Он не мог не явиться. Дон своей божественной силой и властью над всем материальным и вымышленным была опасна в гневе. И прославленный сын не менее прославленного отца обязан был склонить голову и колени перед Богиней-Матерью. Гвин, сын Нуда, повелитель Авалона появился из рощи на огромном черном скакуне с ярко-алой гривой. За ним по пятам мчались верные стражники — крупные страшные псы с кровавой пеной на оскаленных пастях. Толпа странных, красивых и ужасных существ расступалась, пропуская вперед своего грозного и величественного Повелителя. Адские псы прижали острые уши, и заводили мордами, учуяв близость Королевы. Она пахла раем, светом, утренней росой, пыльцой с крыльев маленьких фей. Гвин обернулся, заметив, что его верные собаки отстали. Внезапно, все звуки стихли, и тишина после громоподобной симфонии, парализовала даже Повелителя. Конь захрапел и остановился.
Великая Богиня могла остановить время, выключить звуки, покорить все непокоренных одним взмахом ресниц. Дон создавала и уничтожала целые миры, руководствуясь одним лишь капризом. Но Гвин не боялся уничтожения. Создания Дон иллюзорны, как и она сама. А он — ее любимая иллюзия. Она никогда не откажется от Гвина. Даже у Королевы есть слабости. Но сейчас он действительно ее разозлил. Громовая зловещая тишина была тому прямым доказательством. Что ж, это ее право. Гневаться и карать. И у нее есть все причины для негодования.
Гвин ловко спрыгнул с коня, от которого все равно не было никакого проку. Бедное животное замерло, как истукан, и его красивые зеленые глаза были полны суеверного ужаса. Босые ноги Гвина утонули в шелковистой траве, которая меняла цвет и переливалась, соприкасаясь с его кожей. Он почтенно склонил черноволосую голову, но Дон успела заметить упрямую насмешливую улыбку на лице подданного. Темные брови Великой сошлись на переносице. Гвин физически ощущал ее ярость. Словно тысячи иголок впились в его практически обнаженное тело. Жар испепелял его снаружи и жуткий холод изнутри. Он знал, что она специально мучает его, чтобы не дать ему собраться с силами и выступить в свою защиту. Дон пришла не договариваться, а диктовать условия. Что ж, он готов к рассмотрению.
— Дон, какая честь, видеть тебя в моей скромной обители. — бархатным тягучим и насквозь фальшивым голосом пропел Гвин.
— Гивн ап Нуд. Сын моего великого сына. — строго молвила она, пронзая его молниеносным взглядом. — Я возлагала на тебя большие надежды. Я любила тебя.
— Дон… — Гвин поднял голову, и выставил вперед руку, пытаясь что-то сказать, но его откинуло в сторону силовой волной, исходящей из глаз Богини.
— Не сметь говорить, пока я не позволю. — яростный шепот заставил его содрогнуться от боли. — Ты был верным поданным. Ты совершил множество подвигов, и ты честно исполнял роль, возложенную на тебя. Авалон — мое любимое детище, маленький островок гармонии. Душам и существам нашей расы здесь хорошо и уютно. Я — богиня света, мои волосы сотканы из солнечных лучей, и я живу, благодаря гармонии и любви. Черпаю силу из котла счастья и удовлетворения. Ты создавал необходимую мне гармонию. Но нарушил правила.
— Но… — забыв про предостережение, снова попытался вставить слово Гвин. Его голову сжало стальными тисками. Почувствовав влагу на щеках, он дотронулся до лица пальцами и посмотрел на них. На кончиках пальцев алели капли крови. Дон заставила его плакать кровавыми слезами. Вот тебе и Богиня Света.
— Готов дальше слушать? — холодно спросила она. Голос ее надрывно звенел в его барабанных перепонках. Гвин понимал, что все болезненные ощущения не настоящие. Дон внушала их. Здесь, в Авалоне, не может быть боли. У него нет физической формы. Он — просто образ, созданный ее и его фантазией. У него нет определенного лица, только маски, которым нет числа. Он — отпрыск Бога, дух. А дух не может быть материальным, не в этом мире. Ему оставалось только склонить голову.
— Ты ослушался закона, Гвин сын Нуда. Кто дал тебе право решать судьбу моей дочери? Как ты посмел снова вернуть ее мир смертных, не спросив разрешения Верховной Богини?
— Прости меня, Великая. — с пафосом ответил Гвин, страшась поднять глаза — Я поддался сентиментальности своей натуры. Я не мог смотреть, как Аранрод томиться в Стране вечного лета, и вместо радости и благодарности за твою божественную щедрость и любовь испытывает страшные муки.
— Разве я не была милосердна? Я дважды позволила ей отправиться в мир людей, чтобы привести в Авалон твоего заблудившегося слугу.
— Они любят друг друга, Дон. Но богиня не может любить раба. Смотреть на их страдания и не сметь помочь — выше моих сил. Ты знаешь, что я сам больше других пострадал от превратностей любви.
— Я найду их обоих и покараю! — громогласно провозгласил голос Великой Дон.
— Ты не сможешь. — смело взглянув в глаза богини, покачал головой Гвин. Я дал им испить из котла Забвения. Они теперь смертны. Ты не сможешь увидеть их воплощения в нижнем мире.
— Глупец! Ты посмел лишить бессмертия мою дочь! Ты думал, что я не узнаю?
— Нет, Великая. Я думал только о Аранрод и Креймоне. Они заслужили счастье. Пусть оно будет мимолетным и кратким — все лучше, чем вечные страдания в Авалоне. Если хочешь покарать кого-то, то пусть это буду я.
Прекрасный облик Верховной Богини испортила резкая ледяная улыбка.
— Пойти на такой риск, Гвин? И ради чего? Быть может, они не никогда не встретятся и не узнают друг друга. — пронзительный голос ударил прямо в грудь сына Нуда, и он отлетел в сторону. — Ты расстроил меня. Слишком много своеволия в одном божественном отпрыске. Ты испытывал мое терпение непростительно долго. Но всему приходит конец. — Время в Авалоне замирает, течет иначе. И каждый миг бытия мы проживаем сегодня и сейчас. Так будет до конца времен. Но я заставлю тебя вспомнить, какими дарами одарили тебя Боги, и осознать ценность прожитого дня. Я пришла сюда не только из-за Аранрод и Креймона. Твоим проступкам нет числа, Гвин. Ты забыл, зачем я послала тебя к людям. — продолжила Богиня. — И в земном обличии под именем Милиагранса ты нарушил мои правила. Ты должен был служить великому воину, должен был стать преданным рыцарем и защитником моего избранника, его опорой в земных делах.
— Но разве я не сопровождал его во всех походах. Разве не благодаря мне, имя короля Артура стало легендой во всем мире? — бесстрашно ответил Гвин. Дон не стала карать его за наглость. Наверно, пришло его время сказать в свое оправдание несколько слов. Их взгляды встретились в гнетущей тишине. Воинственный — Богини, и упрямый, непокорный — ее поданного. Дон огляделась по сторонам, и медленно развела руки в стороны. Словно завороженный, Гвин, наблюдал, как меняется реальность под этими медлительными плавными движениями тонких и прекрасных женских рук. Осталось только четыре цвета. Голубое — небо, бледно-зеленые- деревья, трава и цветы, темно-красное — солнце, белая, туманная, дымчатая — Богиня. Все разношерстное население Авалона исчезло. Осталось только двое. Он и Она.
