа ликующе заорали.
— Богом благим и премудрым клянусь, мы взяли их в кольцо! — произнес Маммиан. — Теперь мы их вырежем.
В голосе его не прозвучало особенной радости — скорее убийственная обыденность, с которой относился к своей нужной работе имперский палач.
С такой же обыденностью взялась за дело и вся армия, разя северян стрелами, копьями и саблями. Как и предсказывал Маммиан, то была бойня. Потом халогаи развернулись и разом ринулись на видессиан, преграждающих им путь к Плискавосу. Эта часть имперского строя оставалась слабее остальных. С отчаянными воплями северяне прорубили себе дорогу.
— За ними! — заорал Крисп. Трубачи и без приказа заиграли «вперед!». Они тоже были солдатами, и неплохими.
Видессиане кинулись вдогонку врагам. Некоторые халогаи останавливались, чтобы принять бой. На них тут же наседали по несколько кавалеристов, и северяне быстро гибли. Еще больше получили в спину копье или стрелу. А некоторые, не желая гибнуть от рук имперцев или снимать шлем в знак поражения, вгоняли меч себе в живот или кинжал в сердце.
То, как обдуманно северяне лишали себя жизни, пробирало Криспа до костей.
— Зачем они это делают? — спросил он Гейррода.
— Мы, халогаи, думаем, что павший от руки врага служит тому после смерти, — ответил стражник. — Некоторые из нас предпочтут оставаться свободными даже в смерти, если ты понимаешь, император.
— Наверное. — Крисп очертил над сердцем солнечный круг. Как бы ему хотелось, чтобы халогаи узрели свет Фоса. Порой особенно ревностные жрецы отправлялись проповедовать в Халогаланд. Если они были достаточно отважны, халогаи оставляли им жизнь. Но новообращенных находилось не много; северяне упрямо цеплялись за своих ложных богов.
Мысли эти проскользнули и ушли. Теперь Криспу уже хотелось, чтобы Саркис послал отряд перекрыть плискавосские ворота. Несколько видессиан устремились туда, но толпа халогаев смела их. Светловолосые северяне устремились в город. Еще больше их остановилось, охраняя отступление товарищей.
Крисп выругался:
— Будь у нас готовы лестницы, мы могли бы штурмовать город. Взяли бы с первого раза.
— Скорее всего, ваше величество, — отозвался Маммиан, — но в рукопашной от лестниц мало проку, а мы готовились к ней. Это ведь не романтическая легенда сказителя, в которой благородный герой всегда обо всем думает вовремя. Будь оно так, я не щеголял бы вот этим. — Он поднял перевязанную руку.
Вновь и вновь имперцы накатывались на арьергард халогаев. Потом некоторые из северян, взобравшись на стены, начали стрелять во врагов и швырять вниз камни. Так в город удалось отступить и арьергарду. Перед видессианами захлопнулись решетки.
Только когда битва наконец завершилась, Крисп заметил, насколько вытянулась его тень на восток. Солнце почти зашло. Он оглянулся на поле битвы и потрясение покачал головой.
— Сколько халогаев пало! — пробормотал он.
— Так и бывает, когда кто-то бежит, — ответил Маммиан. — Вспомните, что Агапет и Мавр так же расплатились с нашей стороны.
— Я помню, — ответил Крисп. — Я не забуду.
По всему полю видессиане тащили раненых товарищей к жрецам-целителям. С еще живыми халогаями не церемонились. Некоторых, однако, пощадили — тех, кто сражался с особенной храбростью или был с виду достаточно богат для выкупа.
Тут и там бродили коновалы, помогая раненым лошадям. Солдаты обирали трупы павших. Горы халогайских щитов, слишком тяжелых для кавалерии, все росли. Их было так много, что Крисп приказал пересчитать их, чтобы приблизительно узнать, сколько северян пало. Больше его интересовало только, что будут делать его кавалеристы с секирами и тяжелыми мечами, которые они с таким энтузиазмом растаскивали.
