я слишком сильно, кровь заструилась из небольшого пореза, капая на воротник рубахи. Боли я не ощутила. Совсем.
— Что за детские игры, Беллигарде? — гаркнула Морригана и полностью отвлеклась на меня, а Александра прижимали корни к земле, хотя я видела, как отчаянно он из них освобождался. Еще немного. Но что делать дальше? Бежать? Сомневаюсь, что мы успеем.
Ледяной ужас сковал горло. Если Королева моря не явится в ближайшие минуты, то мне придется это сделать. Морригана ни за что не должна получить такую силу. Не позволю.
— Ты не сделаешь этого, — промурлыкала та. Видимо принятое решение отразилось на моем лице, и она выбрала другую тактику, — Эти жертвы прекрасны и чувственны только в книжках, а любовь спасает мир только в наших грезах. Реальная жизнь гораздо проще, чем ты думаешь. Если бы ты согласилась на мою сделку, то всего этого бы не случилось, Дейдре. Думаешь, я бы стала убивать своих будущих подданых? Конечно же нет. Ты виновата во всем этом. Мы могли быть по одну сторону, но ты решила по-другому.
Морригана двигалась ко мне медленно, но уверено, ее руки были обманчиво опущены, лицо разгладилось, даже слегка порозовело, она стала больше походить на человека.
— Ты убила мою мать, — голос мой сорвался, но рука, крепко державшая кинжал, не дрогнула, — Ты так легко играешь чужими жизнями ради своих интересов, неужели ты думала, что я тебе поверю и ты сохранишь мне жизнь? Сколько ты выбрала себе послушных возможных сосудов? Три? Десять? Бел не любит тебя, Морригана! И никогда не полюбит, даже если ты выжжешь все миры, до которых доберешься!
Еще шаг, еще один.
— Бел тебя не касается, моя дорогая, — Морригана не стала говорить о Тесеме, зная, что это опасно и уведет диалог не туда.
Морригана подошла еще ближе, настолько близко, что я смогла разглядеть ее черные глаза, в которых нет радужек. Ее крылья нервно подергивались.
— Я отпущу твоего отца, Дейдре, я отпущу твоего милого Александра. Я сохраню тебе жизнь, а ты просто отдашь мне свою силу.
— Твои слова словно яд!
— Я делаю тебе такое щедрое предложение, Дейдре, — шепчет она одними губами, делая еще один шаг ко мне, — Дважды я могу предложить лишь своей любимой племяннице.
Я молчу, прислушиваясь к тишине, которая воцарилась вокруг, звуки битвы давно стихни.
— Дейдре, прошу тебя… — воскликнул Александр, где-то за спиной Морриганы.
Та лишь щелкнула пальцами, и он замолчал.
— Пора выбрать правильную сторону и получить все. Не дели мир на черное и белое, он не такой. Я вошла в Сарацин и не стала убивать. Я бы вошла в Аркерон и не убила никого. Тебе пора положить конец этому кровопролитию.
Лживая потаскуха.
Я медленно стала опускать клинок, делая маленький шаг к ней. Страх ушел, осталось только это мгновение. Было ощущение, что я жила эту жизнь, чтобы прожить именно этот момент. Мы стояли с ней так близко друг к другу, смотрели в ее глаза. Что она видела в моих? В ее — вожделение, власть.
— Никто не осудит тебя, — продолжала шептать мегера, — Мы с тобой будем лучшим будущим Аркерона.
Клинок выпал у меня из рук. Из меня вышла бы неплохая актриса театра.
— Я хочу, чтобы Александр остался со мной, — тихо проговорила я не своим сиплым голосом.
— Как пожелаешь, — ухмыльнулась она одними губами.
— Я тебе не верю, — резко выплюнула, отшатываясь назад.
— Правильно делаешь!
Морригана резко схватила меня за руки и притянула к себе. Это мне и было нужно. Я отпустила себя, свою сущность, что так долго сдерживала. Напряжение и желание, наконец, с этим покончить сделало свое дело. Я забирала силу Морриганы с такой скоростью, что та не смогла меня сбросить. Позади нее подскочил на ноги Александр. Что-то вокруг изменилось, стало светлее, я ощутила присутствие кого-то еще в этом месте.
— Остановись, Дейдре! — проревел Александр, — Сейчас же! Остановись!
— Как ты это делаешь? — выдохнула Морригана, в ее глазах мелькнул ужас и непонимание.
Мы оторвались от земли и поднимались все выше и выше. А я… Я не могла остановиться, не могла ее отпустить, не могла перестать качать ее силу. Шар света полетел в нашу сторону и отскочил в сторону.
— Дейдре! Ты сможешь, просто дыши и отпусти ее, — голос у Александра был испуганным, словно моя жизнь зависела от того смогу ли я отпустить Морригану.
Но я не могла.
Мне стало дурно, и я испустила жалобный стон. Голова закружилась, а руки адски зажгло, будто опустила их в кипящую воду. Закричала. Так сильно и отчаянно как только могла. Я уже не слышала голос Александра, только видела, как хохотала Морригана, она хохотала и хохотала, хотя кожа ее посерела, а глаза впали в глазницы, щеки опустились.
Внезапно наступила давящая тишина. Я больше не ощущала своего тела, не могла двинуть ни рукой не ногой. Руки сами отвалились от Морриганы и я камнем полетела к земле. Водоворот остановился, и я видела, как толща воды ворвалась внутрь. Ощутила, как мое сознание покидает мое тело, как все становится не важным, ведь в этом мире больше нет меня.
Смерть — как старый друг, который порой наносит визит, когда его совсем не ждешь, а в другой раз — когда вполне ожидаешь. Все равно встреча с ним удивляет, пугает и вызывает желание поторговаться. Но торг совершенно не уместен и не нужен смерти, она приходит лишь однажды и никогда объясняет почему.
Глава 35. И выйдет солнце
Когда птица жива, она поедает насекомых, когда птица мертва, насекомые поедают ее.
Эта фраза — первое, что пришло мне в голову. Я прочла ее в одной из книг по философии лет в пятнадцать. Фраза так сильно зацепила меня, что я периодически задумывалась о том, как может сложиться моя жизнь. Ведь когда ты молод, ты не задумываешь, что будет через двадцать лет, какой груз ляжет тебе на плечи и как именно ты будешь его нести. Какое именно событие может тебя вознести или же, наоборот, раздавить.
Именно эта мысль сейчас крутилась у меня в голове.
Интересно, а можно ли мыслить и при этом быть мертвой?
Если это другой мир, который открывается после смерти, то почему же я испытываю такую тяжесть в теле?
Попыталась пошевелиться. Тяжесть сплелась с неимоверной усталостью и слабостью. Из горла вырвался хилый стон. Глаза были мутными от слабости. Я усиленно поморгала и уставилась в потолок. Такой знакомый потолок, низкий, белый, по нему ползли солнечные
