Видесские стрелки отодвинулись под защиту основных сил. Трубачи проиграли атаку. Кавалеристы опустили копья и дали шпор коням. Вначале неторопливо, потом все быстрее имперские ряды покатились вперед.
— Будет жарко! — крикнул Маммиан, перекрывая грохот копыт.
— Главное, чтобы получилось, — ответил Крисп. Две армии столкнулись. Видесские всадники пронзали северян копьями, стаптывали конями. Но пешие халогаи, в отличие от конных, стояли насмерть. В рукопашном бою топоры халогаев срубали и коней и всадников, размашистыми ударами пробивая кольчуги и рассекая плоть и кость.
Некоторое время линия фронта колебалась — двадцать шагов вперед, двадцать назад. Халогаи напирали, несмотря на гибель товарищей. Атака мало-помалу захлебывалась. Обе стороны оттаскивали раненых в тыл.
Мертвые валялись на поле, мешая живым убивать друг друга.
С правого фланга донеслись тревожные крики. Северяне, воспользовавшись маневром из видесских учебников, попытались обойти своих противников. Несколько минут прошло в напряжении, пока гонец не принес весть:
— Мы их сдержали, ваше величество. Но многим лучником пришлось обнажить сабли.
— Для того мы их и носим, — ответил Крисп. Видесские солдаты вновь и вновь выкрикивали его имя и новый боевой клич, призванный внести смятение в ряды северян: «Где Арваш Черный Плащ?» Халогаи не оглашали поле именем черного колдуна. В их боевых кличах чаще всего звучало имя Свенкеля.
Крисп быстро выяснил, кого они имели в виду. Великан-халогай, возвышающийся даже над своими рослыми товарищами, размахивал секирой, которой позавидовал бы императорский палач. Ни один видессианин не приблизился к нему и на длину руки. Когда он разрубил пополам имперского солдата, все халогаи радостно закричали. Помимо сил и воинского искусства, он обладал и талантом вожака: прежде чем вернуться к битве, он нашел минуту, чтобы помахать товарищам.
— Послать против него нашего поединщика? — спросил Маммиан.
— Да зачем рисковать? — спросил Крисп. — Утыкать его стрелами. Прикажи лучникам сделать из него ежа.
— Не слишком спортивно, — рассмеялся Маммиан. — Но так и надо воевать. Посмотрим, сколько продержится герой Свенкель.
Но герой Свенкель был не только воином, отважным даже по халогайским меркам, но и умным верховодом. Когда в его щит одна за другой воткнулись три или четыре стрелы, а еще одна скользнула по шлему, Свенкель понял, что стал меченым. Но, вместо того чтобы отойти, скрыться, как поступили бы многие, он повел клин северян вперед, вбивая его в ряды императорских телохранителей, окружавшие Криспа. Те тоже были пехотинцами; это было сражение на равных.
С тех пор как началась эта кампания, императорская стража прошла через много битв. Здоровые халогаи сражались с прежней яростью, но их ряды поредели. Клин Свенкеля вонзился глубоко в их ряды. Если вождь северян прорвется, он расколет имперскую армию пополам.
Крисп обнажил саблю и, покосившись на Маммиана, увидел, что генерал последовал его примеру. Поймав взгляд Криспа, он пожал плечами:
— Что ж, ваше величество, иногда приходится и в честном бою сражаться.
— Верно.
С криком «Видесс!» Крисп погнал Прогресса вперед, к проседающему строю телохранителей. Маммиан скакал за ним. Гонцы окружали их.
К этому времени перед Свенкелем стояла лишь горстка императорских халогаев. Победа казалась ему совсем близкой; он открыл рот, чтобы торжествующе взреветь, когда заметил надвигающихся конников. Потом он увидал, кто ведет подмогу, и проорал Криспу по-видесски:
«Вождь против вождя!»
Получилось не совсем так; война — занятие слишком сумбурное и не всегда оправдывает ожидания героев.
Крисп вступил в бой несколькими шагами правее Свенкеля, столкнувшись с другим халогаем, едва ли уступающим своему вожаку в росте. Северянин замахнулся на Прогресса топором, но Крисп рубанул его саблей по лицу. Он промахнулся, но удар отшатнувшегося халогая тоже не достиг цели. Крисп рубанул снова — и попал. Халогай с воплем отпрыгнул в сторону, сжимая рассеченную до кости руку.
Увидав, что Крисп сражается рядом, его телохранители удвоили усилия. Люди Свенкеля все еще сражались изо всех сил, но продвинуться дальше уже не могли. Один за другим бросались императорские гвардейцы на Свенкеля, и одного за одним он отшвыривал их назад. Ни один его удар не прошел мимо цели; северянин работал, как осадная машина, словно в движение его приводили не мышцы и жилы, а натянутые канаты.
Как телохранители Криспа пытались сокрушить Свенкеля, так халогаи-захватчики кидались на Криспа. Император сражался отчаянно, пытаясь лишь остаться в живых. Он знал, что солдат из него посредственный, и был очень рад, когда по правую руку от него встал, отражая атаки врагов, Гейррод.
Шаг за шагом некоторые из людей Свенкеля начали отступать. Другие с особенным халогайским упрямством предпочитали умереть, но не сдаться, — и умирали, унося за собой в могилу видессиан и императорских телохранителей.
Здесь, в первых рядах, то, что в трудах ученых получит потом название «строя», вряд ли заслуживало этого благородного имени. Кучки покрытых потом и кровью, хрипящих и матерящихся солдат сталкивались друг с другом. Крисп рубил, рубил и рубил, но почти всякий раз его клинок либо рассекал воздух, либо впустую звенел о кольчуги. Он не волновался по этому поводу; лучшего в такой толчее все равно не добиться.
Рядом с ним халогай занес топор, чтобы зарубить императорского телохранителя. Крисп взмахнул саблей. Удар пришелся по запястью северянина, и тот с воплем уронил секиру. Крисп с удивлением обнаружил, что это Свенкель.
На лице вождя северян тоже отразилось удивление, но ни это, ни рана не помешали ему принять следующий удар Криспа на щит. Это спасло его ненадолго. Топор Гейррода ударил по щиту раз, другой… На третьем ударе деревянный круг раскололся. Гейррод ударил в последний раз. Брызнула кровь. Звеня броней, Свенкель упал.
Имперцы возликовали. Халогаи еще сражались, и сражались отчаянно, но со смертью вождя боевой дух наконец покинул их. Клин отступал все быстрее.
— Теперь тебе пора отходить, император, — сказал Криспу Гейррод. — Ты сделал то, что должен был; дальше — наша работа.
Крисп подчинился без сожаления. Он никогда не рвался в бой, поскольку давно понял, что император, как любой старший офицер, куда полезнее в тылу, чем на поле боя.
Он оглянулся в поисках Маммиана и с радостью заметил, что генерал тоже выбрался из схватки. Но уйти невредимым ему не удалось: кривясь от боли, он пытался левой рукой перевязать окровавленной тряпицей правую.
