— Не надо!
Но оборотни словно не слышали его крика. Один из них легко поднял извивающегося и вопящего уже во все горло Ярилу, а два других раскрыли зев мешка.
Ярила пытался сопротивляться, но этим только разжигал пыл оборотней, которые веселились вовсю. Кощей сидел на пне, подперев щеку рукой, и со скучающим видом смотрел на забаву.
— Не на-адо! — взвыл Ярила, рванувшись в последний раз. — Скажите им!..
Мешок уже готов был закрыться над его головой.
— Оставьте, — вяло махнул рукой Кощей. — Если не ошибаюсь, он что-то сказал.
Оборотни мигом расступились. Плачущего от унижения и досады на самого себя Ярилу кое-как усадили. Один из оборотней остался торчать подле него. Словно невзначай, он одной лапой придерживал пресловутый мешок, напоминая пленнику, что его ждет в случае неповиновения.
— Ты, кажется, заговорил? — молвил Кощей. — Ну, я слушаю тебя внимательно!
Ярила набычился, отводя взгляд.
— Я, — прошептал он, чувствуя себя раздавленным и оплеванным и ненавидя себя за это, — не знаю, что ты от меня хочешь! Зачем я тебе?
— Ты умный мальчик и должен понимать, что ничего не происходит просто так. Я ничего не имею против тебя — наоборот, если б у меня был такой сын, как ты…
— У меня есть отец, — вырвалось у Ярилы.
— Не волнуйся, скоро его у тебя не будет, — обнадежил его Кощей. — И тогда ты сможешь вернуться домой, к матери. Но сначала ты поможешь мне в одном небольшом дельце. Я завтра объясню, что от тебя требуется! Не бойся, это не сложно. Да тебе ничего и не придется делать — все сделают мои воины. А ты просто… Ну, остальное потом!
— Ты хочешь, чтобы я кого-то убил? — догадался Ярила.
— Нет, что ты! — рассмеялся Кощей. — Ты еще слишком мал для этого. Но вот кое-кто — он прожил на этом свете достаточно долго, с него хватит. Как ты считаешь, если кто-то прожил много лет, он должен поделиться своими годами с тем, кто прожил мало?
Ярила повесил голову.
— Очень прошу, —услышал он свой шепот. — Я хочу есть… Дайте мне немного хлеба… а потом делайте со мной что хотите!
* * *
Тишина и ночная темнота спустились на прогалину, где расположился стан. Костры догорали и еле мерцали во мраке багровыми отсветами. Расседланные лошади неспешно бродили вокруг на длинных веревках, похрустывая тяжелой от росы травой. Перекликались ночные птицы и звери — лес жил своей всегдашней жизнью, не обращая внимания на незваных гостей. Обитатели его опасались появляться поблизости от прогалины, но самые глупые или отчаянные порой шуршали травой у самых кострищ.
Но даже они не сразу замечали оборотней-сторожей — настолько те сливались со стволами деревьев, возле которых стояли. Их не выдавало даже дыхание.
Остальные спали. И лишь один путник не мог сомкнуть глаз.
Ярила лежал у костра, там, где его бросил отправившийся на покой Кощей. Оборотень тоже ушел. Лишившись опоры, связанный мальчик упал на свой мешок.
Ярила сегодня не смог бы уснуть, даже если б его развязали, сытно накормили, позволили немного прогуляться, чтобы размять затекшие руки и ноги. Нет, его не оставили голодным, но кусок оказался маловат, и после того, как он поел, запястья опять стянули за спиной. Кусая губы, мальчик не отрываясь смотрел на догорающий костерок и напряженно думал.
Кощей сильно ошибался, если считал, что его пленник слишком мал и не способен улавливать скрытый смысл речей. Всего нескольких слов хватило Яриле, чтобы понять, что его ждет.
«Скоро у тебя не будет отца»! Мальчик никогда не видел его, но много слышал о нем от матери, и всегда только хорошее. У Велеса было достаточно врагов, чтобы он мог спокойно жить с семьей, поэтому он скрылся. Но даже там, в изгнании, он помнит о своем сыне и ждет часа, чтобы вернуться и обнять его. Надо только подождать.
Ярила любил свою мать и верил каждому ее слову. Если она любит Велеса, значит, и он должен его любить. А тому, кого любишь, нельзя причинять боль. Отец, наверное, все это время был в плену у Кощея, и тот решил расправиться с пленником на глазах у сына.
«Ты не умрешь, отец, — мысленно решил Ярила. — Если для этого нужен я, они меня не получат!»
Костерок еще тлел. Мальчик долго смотрел на него и наконец решил, что и как нужно сделать.
На заставе, где прошли первые восемь с небольшим лет его жизни, Ярилу не допускали до обучения воинской науке, говоря, что он еще мал. Но смотреть и запоминать мальчишке не мешал никто. Он не раз видел, как отроки, готовящиеся стать воинами, проходили испытание болью.
Подкатившись к углям, мальчик осторожно придвинулся ближе, так, чтобы запястья почти касались их. Почти весь жар прошел, и пришлось долго ждать, пока веревка не нагреется. Взметнувшийся огонь лизнул онемевшие запястья Ярилы, враз вернув им чувствительность.
Закусив губу, чтобы не закричать, Ярила терпел, глотая слезы. Не выдержав наконец боли, он откатился прочь. Никакая сила не смогла бы заставить его снова придвинуться к костру, но веревка прогорела. Одного рывка было достаточно, чтобы освободить руки.
Некоторое время мальчик лежал лицом вниз, боясь пошевелиться и со страхом ожидая, что сторожа-оборотни заметят движение на поляне. Но никто не нарушил его уединения, и осмелевший мальчик перевернулся и занялся узлами на ногах.
Вскоре он был свободен и, пригибаясь, поспешил прочь. Игры со взрослыми воинами дали себя знать — Ярила крался тихо и осторожно, как охотящаяся рысь, и сторожа-оборотни не слышали его шагов. Но, уже почти выбравшись из круга спящих, мальчик вдруг вернулся. Ему показалось нечестным, если он удерет, не попытавшись отплатить своему похитителю.
Кощей крепко спал под навесом из свежесрезанных веток и наброшенной на них шкуры. Он завернулся в походное одеяло, и его было легко принять за тючок тряпья, брошенный ради приманки. Но Ярила ясно различал дыхание своего врага и мстительно улыбнулся, подкрадываясь. Осторожно, чтобы не выдать себя раньше времени, он тянулся к поясу Кощея, нашаривая нож.
Костяная рукоять скользнула в ладонь, словно нож был живым существом. Ярила закусил губу и поднял руку, примериваясь.
Будь Ярила чуть старше и опытнее, Кощей, наверное, был бы уже мертв. Мальчик за свою короткую жизнь успел узнать, что такое смерть и убийство — воины, среди которых он рос, многое ему порассказали. Но убить спящего, пусть даже своего врага — это требовало слишком больших усилий. Зажмурившись, Ярила замахнулся и наугад пырнул ножом.
Громкий пронзительный крик негодования и боли раздался на поляне. Кощей дернулся, порываясь вскочить, но повалился обратно, зажимая ладонью глубокий порез на боку. А Ярила, бросив нож, мышью метнулся прочь.
