Я поднялась с кровати. Какой смысл здесь валяться? Пойду хоть чем-нибудь отвлекусь. Отвлекусь от тех мыслей, которые ходят у меня в голове. Нужно одеться, не в ночной же рубашке идти по улицам. Я задумчиво открыла шкаф, стоящий у противоположной стены. Так… да… выбор невелик — либо белое платье, весьма смахивающее на ночную сорочку, либо такое же синее. Мне не нравится ни одно, но уж лучше белое. Одевшись и расчесав волосы, я вышла из комнаты. Хорошо бы еще узнать, где я. Открыв дверь, я вышла в коридор, широкий и наполненный светом. Интересно, здесь еще кто-нибудь есть кроме слуг? Вскоре оказалось, что есть.
Я вышла во внутренний двор, который раньше так нравился мне. Здесь царило спокойствие, росли аккуратно подстриженные кусты белых и светло-розовых роз. Покой и уединение… как хорошо. Около фонтана сидел почему-то Лентарн. Странно, но к нему у меня такое же чувство безразличия, какое было и раньше. Он все так же и остался просто знакомым, хотя и сам говорил Роллону то, что он должен сделать. Услышав шаги, Лентарн поднял голову, и я встретилась с чуть виноватым взглядом темно-синих глаз, внимательно меня оглядевших.
— Ты уже очнулась? Хорошо.
— Долго я была без сознания?
— Нет, не очень.
— Сколько?
— Два дня. Но если бы Роллон тебе не помог, ты бы лежала в кровати намного дольше.
— Что? — вот это новость. Мне помог Роллон? Тот, кто превратил мое сердце в тысячу ледяных осколков? — И что же он такое сделал?
— Когда он принес тебя, тебе было очень плохо. Ты уже стояла на пороге. И он, сам раненый и полуживой, сел рядом и капля за каплей заставлял твой организм принимать его силу. Ты бы видела его. Сам бледный, с ранами, но он сидел и отдавал жизненную силу, пока сам не свалился рядом.
— Он в полном порядке. Человек не может восстановиться за такой короткий срок, отдав все, а я его уже видела и чувствует он себя прекрасно.
— Не забывай, он не человек.
— Это я как раз помню хорошо.
— Завтра он уходит.
— Знаю. Ход истории восстановился, силу в прошлое я вернула, теперь может возвращаться героем, — цинично и чуть горько усмехнулась я. — И будет жить долго и счастливо, купаясь в лучах славы.
— Ты не поняла, — поправил меня Лентарн. Почему он так странно на меня смотрит — он ведь прекрасно понимает, как я теперь отношусь к Роллону. — Он уходит в Эллегион, за Врата. В мертвый мир. Не в этот город.
— Что? Зачем?
— Чтобы стать частью истории.
— Но он же умрет там! Ворота запечатаны, он не сможет один их открыть, как бы силен не был!
— Он и не собирался их открывать. Он сознательно идет на смерть.
— Почему?!
— Спроси у него сама.
— Где он?
— Не знаю, скорее всего, в зале на третьем этаже. Он проводит там много времени. Лита… — что-то хотел мне сказать Лентарн, но я уже его не слышала. Я мчалась на третий этаж, не замечая никого и путаясь в длинном платье из воздушной ткани. Шаги гулко отдавались в камне. Так… где же этот чертов зал?!
Вот и массивные двери. Я толкнула тяжелую створку рукой, проходя внутрь. Роллон был там. Он стоял у большого, во всю стену, окна и задумчиво смотрел на океан. Лучи солнца заливали фигуру в черном, и мне захотелось подбежать к нему, обнять и расцеловать. Вместо этого я спокойно на него посмотрела.
— Роллон… — осторожно позвала я. Он обернулся.
— Ты?.. — наверное, он не поверил. Конечно, я же сама недавно накричала на него, сказав, чтобы он больше никогда не приходил. Прости меня. Тогда я еще не знала.
— Да. Роллон… это правда?
— Что? — не понял он.
— Что ты вернешься на ту сторону Ворот.
— Да.
— Зачем?
— Чтобы закончить то, что начал.
— Но ты же умрешь там. Ты не сможешь выбраться.
— Не смогу. Признаться, я и не хочу.
— Что? Ты хочешь умереть? Почему?
— Я не хочу умирать. Но и жизнь для меня не важна. Мне все безразлично теперь.
— Почему? Почему именно сейчас?
— Я неправильно выразился. Для меня никогда не существовало разницы между жизнью и смертью.
— Почему?
— Потому что когда человек один, ему не страшно умирать.
— И ты всегда был один?
— Да. Всегда. Я никому не нужен. Во всем мире нет ни одного человека, которому я был бы дорог. Точнее нет, был один. Но ее уже нет. После ее смерти я снова остался один. Но я и не люблю толпу.
— Ты всегда был таким? Неужели всегда?
— Почти. С тех пор, как стал Зимним волком. Знаешь, когда очень долго живешь, в любом случае тебя ждет одиночество.
— Но… я тоже Волк. Точнее, Волчица. Значит, меня тоже ждет такая судьба?
— Нет, — покачал он головой. — Ты не стала настоящим Зимним Волком. Для того, чтобы им стать, нужно отказаться от всего. Отказаться от семьи, чувств и от себя. Нужно стать стихией, слиться с ней и воплотиться в новом образе. Тебе это не удалось. К счастью. Сила этого не стоит.
— И… ты отказался от всего по собственной воле?
— Нет, — снова покачал головой он. — Меня не спрашивали. Я такой не по своей воле. Но одинок полностью из-за себя. Я сам явился виной тому, что людей, которые меня ценят, нет и никогда не будет. Я снова один.
— Неправда. Ты лишь думаешь так. На Земле есть люди, которым ты дорог. Поверь мне.
— Неужели ты правда так считаешь? — усмехнулся он.
— Конечно, — я повернулась, чтобы выйти.
— Подожди! — окликнул он меня.
— Да?
— Прости меня…
— Мне послышалось? Простить тебя?
— Да… — Роллон явно извинялся первый раз в своей жизни. — Ты ведь мне уже не веришь, правда?
— Да, — призналась я, хотя мне и очень хочется. Я уже не знаю, каким его словам можно верить. С одной стороны, хотел убить. С другой — спас жизнь…
— Я не пытаюсь доказать тебе, почему мне можно верить. Даже если ты считаешь меня бесчувственным чудовищем, я тебя понимаю. Но я прошу прощения за все. За то, что тебя использовал и ничего не рассказал раньше.
— Думаешь, что за это можно простить? Просто так взять и простить… Извини, но я так не могу. Прости… пока не могу.
Я повернулась и вышла, оставив Роллона в гордом одиночестве. Знаю, мне будет плохо, если он уйдет в прошлое. Но если он останется, то мне будет еще хуже.
Роллон стоял и молча смотрел, как девушка выходит из зала. Ее шаги постепенно удалялись. Он снова остался один. Нет, не права была Лита. Он все равно один. Неправильный волк… эти животные обычно сбиваются в стаю, чтобы выжить, он же, наоборот, бежит от всех. «Останови ее», — звучал внутренний голос. — «Останови…» Роллон подался вперед, но лишь опустил руку.
Нет. Так ей будет легче.
Остаток дня прошел как в тумане. Я не помню почти ничего из того, что делала почти машинально. С Роллоном я больше за весь день так и не поговорила. Не хотелось. Роллон был прав, он действительно бесчувственное чудовище. И другим уже никогда не станет.
