Дрожащей рукой я достала послание из букета и прочитала начертанное там.
Такого красивого ровного почерка я еще ни разу в жизни не встречала. Никогда не видела я и чернил, которые впитывались в бумагу полностью, словно она и буквы — единое целое.
«Дорогая принцесса Анжелика (имя подчеркнуто красной полосочкой)!
Я искренне рад, что Ваше высочество удостоили Град своим визитом. Как я понимаю, Вы прибыли в Централь для поддержания двусторонних контактов Нордэрда с нашим государством, начало которым положил почтенный князь Карл Дярлиг, сын Верховного Министра Вашего государства. Инселерд сейчас находится в тяжелом положении, в первую очередь из-за консервативных взглядов коррумпированных правителей и пережитков прошлого. В частности, устаревшего оружия древних. Смена власти — процесс болезненный, ровно как и избавление от устаревших традиций. Вы должны понимать, что пять жизней — это ничто по сравнению со счастьем тысяч людей. Только Централь, свободная от предрассудков и верований в Высших, способна вывести государства Инселерда на новый уровень развития. Поэтому, прошу Вас, выступать на моей стороне. Мне известно, что Вы и Ваши друзья — хранители древних традиций, за Вами — исполнение тысячелетнего пророчества. Вы смогли даже изменить имя одного из хранителей (да будет земля пухом господину Дярлигу). Я склоняю голову перед Вашим могуществом и прошу лишь одного: Град не заслужил быть стертым с лица земли вашей консервативной войной. Град — это столица Инселерда уже более двухсот лет. И чтобы дать столице истинное могущество, а Инселерду — процветание, отдайте нам в дар свою силу, служите Централи. Тогда я признаю Вашу победу надо мной. Иначе я заберу артефакты силой, а Негара, Хигаши-но-Чикию, Джанубтераб, Эстэрра и Нордэрд станут моими провинциями. Подумайте хорошо, принцесса Анжелика, прежде чем принять единственно верное решение.
С любовью и нежностью, президент Жерар Буиссон.»
— Лика, у тебя появился поклонник? — зевая, завернутый в белую шелковую простыню, Сорро слез с кровати.
— С любовью и нежностью, президент Жерар Буиссон, — ехидно, словно продажная девка-пиратка, с нескрываемым презрением я прочитала подпись на письме. — И он надеется, что мы явимся к нему во дворец и, поцеловав землю у его ног, преподнесем мечи и посох и сядем рядом с троном! Ха-ха! А он пойдет мир завоевывать!
— Мда, — скривился Сорро, забирая у меня пропитанное тонким запахом дорогих духов письмо.
Маленькая Ню ползала у него под ногами, отчаянно пытаясь запомнить запах, исходящий от странной бумажки.
— А потом еще руку и сердце мне предложит, — я не могла успокоиться.
Рука самопроизвольно сжалась в кулак, скомкав розовый листочек с посланием. «Вот мой ответ этому человеку!» — мысленно подумала я, бросая комок в урну.
Тогда я не предполагала, чем это может для нас обернуться. Но сдаваться — это удел слабых. Так научил меня Сорро. Поддаться на лестные уговоры президента, сдать родные земли в руки пришельцев без боя — вот что присил меня правитель. Нет, я не собиралась поступать так, по крайней мере, до тех пор, пока не посмотрю ему в глаза.
Наша с разбойником чистая, без единого пятнышка, выглаженная одежда лежала на розовом бархате кресла. На несколько минут мы разбежались по разным комнатам, чтобы привести себя в порядок, а вскоре уже стояли в коридоре в компании верных друзей и воодушевленно рассказывали им о письме господина Буиссона.
— Правильно ты поступила, Лика, — хлопнула меня по плечу Рэтти. — Не поддалась на его лесть и уговоры. Такие вещи через любовные записочки не решаются.
Она взяла из рук Сорро посох и пошла с ним к выходу из гостиницы, где на черном кожаном кресле неподалеку от ключницы, спал сладким сном наш соглядатай Джонс. Наверное, он всю ночь просидел, ожидая, что мы попытаемся сбежать из гостиницы. А под утро его сморил сон и он откровенно храпел, чем вызывал неприкрытое раздражение ключницы.
Чуть слышно мы прокрались мимо него. Свобода! Не думаю, что назойливый соглядатай последует за нами, значит, мы можем отправиться в магазин и салон красоты, чтобы привести меня в вид, достойный для встречи с президентом.
Вскоре мы пожалели, что оставили Джонса спать в гостинице, что носила название «Суперстар», очень странное, кстати. На нас постоянно оглядывались прохожие, вслед мы слышали неприятные возгласы вроде: «Понаехали тут всякие!» Не только одежда выдавала в нас приезжих, но и манера вести себя на улицах. Оставалась надежда на Кани, которой выпала нелегкая задача укрыть чужестранцев от пристальных взглядов полицейских, как назвала централка этих высоких мужчин в синих формах, стоявших почти на каждом перекрестке. Эти служивые только и делали, что забирали у прохожих маленькие красные книжицы и бегло читали написанное в них. Как объяснила нам Кани, так полицейские проверяли у подозрительно выглядевших горожан документы, а если таковых не обнаруживалось, могли посадить человека в тюрьму. Подобное занятие можно придумать только, чтобы убить время, ведь в страну пропускают на таможне. Или в Централь можно попасть минуя досмотры на границе? Стены домов, которые подпирали полицейские, вряд ли стояли только на их хрупких ненакаченных плечах. Люди с подобной комплекцией вряд ли когда-то держали в руках меч.
Что такое документы — я не представляла. Например, красная бандана Сорро — отличное удостоверение личности. Или мой алмаз-талисман, который не мог носить никто, кроме меня.
— Вот! — Кани развернула у меня перед носом маленькую красную книжку.
С первой страницы на меня смотрел страшненький портрет нашей спутницы, как мне показалось — изрядно напуганной. Рядом такими же ровными буквами, как и письмо господина Буиссона, было написано «Канилия Финном, место рождения — Милагро, год рождения — 4138, осень». Ей двадцать два, и родилась она на востоке Эстэрры — поняла я из написанного. Потом девушка листала страничку за страничкой, показывая нам пестрые визы в государства и на острова Инселерда.
— Но эту книжицу можно подделать! — удивилась Рэтти. — Талисман Анжелики или артефакты куда более точно определяют своих владельцев.
— Бюрократия, ничего не попишешь, — тяжело вздохнула Кани, пряча документ на дно черной кожаной сумочки.
Пока мы рассматривали удостоверение нашей подруги, нам всерьез заинтересовалась парочка полицейских. И единственным спасением стал магазин одежды, в который Кани быстро затолкала всю нашу разношерстную компанию.
И не важно, что на двери ясно было написано: «Вход с животными запрещен». Сорро пронес мимо стражи (или как назывались в этом магазине люди, следящие за порядком у входных ворот) свою Ню, спрятанную под рубашкой, а потом спокойно достал котенка и посадил на плечо.
