Но как можно просить ее о подобном?
Она плакала, а он продолжал говорить. За всем этим девушка пропустила тот момент, когда незнакомец разделся. Его не смущало присутствие другого мужчины в комнате.
В ту ночь Робин впервые изнасиловали.
--Мужчины менялись каждые два месяца. Поначалу, я сопротивлялась. Однажды, когда мне принесли ужин, я спрятала нож, а затем....
По мере рассказа голос девушки все больше утрачивал хоть какой-то намек на эмоции. Словно она до сих пор отрицала тот факт, что все это произошло с ней. Отдалялась от реальности.
--Я ударила его в сердце восемь раз, восемь раз.... А он лишь расхохотался. И все продолжал смеяться, когда отобрал у меня нож, и принялся насиловать. Его кровь размазалась по моему телу, это.... - Лишь теперь ее голос на мгновение дрогнул. - Разве можно, разве можно с этим бороться?.. И я сдалась.
Гефест перестал приходить к ней. Она стала пленницей в комнате, которую считала раем.
Так продолжалось два с лишним года. Пока однажды что-то не изменилось. Она, собственно и не поняла, что же произошло. Просто очередной мужчина взял ее руку, удовлетворенно разглядывая ее палец, с поблескивающим на нем кольцом.
Тогда он ушел, и к ней перестали приходить. Лишь еду носили исправно. Однажды к ней даже зашел Гефест. Правда, они лишь одобрительно осмотрел ее вырастающий живот, и ушел. Он не обмолвился с нею ни словом. После она вновь осталась одна, и была этому искренне счастлива. Вначале, когда наконец стало понятно, что произошло, она ненавидела своего ребенка. Но.... Это ведь ее малыш, ее плоть и кровь. И кроме него у нее больше ничего не осталось.
Так она и жила, до вчерашнего дня, когда ее перевели в эту камеру.
--В одном ты не права.
Робин повернула ко мне голову. Во взгляд, который она бросила на меня, медленно возвращалась осмысленность.
--Бороться с ними можно. Просто обычное оружие не эффективно.
Я достала из чехла кхукри, и повертела его в руках.
--Этот нож можно воткнуть в их сердце, но это лишь обездвижит их, на время. Сердце нужно вырвать из груди. Или отрезать голову, но я бы для верности еще и вырвала. Тогда они точно умрут.
--Вырвать?
Брови девушки сами собой поползли вверх. Удивление было написано крупными буквами.
--Вырвать, вырезать. Способ не важен. Главное отделить сердце от тела. Природа позаботилась, чтобы в мире не было ничего абсолютно не убиваемого.
--Откуда ты это знаешь?
--После обращения, я почитала некоторую литературу, и поучаствовала в парочке сражений.
--Обращения? Это что - принятие в клуб?
Ах да, их американские студенческие братства.
--Робин, те два момента, когда ты пила кровь, после чего Гефест убивал тебя - это был не сон. Ты и я, мы с тобой - амоны.
Убедить Робин оказалось делом не простым. К тому же, она стала считать меня несколько сумасшедшей. С учетом обстоятельств, это не далеко от истины. Устав от пустых разговоров, выпустила свои двадцати сантиметровые когти. Вместе с ними и частично деформируются пальцы, так что со стороны они смахивают на лезвия.
Это она смахнула на искусную иллюзию. Я даже взлетела - но и тут ее мозг спасовал. Тогда я предложила ей попробовать самой.
Недоверие боролось с интересом, но устоявшиеся понятия что такого не бывает, победили.
В общем, мне надоело. Мы разошлись по кроватям, решив немного поспать.
Казалось, будто прошло мгновение. Вот я сбросила на пол все простыни, прислонившись к стене и закрыла глаза. И вот уже резко просыпаюсь от доносящегося до меня стона. Сначала я не поняла, что произошло. Но затем мозг неохотно принялся за работу.
Натолкнувшись на невидимую преграду, лишь зарычала.
--Робин.
В ответ мне донесся новый стон.
--Робин, что с тобой?
--Лара.
Голос девушки был тихим. Должно быть, она плотно сжала зубы, чтобы не кричать.
--Скажи мне что с тобой?
--Я - рожаю.
Худшие опасения оправдались. Еще во время рассказа я стала понимать, зачем ее сюда перевели. Робин должна была стать пример того, что меня ждет. Очередная попытка сломать меня. И сейчас мне покажут, что ждет моего ребенка.
А ведь она, бедняжка, даже не представляет о своей участи....
Сглотнув, поняла что намертво вцепилась в косяк. Его края даже пошли трещинами под моими пальцами. И ведь нет никакого способа ей помочь....
На шаги в коридоре отреагировала неоднозначно. С одной стороны, кто-то поможет Робин, примет роды. С другой....
Этого мужчину я не знала. Очередной смотритель товара. Он нес с собой два подноса с едой. Но, подойдя ближе, и заглянув в соседнюю камеру, лишь пожал плечами. Приблизившись ко мне, он насмешливо остановился.
--Выпусти меня, ей нужна помощь.
Его смех взбесил. Поэтому когда он подступил ближе, ставя подносы на пол, я даже умудрилась резануть его кончиком ножа.
Веселье прекратилось. Бросив на меня убийственный взгляд, он зажал ладонью царапину, а ногой пододвинул ко мне поднос. После чего, пробормотав какие-то, судя по всему, ругательства, развернулся и ушел.
А стоны Робин лишь усилились. Должно быть, длительная беременность сопровождается довольно быстрыми родами. Младенец созрел, и организм стремится разродиться как можно быстрее. С учетом всего, что мне уже удалось узнать, этому я бы тоже не удивилась.
Вопреки моим опасениям, кто-то сюда все же вернулся. И даже не один.
Двое мужчин и Гефест вошли в комнату роженицы. Дверь закрывать не стали. Быстро раздев девушку не смотря на ее вялое сопротивление, они подложили ей под голову подушку, и развели ногу в стороны, приказав тужится. Другого выхода у нее и не было. Ребенок и так стремился быстрее появиться на свет.
Казалось, будто прошли несколько часов. На самом деле, от силы двадцать минут, когда детский плач разнесся по коридору, отражаясь от стен. Малыша завернули в простынь.
Двое незнакомцев тут же и ушли.
--Гефи, кто это?
Женщина, едва ставшая матерью, на мгновение забыла старые обиды. Сейчас с ней рядом был мужчина, которого она любила больше жизни. И маленький комочек, который она полтора года носила под сердцем.
Я не могла дышать, ожидая ответа и того, что за ним последует.
--Девочка.
