— Ты… Ты… — Конунг захлебывался словами. — Вы в сговоре, да? С этой порченной девчонкой?
— Никакого сговора, владыка. — Карманник нарочно придал голосу манерность, кривляясь. Он, харсты б взял всех в этом царстве холода, боялся и, чтобы хоть немного заглушить страх, устроил браваду. За спиною Торхейма Рашу уже чудилась возня и призрачные фигурки рогатых прислужников Гартиса, которые грозили ему огненными вилами. — Я передумал, только и всего. Ну сам посуди — проку мне с твоей сотни золотом? И здоровья не прибавит, и на мою разгульную жизнь на два десятка дней пировать всего. Да и слыхал я, что всякого, кто на фергайру руку поднимет с умыслом или взглянет косо, тут же и порча побьет.
Торхейм оскалился, кровь густо пачкала его рот и обагрила бороду алыми разводами. Северянин потянулся за мечом; громадная рукоять в самый раз для двух рук, оказалась в здоровенных лапищах.
— Не станешь кликать на помощь, владыка? — Раш ловко обошел дерево, раздвоенное у самого корня, отвел в сторону ощетинившуюся ветку сосны.
Конунг не торопился, хоть с каждым мгновением промедления глаза его все гуще наливались злостью. Раш невольно почувствовал панику. Одно дело — юлить и злить противника, самому тем временем выискивая слабые его места, выбирая те, куда проще всего нанести нужный удар. И совсем другое — открытый бой один на один, когда соперник превосходит и силой, и толщиной доспеха. Раш уже поплатился за самоуверенность, недооценив противника, и не торопился с выводами теперь. Что у него есть в запасе? Скорость, несколько хитрых приемов, которые на кроткое время дадут преимущество и несколько мгновений для удара. И что с того? Длинное лезвие великого меча коснулось земли, точно испрашивало у нее дозволения пролить кровь чужестранцу. Заточенный кончик заиграл как ограненный алмаз, переливаясь на все цвета. Раш примерялся, обошел еще несколько стволов, не подпуская грузного Торхейма ни на один лишний шаг вперед, но и сам не отходил далеко — между деревьями северянину будет сложно сделать стоящий замах, но даже меньшего вполовину хватит, чтоб проделать в теле Раша приличных размеров дыру. Карманник знал, что шанс представится ему, если обойти Конунга сзади. Только Раш не шибко надеялся на такой оборот. Вряд ли здоровяк, что заслужил честь сидеть на троне, был настолько туп, чтоб пустить врага себе за спину.
И все же — почему Торхейм не зовет кого-нибудь в помощь?
Раш переступил ветку, беззвучно уходя все дальше в жидкий лесок.
— Ты трусливая тварь, чужестранец, — сказал Конунг вместе с плевком. Сказал негромко, точно боялся, что их могут услыхать. Меч он держал перед собой, отводя ветки, которые попадались на пути. Поступь его тоже сделалась аккуратной, хоть для этого ему приходилось время от времени глядеть себе под ноги. Щека его вспухла, кровь, хоть теперь хлестала меньше, продолжала стекать на бороду, а оттуда — на тяжелый нагрудник, размножившись мелкими ручейками.
И тут Раш понял. Осознание пришло так внезапно, что карманник чуть не хлопнул ладонью по лбу. Конунг не хочет, чтоб кто-то стал свидетелем их перепалки. Может, ему позорно, что коротышка чуть не вдвое мельче его, оставил по себе отметину на роже. Но Рашу верным казалось то, что Конунг попросту не хочет, чтоб всплыло о чем они толковали. Еще бы, так ведь слово за слово может открыться, какое черное дело замыслил светлейший правитель Артума.
— Я умная тварь, владыка, — пожал плечами Раш. — Достаточно умная, чтоб понять, что миром нам не разойтись.
Вместо ответа Конунг снес коротким ударом сосновую лапу и понес на Раша.
Карманник увернулся, зашел в бок. Листообразный кинжал отбросил за ненадобностью, вместо него выхватил два других — пламенеющий со змеей в рукояти и кундейл, который хранился за голенищем, в тонком чахле, чтоб не поранить самого хозяина. Его трехгранное шилоподобное лезвие зловеще встретило свет синеватыми бликами по всему клинку. Раш надеялся, что "Дикая оса", — так он прозвал клинок, — спасет его задницу и в этот раз. Главное, чтоб был тот самый момент, хоть бы и один единственный, который даст место для удара, а уж там яд завершит начатое.
Торхейм скорчил презрение, облизнул залитый кровью рот и снова пошел на противника. Карманник развернулся, обманно нырнул ему под руку, едва не попав под широкий замах Торхейма. Отступил на шаг, зашел в бок, почти приноровился для удара, когда северянин прытко развернулся — Раш едва успел присесть под смертоносное лезвие, которое чиркнуло прямо в том месте, где только что была его голова. Как для человека такого гигантского сложения, владыка Северных земель оказался проворен. Раш снова пригнулся, отступил, стараясь держаться так далеко, чтоб меч Торхейма не достал его. Северянин продолжал напирать — он вошел в раж, грубо косил мечом, кроша хвойную стружку себе под ноги. Рашу только того и нужно было. Еще немного, чтоб подразнить противника, подкинуть ему уверенность, будто отступает в панике. Пусть почует вкус непролитой крови, вкус победы. Еще немного бы продержаться.
Однако Торхейм был не прост. Почуяв неладное, он перестал бессвязно махать клинком. Вместо того выставил его перед собой и не спускал глаз с чужестранца. Его грудь вздымалась, кожа на обритом черепе взмокла.
Раш видел в том передышку и для себя, но не воспользовался ею. Дать шанс великану отдохнуть, значит добровольно отдаться на погибель. Карманник пригнулся, забирая то влево, то вправо, виляя каждым шагом, будто заяц путающий следы. Пусть Конунг попробует угадать с какого боку ждать удар. Торхейм снова яростно замахнулся, срезал острой кромкой великого меча новую порцию веток.
Раш обманул. Сделал то, чего Торхейм никак не ждал. Одной ногой нашел поваленное непогодой дерево, другой — толчок. И прыжок. Тело поддалось легко. Руки поднялись над головой и нацелились прямо в лицо Конунгу. Не достанет пламенеющий, так доберется кундейл.
— Шараши! — Разнеслось вокруг громогласным эхом.
Конунг отшатнулся, повернул голову. Короткий миг на ошибку и карманник ею воспользовался. Но на свой лад.
Отравленное лезвие лишь слегка чиркнуло по шее, пустило самую малую кровь.
Торхейм ругнулся, размахнулся мечом, но Раш был уже позади него и со всех ног бросился в лагерь. "Шараши! Идут по наши души!" — будоражило тишину многоголосое эхо. В лагере паника, быстро соображал Раш, пока ноги несли его обратно на побережье, можно будет затеряться в суматохе, спрятать себя. А к тому времени, как все закончится, либо подействует яд и Артум останется "безголовым", либо его, Раша, самого сожрут северные людоеды. Оставалась маленькая вероятность того, что яд не пробрать как следует, все-таки Торхейм тот еще здоровяк, но Раш усомнился в таком исходе — эфратийцы знали толк в ядах, не зря же цена их смертельным товарам подчас переваливала за сотню дмейров.
