Великого шенсера Империи Феникса, который сейчас оставался в Дацине. Поэтому Чже Шен настоял, чтобы гиньскому князю не только сохранили жизнь, но и обращались с ним с подобающим его званию и положению достоинством.
Однако И-Лунг всё же не удержался от того, чтобы хоть немного не поглумиться над поверженным противником. Стоя на коленях перед владыкой Ченжера, князь Аньло подписал унизительнейший для него договор.
Гиньскому князю оставили только руины его бывшей столицы и прилегающие к ней опустошённые войной окрестности, расположенные на расстоянии пяти лин от неё. Все остальные земли княжества вошли в состав трёх новообразованных округов Ченжера, подвластных назначаемым государем наместникам-акридимархам. Главой одного из округов стал командир Первого габара имперских войск, а нынче возведённый в княжеское достоинство – сингарх Югюлай.
Как и рассчитывал Чже Шен «мягкость», проявленная к князю Аньло и его приближённым, принесла свои плоды. Бежавший из-под Абрены гиньский военачальник Туцитар у которого ещё оставалось не менее пяти тысяч боеспособных всадников, мог доставить имперцам немало хлопот.
Однако Чже Шен не боялся, так называемой «малой войны», потому как знал действенный способ её прекратить. Куда хуже если загнанный в угол Туцитар и его воины, спасая свои жизни, будут вынуждены присоседиться к Динху и Учжуну, пополнив ряды их сторонников. А по слухам те и без того собрали немалые силы.
Поэтому он уговорил И-Лунга даровать прощение Туцитару и его воинам на том основании, что они защищали своего господина, а значит, это люди, обладающие честью, и чья преданность не может вызвать сомнений. Конечно, среди приближённых И-Лунга нашлось много таких, кто жаждал крови гиньских кливутов, но Чже Шен не позволил мстить побеждённым.
Вскоре Туцитар добровольно сдался имперцам вместе со всем своим отрядом на условии, что он и его люди отныне будут служить повелителю Ченжера. Тех из них, кто по представлениям ченжеров сохранил чистоту крови, уравняли правами с остальными имперскими кливутами и включили в качестве рядовых всадников в состав тяжеловооружённой конницы. Ну а полукровки и кулбусы должны были подтвердить своё звание, прослужив в рядах имперской армии не менее двух лет за половинное жалование. Их частью перевели в пехоту, а частью в полки лёгкой конницы.
После одержанной победы, И-Лунг, собрав в своей ставке военачальников, щедро раздавал должности и награды. Тайчи Шибэр получил звание сингарха и был назначен командиром Первого габара имперских войск, вместо Югюлая. Тайчи Яглакар стал сингархом Второго габара. Кастагир получил княжеский титул. Многие тагмархи, сотники и ментархи-пятидесятники получили повышение.
Повышение получил и Хэчи Шен. Даже недолюбливавший его отец признал, что он достоин награды. И-Лунг впечатлённый его подвигами назначил Хэчи Шена на должность сингарха Четвёртого габара имперской пехоты. Таким образом, он стал самым молодым из военачальников Ченжера в этом звании.
Всем рядовым ратникам и наёмникам было выплачено двойное жалование, а получившим в боях увечья и неспособным к дальнейшей службе – тройное. Некоторым ветеранам и особо отличившимся в боях были пожалованы земельные наделы. Это ещё больше воодушевило простых ратников. Подумать только – если не они сами, то их дети могли стать кливутами! После такой щедрой награды И-Лунг в глазах своих воинов действительно стал истинно богоподобным.
Глава 10
Пробившиеся из-за низких туч солнечные лучи осветили лес, прогоняя последние остатки утреннего тумана. В кронах деревьев зашелестел ветер, стряхивающий с качающихся веток капли воды.
Кендаг стоял возле навеса, оглядывая поляну, ставшую ловушкой для пытавшихся захватить их ченжеров. Тела убитых лежали там, где их настигла смерть. Во всём этом было нечто странное.
Одежда на трупах была самая простая, в какую рядятся обыкновенные горожане среднего достатка, а вот оружие у них было отменное. Трое имели ни много ни мало – двойные самострелы! Простому вору или убийце достать такое оружие не под силу. Похоже на то, что это Тайные Стражи.
Разглядывая убитых, тайгет думал о том, что раз ченжеры пронюхали об их убежище, то ему с коттером придётся немедленно уходить отсюда. Теперь задерживаться здесь надолго было опасно.
Поискав, Кендаг набрал более-менее сухих веток и развёл костёр, чтобы обогреться и просушить намокшую одежду. Подобрав самострел одного из убитых, он зарядил его и, взведя спусковые скобы, уселся возле огня, повернувшись лицом в сторону выходящей на поляну тропы.
Увлёкшийся погоней за ченжерами Джучибер ещё не вернулся из леса. Вспомнив о нём, Кендаг вздохнул с некоторым сожалением. Сколько не учи его, но дикарь всегда останется дикарём. Впрочем, зная коттера, он нисколько не сомневался в том, что тот благополучно вернётся назад.
Кендаг не заметил, как Джучибер появился на поляне. Казалось, что тот возник из ниоткуда, словно бесплотный дух, вызванный из мира теней. За его спиной висел подобранный самострел, а на поясе болтался чимкан и два колчана с болтами. В правой руке коттер держал короткую увесистую булаву с железным шаром, усеянным острыми шипами.
Глядя на него, тайгет невольно улыбнулся. Ох уж эта неистребимая тяга к оружию. Сейчас своим видом Джучибер больше всего напоминал собой ходячий оружейный склад.
В левой руке коттер нёс узелок, сделанный из плаща одного из убитых. Он подошёл к Кендагу и распустил концы узелка. Две отрубленные головы упали на влажную землю и подкатились к ногам тайгета.
– Я спустился вниз за последними. Там было ещё трое ченжеров. У них были лошади и повозка. Они сумели удрать, но одного мне удалось подстрелить.
– А головы, зачем притащил? Тут и так хватает падали.
Тайгет показал на валявшиеся трупы. В ответ коттер непонимающе пожал плечами. Похоже, он и сам не понял, для чего ему это было нужно. Взгляд Кендага упал на голову ченжера с торчащим из затылка самострельным болтом. На
