Я тоже встала и нерешительно кивнула. Еще одна подруга среди лекхе? Как будто черное и белое еще недостаточно смешалось в голове.
Но времени раздумывать о превратностях судьбы не было. Ирина повела меня в административный корпус. Поначалу я шарахалась от охраны, не знала, как себя вести, но она успокоила и убедила, что пока каждый из лекхе занимается своим делом, их никто не трогает. А дел оказалось по горло. Чтобы поддерживать жизнь в гетто, каждый должен был обслуживать себя и других. У всех имелось свое распределение. Мужчины достраивали новый барак и занимались другой тяжелой работой. Женщины трудились на хозяйстве.
— Готовить умеешь? — спросила Ирина, подталкивая меня к столу администратора, полной дамы в очках и со строго поджатыми губами.
— Да.
— Отлично, — она обратилась к сотруднице, — эту новенькую запишите на кухню, пожалуйста.
Просьба дополнялась умоляющей улыбкой и невинно хлопающими ресницами.
— На кухне уже нет свободных должностей, — отрезала дама.
— Как нет?! — брови Ирины взметнулись вверх. — А вчера Орехову на работу в город отпустили. Вот как раз и свободное место.
Поджав губы еще сильнее, дама полистала какой-то журнал, потом нехотя кивнула.
— Иванова. Место на кухне.
— Спасибо! — Ирина едва не хлопала в ладоши, когда вытаскивала меня на улицу. — Говорю же, ты везучая. Будешь со мной рядом работать. Самое ужасное — это попасть в прачечную. Кожа на руках потом слезает только так.
Я опустила голову. То, что Ирине, прожившей тут уже много времени, казалось везением, не радовало меня. Я хотела вернуться домой! Я не принадлежала этому месту. Решение пришло само собой. Если Ивар мог притворяться человеком, то почему бы мне не начать притворяться лекхе? Усыпить бдительность, убедить охрану, что я не так опасна, и за мной не требуется наблюдение. А потом — сбежать.
— А отсюда как-то на волю попасть можно? — спросила у Ирины, пока мы шли через двор.
— Можно, конечно, — пожала она плечами, — нужно только сдать анализы и получить разрешение у Иллариона, а потом согласовать у начальства. — Собеседница скосила глаза на мою руку с браслетом. — Но ты даже не надейся. С первой категорией никуда тебя не пустят.
— А у тебя какая категория?
— Третья.
— А ты когда-нибудь выходила отсюда? — я подумала и добавила: — То есть, с момента, как попала сюда.
— А зачем? — пожала плечами Ирина. — Куда мне идти без Тима? Я здесь, пока он здесь. Вот и все.
Я притихла. Ее самоотверженность просто поражала. Невольно я задумалась: смогла бы так же оставаться в гетто, если бы сюда попал Ивар? Вопрос оказался из тех, на которые невозможно дать ответ в одну секунду, руководствуясь лишь сиюминутным порывом.
Тем временем, мы направлялись к баракам. На стройке, замеченной мной ранее, вовсю кипела работа. Я даже замедлила шаг, когда увидела, как фамильяры помогают своим владельцам. Огромный серый от пыли слон, от каждого шага которого, казалось, сотрясалась земля, переносил хоботом доски и тяжелые железные пруты. Кони и мулы, запряженные в повозки, доставляли бетонные блоки и кирпичи. Лекхе тоже не отставали. Грохотали молотки, визжали пилы, скрежетали по дну емкости лопаты, которыми перемешивали раствор. Я видела, что среди более крупных животных затесалась и белка. Карабкаясь лапками по сваям, она влезла на каркас будущей крыши и передала зажатые во рту гвозди мужчине, сидевшему там.
— Вот от этих держись подальше, — дернула меня за рукав Ирина.
Я отвлеклась от наблюдения за стройкой и повернулась в ту сторону, куда указывала собеседница. Около двух десятков лекхе, мужчин и женщин, стояли на коленях на земле, раздетые по пояс и склонившиеся перед человеком в длинных белых одеждах. В одной руке этот человек держал раскрытую книгу, в другой — кнут на деревянной ручке. Проходя между рядами одинаково подставленных солнцу спин, мужчина в белом выкрикивал что-то и выборочно хлестал по ним.
— Что он делает? — отшатнулась я.
— Ты лучше спроси, что делают они, — хихикнула Ирина, которая в отличие от меня, то ли привыкла, то ли не видела ничего отталкивающего в зрелище. — Это братство какого-то там Дня. Учение родом еще из средних веков. Думают, что фамильяр — это метка сатаны, а тот, у кого он есть, должен всячески наказывать себя, чтобы хоть как-то отдалиться от дьявола.
— А кто этот тип в белом?
— Их проповедник. Поэтому и говорю: держись подальше. Они могут захотеть привлечь тебя в свои ряды.
— Зачем я-то им нужна?
— Ты с ограничителем, — Ирина сделала знак, поясняя, что имела в виду мой браслет. — Присмотрись, они все добровольно носят такие же.
Действительно, на запястьях членов братства я заметила полоски металла.
— Чтобы никогда не видеть своего фамильяра, — пояснила Ирина.
Когда мы поравнялись с группой, мужчина в белом оторвался от занятия и пристально посмотрел на меня. Я невольно вздрогнула и прижалась ближе к спутнице.
— А тебя они пробовали привлечь?
— Я им не по зубам, — ухмыльнулась она. — Надеюсь, что и ты тоже.
Ирина говорила и вела себя так уверенно, что казалось: она чувствует себя в гетто, как рыба в воде. Никакой растерянности, обреченности во взгляде, как у других, да и у меня самой, наверное. И снова это наталкивало на мысль о схожести с Иваром.
Мы проходили мимо очередного строения, когда его двери распахнулись, и на улицу высыпало множество детишек разных возрастов. Они принялись бегать и играть. Следом на пороге появилось несколько взрослых, которые следили, чтобы дети не толкались и не убегали далеко.
— Ты ведь образованный человек, — высказала я догадку, глядя на местное подобие школы. — Ты и говоришь правильно, как будто получила не только три класса положенного образования.
Улыбка на лице Ирины погасла.
— Может быть и так. Тебя это смущает, Кира? Ты хотела бы видеть во мне дикарку?
— Нет! Но… — я помолчала, подбирая слова, — …этим ты выделяешься из основной массы. Поверь, я уже достаточно повидала, чтобы так говорить.
— Ну вот и мне приятно, что ты выделяешься! — она взяла меня за руку и ускорила шаг. — Что мы можем с тобой побеседовать на равных. Знаешь, как мне этого не хватало здесь?
